Котёнок орал так, что в кабинете директора его было слышно через закрытое окно. Он был мокрый, грязный и трясся под дождём всем своим маленьким тельцем.

- Он вопит уже второй час, - сказал директор интерната. - Его видно из всех окон. Уроки уже закончились. Дети сидят по комнатам. Играют на компьютерах. Лайкаются в соцсетях. Но никто, ни один не вышел пожалеть этого уродца.

- Признаю, это была хорошая идея, - сказал инспектор. - Надо взять на вооружение.

- Вы что же - хотите сказать, что это я его подбросил? - возмутился директор. Он сильно боялся инспектора, но пытался держаться независимо. Директора недавно назначили на это место, и оно очень ему нравилось.

- Я хочу сказать, что это хорошая идея, - сухо ответил инспектор. Он видел директора насквозь. Это была его работа - видеть насквозь. Угадывать мысли. Понимать мотивы поведения и скрытые желания. В прошлой жизни детский психолог, он мастерски применял профессиональные навыки в новом амплуа. - Ваш  интернат успешно прошёл проверку. Я заканчиваю инспекцию и составлю самый лестный для вас отчёт.

Они отвернулись от окна и не увидели, как через двор, кутаясь в халатик, пробежала  девочка лет двенадцати и, подхватив котёнка, метнулась обратно в здание.

- И вот ещё, - инспектор сделал вид, что замялся. - Это конечно не принято, но я должен спросить - какое у вас Умение?

Директор изумлённо задрал брови, и инспектор торопливо добавил:

- Разумеется, это конфиденциальная информация.

- Ну, что ж, - с достоинством произнёс директор, - мне скрывать нечего. Я вампир.

- А, понимаю! - закивал головой инспектор. Он заранее предугадал ответ и был доволен, что не ошибся. - Тогда ясно, почему вы решились на такую работу.

- Ну, конечно! - радостно воскликнул директор. - Платят мало, но питанием я обеспечен. И детишкам польза. Не надо им по слякоти бегать кровь сдавать.

- И все довольны?

Если в вопросе инспектора и был сарказм, то едва различимый. Обижать вампиров не рекомендовалось. Их было много даже в правительстве, могли пришить сангуиворофобию. Инспектор терпеть не мог вампиров.

- А вот недовольные всегда найдутся... Кому-то компот кислый, кто-то на зарядку не хочет, но труднее всего поддерживать необходимый эмоциональный фон. Не умеют они ещё свои чувства контролировать. Это же дети! Им трудно объяснить в какое время мы живём.

Инспектор ничего не ответил. Один из немногих в стране он вполне понимал, в какое время они живут. И ему не нравилось это время и что в нём происходит.

***

Дождь был не сильный, но куртка промокла почти сразу. Потому что старая. Толик Окунев знал, что идти в школу колдунов надо через тайгу, через болото и дальше ещё по горной тропе пробираться. Но когда тебе тринадцать лет в такой путь лучше брать с собой кого-то из взрослых. Так положено. А в посёлке, где жил Толик, мало кто бы согласился по доброй воле идти в школу колдунов, да ещё и тащить с собой пацана, у которого отец в тюрьме, а мать лишили родительских прав. Вот и пришлось Окуню под дождём, по грязюке тащиться на самую окраину в гости к Николаичу. И мимо железнодорожной школы ему было никак не пройти. А с пацанами из железнодорожной Толику встречаться не хотелось. Лишние вопросы. Но наверное, сегодня без вопросов было не обойтись, потому что Костик Бобров, самый вредный из железнодорожных, сразу сказал:

- Ага, интернатовский? Ты куда? - а как он вышел из пелены дождя Окунь даже не заметил. - Деньги давай, раз ходишь здесь!

Он протянул руку и легко сверху вниз сдёрнул капюшон с головы Окуня. Вода полилась за шиворот. Морщась, Толик рванулся освобождаясь. Но Бобров держал крепко, он был выше и крепче.

- Давай! - и замахнулся другой рукой.

- Ничего тебе не дам!! - зло крикнул Окунь. Прямо в лицо крикнул, даже слюна брызнула.

Костик не ожидал, отпрянул... и ударил. Ударил не сильно, но больно - в живот. Продолжая держать за куртку, надавил сзади, сгибая Окуня в пояснице.

- Страх потерял? Я тебе мало по башке стучал? Сейчас ещё получишь...

- Пусти, Костян, я к колдунам иду.

Толик сказал это уже спокойно, слегка задыхаясь после удара в живот, и, может поэтому, Бобров сразу ему поверил. Отпустил и даже шагнул назад. Толик выпрямился и одёрнул куртку. Глянул в глаза Боброву. Страх был в глазах. А трусом Костик не был, вот только сейчас лицо у него было как прошлым летом, когда в драке между пацанами из интерната и железнодорожными Валера Шиза вытянул пистолет и пострелял немного. Стрелял-то он в воздух, но железнодорожные всё равно в штаны наложили. А сейчас Окуню не по себе стало. Куда же он собрался, если только упоминание о колдунах самого Костика Боброва напугало?

Он ещё раз поправил куртку, накинул капюшон и молча пошагал, оскальзываясь.

- Постой! - крикнул Бобров. - Как тебя? Окунь?

Толик пошагал быстрее.

- Окунев! Погоди! Вот возьми...

Толик обернулся и увидел, что Костик протягивает ему скомканные бумажки.

- Тут не много, но у меня нет больше. Забери...

Окуню очень захотелось подойти и забрать эти деньги, как не раз у него самого отнимали такие же, как Бобров, или сам Бобров, или его корефаны. Забрать и ещё дать пинка этому перепуганному пацану, так не похожему теперь на страшного минуту назад Костика, а теперь жалкого и съёжившегося. Вот только он почему-то знал, что не надо этого делать. Неправильно.

***

- У нас всё натуральное, экологически чистое, без всякой магии выращенное, - подкладывая в тарелку, говорил директор. - Не всё конечно, - понял он, что заврался, - но вот гречка натуральная!

В столовой стоял гвалт детских голосов, и мерзкий запах казённой пищи. Но инспектору было не привыкать. Он прошёл через войну, плен и недолгое тюремное заключение во время смены политического режима. Тогда его вытащил старый друг, сразу сумевший разобраться в новой ситуации. Теперь старый друг стал министром, а инспектор... инспектор стал инспектором. Доверенным лицом при министре. С большими полномочиями. Вот только министр сейчас сидел у себя в кабинете, а инспектор с директором интерната за отдельным столиком в детской столовой. Инспектор мужественно давился тефтелями с гречневой кашей, запивал компотом и проклинал свои полномочия. Он бегло оглядел детей, рассевшихся за столами. Дети вели себя хорошо, спокойно. Никто не плакал, не смеялся, не грустил, не веселился. Нет, они болтали, общались, но сдержанно, как предписано. Инспектор остался доволен.

- И вот ещё что, - сказал он, проглотив как будто мыльный на вкус кусок тефтеля. - Мне поручено сопроводить одного вашего воспитанника к новому месту содержания. Анатолий Окунев. Он будет теперь у нас, при Министерстве. Официальное предписание я вам передам, а вы подготовьте его личное дело.

- Толик? - удивился директор. - Такой тихий мальчик, даже немного забитый. А впрочем, да-да, я понимаю, его папа в заключении...

- На излечении, - поправил инспектор и, подумав, счёл нужным уточнить, - в санатории.

- Конечно-конечно, - закивал директор. - Сейчас всё организуем.

Мимо проходила та самая девочка, что подобрала во дворе котёнка. Она попыталась незаметно прошмыгнуть за спиной у директора, но тот её заметил.

- Лиза, - позвал директор. Лиза вздрогнула и подошла, низко опустив голову. - Зайди к мальчикам и пригласи к нам Толика Окунева.

Инспектор увидел, как девочка ухмыльнулась. Едва заметно, уголками губ, но инспектору этого было достаточно. Ему сразу стало понятно, что основное задание, замаскированное под рядовую проверку, он провалил, и почему-то подумал, что компот, и правда, кислый.

- А его нет, - сказала Лиза со скрытым вызовом. - Он убежал. К колдунам, - она тряхнула головой, отбрасывая с лица длинные русые волосы. - А я знала и не сказала.