Чем больше проходило времени, тем все больше радовалась Эмма, что не поддалась минутному раздражению и приехала на прием. Прислушиваясь к воспоминаниям, которым предавались присутствующие, она тоже мысленно восстанавливала тот период, когда они с Мэгги счастливо жили вместе. Бабушка всегда говорила, что нужно уметь наслаждаться настоящим. Прошлого не вернешь, а будущее, бойся его или нет, все равно наступит и само о себе позаботится.

Люди подходили к Эмме, чтобы сказать добрые слова о Мэгги, а заодно и о Бренте Форресте.

— Это такое счастье, что он два года назад поселился с ней рядом, — сказал один из соседей Мэгги, мистер Петерсон. — Поначалу мы сомневались, что он приживется у нас после Нью-Йорка, однако все сложилось прекрасно. Он очень помогал Мэгги. Да и для города мистер Форрест поистине ценное приобретение.

Из Нью-Йорка? Ну да, Мэгги писала ей об этом, и Эмма подумала о почти развалившейся машине Брента, о его отличном смокинге и великолепном спортивном автомобиле. Одно никак не вязалось с другим. Что же он все-таки собой представляет?

Вскоре кто-то позвал мистера Петерсона, и к Эмме подошел преподобный Джонсон.

— Мистер Петерсон прав. Мы все были так рады, когда Брент подружился с вашей бабушкой, — произнес он, качая головой. — Он души в ней не чаял и помогал ей во всех ее делах. Вот и с библиотекой тоже…

— О да, — пробормотала Эмма, изобразив на лице вежливую улыбку.

Ей вдруг почудилось, словно все эти люди молчаливо сговорились обвинить ее в том, что ее не оказалось рядом с Мэгги и посторонний человек занял ее место. Она и сама казнила себя за это.

Поговорив еще немного, преподобный Джонсон отправился за пирогом, а Эмма, поискав глазами Брента, увидела его стоящим у открытого окна в окружении группы дам. Он о чем-то увлеченно рассказывал, и, казалось, они слушали его, затаив дыхание, и затем, громко рассмеявшись его шутке, рассыпались по залу.

Он тоже смеялся, откинув назад голову. Заметив, что Эмма наблюдает за ним, он направился к ней. Пару раз его останавливали, чтобы обменяться мнениями.

Эмма отметила про себя, что он умеет слушать людей, и всякий раз на его лице появлялось выражение особой сосредоточенности, словно для него не было ничего важнее слов, произносимых его собеседником. Эмме даже стало обидно, что ее он так не слушал. Бог знает, чего он только о ней не навоображал! Как же грубо он обращался с ней сегодня на кладбище. Однако все же дал ей время свыкнуться с мыслью, что придется войти в дом Мэгги, и, видимо, понимал, как ей тяжело ехать на этот прием.

В конце концов Брент подошел к ней.

— Я отвезу вас домой, если не возражаете. — Он внимательно посмотрел ей в лицо. — Наверное, вы уже подумывали сбежать, хотя эта вечеринка наверняка сама невинность по сравнению с теми, к которым вы привыкли.

Эмма разозлилась, мгновенно выбросив из головы все благостные размышления. Она вздернула подбородок и, сверкнув глазами, гневно проговорила:

— Вы ничего не знаете обо мне и подтверждаете это каждый раз, стоит вам открыть рот.

— Я знаю достаточно. — Брент смерил ее холодным взглядом.

Он хотел было взять ее под руку, но Эмма отстранилась и отправилась прощаться со всеми знакомыми, в первую очередь с главным библиотекарем.

Девушка уже собиралась сесть в машину, когда откуда-то выскочил лысый человечек и бросился к ней.

— Мисс Тейлор! — на ходу крикнул он, простирая к ней руки. — Я Сэм Армстронг — адвокат вашей бабушки. Если вы свободны завтра, я бы хотел обсудить с вами некоторые пункты завещания.

От неожиданности Эмма заморгала и несколько секунд переводила растерянный взгляд с адвоката на Брента и обратно.

— Пункты? Зачем? Разве не все улажено?

— Улажено, улажено, — успокоил ее адвокат, боясь, как бы она не воспротивилась. Вынув из кармана снежно-белый платок, он вытер потный лоб. — Но вам необходимо знать о… Уф… — Он взглянул на Брента и тотчас опять уставился на нее. — В завещании есть особые пункты.

Эмма вдруг вспомнила письмо Мэгги, в котором тоже говорилось нечто подобное.

— Скажите, сколько потребуется времени для улаживания всех дел? Неделя? Две? Дело в том, что меня ждет новая работа…

Брент раздраженно пробурчал нечто нечленораздельное.

Эмма с укором посмотрела на него и хотела что-то сказать, но сдержалась, ведь когда она все уладит и уедет, ей, слава Богу, больше не придется видеть его. Адвокату она сказала, что будет у него утром.

— Я вас отвезу завтра, — не терпящим возражения тоном проговорил Брент, когда они ехали домой.

— Нет. Спасибо, — запротестовала Эмма. — Я вызову такси.

— Невозможно.

— Почему?

— Брат Чарльза купил мотель, и Чарльз помогает ему.

— Тогда я пойду пешком, — стиснув зубы, настаивала она.

— Три мили, а завтра будет еще жарче, чем сегодня. — И, прежде чем она успела возразить, добавил: — Если не хотите, чтобы я вас отвез, почему бы вам не воспользоваться моей машиной?

— Принимая во внимание ваше мнение обо мне, неудивительно, что вы не желаете быть в конторе адвоката вместе со мной, — ехидно заметила она.

— О-хо-хо. — Он покачал головой. — Думаю, с этим вы справитесь без меня.

Удивленная его доброжелательным тоном, Эмма так растерялась, что не знала, что ответить.

— Ну…

— Берите машину, — настойчиво повторил он. — Я бы дал вам эту, но у меня рано утром дело: надо ее привести в порядок.

Эмма повернулась и внимательно посмотрела на него.

— Дело? Разве это дело?

— Ну, конечно. — Брент погладил руль, словно плечо возлюбленной. — На окраине один парень моет и чистит машины так, что не придерешься. Ни одной пылинки не остается ни внутри, ни снаружи. К сожалению, он успевает обслужить только две машины за день, так что приходится подолгу ждать своей очереди.

— Понятно.

Глядя, как длинные тонкие пальцы Брента касаются руля, Эмма ощутила странное возбуждение, но постаралась переключить внимание и выглянула в окно. И этот парень садится за руль такой развалюхи, которой место на свалке. Что-то его образ никак не вязался в ее сознании с тем, как он холит и лелеет роскошную машину.

Брент, словно прочитав ее мысли, весело поглядел на нее.

— Знаете, недели через две приезжают мои братья.

— И вам надо выглядеть прилично, правильно? — Она улыбнулась.

— Правильно.

Эмме не хотелось, чтобы он ей нравился, но она не могла отказать ему в обаянии.

Когда они остановились перед домом Мэгги, Брент не вышел из машины и не открыл перед ней дверцу.

— Если вам не хочется ночевать тут, я могу пригласить вас к себе.

— Шутите! — Эмма резко повернулась.

— Не беспокойтесь. У меня нет никаких видов на вашу… невинность, — усмехнулся он.

Он произнес это необычным тоном, понизив голос на последнем слове, и у Эммы вдруг по спине побежали мурашки. Ей стоило больших усилий унять дрожь.

— Мистер Форрест, к чему эта вульгарность? Мне не нравится ваше поведение. С самой первой минуты нашего вынужденного знакомства вы почему-то все время критикуете и унижаете меня. Я очень рада, что тетя была вашим другом, но, если честно, не понимаю, что она в вас нашла.

— Возможно, я просто оказался рядом, когда она во мне нуждалась. — Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее.

— Может быть, это вы нуждались в ней, чтобы научиться хорошим манерам! — резко возразила Эмма, берясь за ручку. Она дернула ее и пулей вылетела из машины. — Спокойной ночи, мистер Форрест. От имени своей семьи я благодарю вас за то, что вы делали для Мэгги. Если, конечно, вы что-то делали. Надеюсь, мы больше не увидимся.

Проговорив это, она развернулась и бросилась в дом. Брент не окликнул ее и не попытался остановить, и Эмма еще долго гордилась бы собой, если бы не вспомнила, что утром собирается взять у него машину. И ей сразу стало грустно.

Она закрыла входную дверь и, привалившись к ней спиной, вдруг ощутила усталость, накопившуюся за этот очень длинный и печальный день. Она попыталась забыть все плохое, особенно что касалось Брента, и подумать о чем-нибудь приятном. Как бы грустно и одиноко ей ни было, прием в библиотеке согрел ей душу.