«Я — куртизанка?» — подумала Кэролайн и едва не расхохоталась. Нет, это просто невозможно. Во-первых, потому, что ее покойная мать, узнав о том, что единственная дочь собирается стать женщиной легкого поведения, просто восстанет из гроба, чтобы наказать ее. Во-вторых, потому, что у Кэролайн довольно посредственная внешность, а куртизанка должна быть ослепительной красавицей (такой, как Минерва). И в-третьих, не тот у Кэролайн характер, чтобы вести подобный образ жизни. В самом деле, только чувственные и очень страстные женщины становятся куртизанками.

Кэролайн считала, что ей удалось познать настоящую страсть. Много лет назад она была пылко влюблена в Трамбалла. Это длилось до тех пор, пока она не стала его законной женой. Возможно, если бы она не вышла за него замуж, то…

Кэролайн тряхнула головой, отгоняя от себя внезапно нахлынувшие воспоминания.

— Да, без сопровождения, — сказала она Джасперу. — Это сугубо деловой визит, — как бы оправдываясь, добавила она. — А теперь поторопись. Это дело исключительной важности.

Джаспер удивленно посмотрел на нее (при этом его густые посеребренные сединой брови слегка приподнялись) и, шаркая ногами по паркету, пошел выполнять приказ.

Стоя у окна, Кэролайн наблюдала за тем, как он вышел на улицу, чтобы найти экипаж. Она ничего не знала о мистере Феррингтоне. Если он такой же, как Трамбалл или Фредди, то, скорее всего, не вернет ей дом. Что ж, она так просто не сдастся. Если мистер Феррингтон женат, она поговорит с его женой. Возможно, эта женщина, узнав, в каком тяжелом положении оказалась Кэролайн, проникнется к ней сочувствием. Да, она должна обратиться именно к жене мистера Феррингтона, а не к нему самому.

— Трусиха, — сказала Кэролайн самой себе.

Пришло время проявить смелость. Если она, конечно, не хочет провести остаток жизни в доме Люсинды Пирсон в качестве ее компаньонки.

Отбросив сомнения и опасения, Кэролайн поднялась в свою комнату для того, чтобы переодеться. Она надела свое лучшее платье из черного шелка с маленьким белым воротничком, красивые черные туфли из лайковой кожи и черную шляпку с полями в виде козырька, которую она надевала только в особых случаях.

И вуаль. Длинную густую черную вуаль.

Женщина всегда должна соблюдать осторожность.

Джеймс Феррингтон нервно барабанил пальцами по полированному столу. Его сейчас занимали очень серьезные вопросы. Джеймс и его деловой партнер Дэниел Харви сидели в одних рубашках в кабинете Джеймса. Они почти целый день работали — составляли графики перевозок товаров, изучали конъюнктуру рынка и банковские процентные ставки.

Джеймс решил, что через неделю его корабли должны отправиться в плаванье. Он еще ни разу не затевал такого рискованного предприятия. Однако за десять месяцев, которые прошли с того дня, как Джеймс решил получить лицензию от парламентской контрольной комиссии на торговлю шелком и пряностями (тем самым бросив вызов Ост-Индской компании, имевшей разрешение на монопольную торговлю упомянутыми товарами), он ни на йоту не приблизился к намеченной цели. Большую часть денег, необходимых для осуществления задуманного им предприятия, он выиграл в карты. Для того чтобы собрать полную сумму, Джеймсу пришлось привлечь довольно много влиятельных и солидных инвесторов.

И он не хотел потерять эти деньги.

— Значит, ты думаешь, что нам ставят палки в колеса? — спросил Джеймс, посмотрев на сидящего напротив него Дэниела.

Чиновники Ост-Индской компании старательно защищали свою монополию. Однако они не смогут защищать ее вечно, даже имея деньги, влияние и власть. У Джеймса тоже было и первое, и второе, и третье. Вопрос в том, обладает ли он достаточным влиянием для того, чтобы лишить компанию ее привилегий?

— Мы бы значительно продвинулись в решении нашего вопроса, если бы Лэвенхем наконец определился и отдал бы за нас свой голос, — сказал Дэниел. — Он легко может склонить контрольную комиссию на нашу сторону.

Джеймс встал из-за стола. Ему захотелось размяться. Лэвенхем… Влиятельный лорд Гарольд Стенбери, граф Лэвенхем. Глубоко задумавшись, Джеймс ходил вокруг стола.

— Насколько я понимаю, утренняя встреча не принесла желаемых результатов, — произнес Дэниел.

— Нет, — ответил Джеймс, сев на край стола. Вместо того чтобы торчать в кабинете, он с удовольствием проехался бы верхом. Похоже, именно это сейчас ему и нужно — долгая конная прогулка. — Утром я встречался с Лэвенхемом, однако ответа он мне так и не дал.

— Ответа на что? — осторожно поинтересовался Дэниел. — На просьбу помочь тебе заручиться большинством голосов в палате лордов или на предложение руки и сердца его дочери?

— И на то, и на другое, — ответил Джеймс, взяв бухгалтерскую книгу. Листая ее, он обдумывал сложившееся положение. Получалось так, что одна проблема была связана с другой. — Лэвенхем окажет нам свою помощь только в том случае, если сможет на этом заработать, — сказал Джеймс, бросив книгу на стол.

— Значит, давай заплатим ему за содействие, и ты навсегда забудешь о своей нелепой идее жениться на его дочери.

— А я думал, что ты, Дэниел, романтик, — холодно заметил Джеймс.

— Я такой же романтик, как и ты. Если уж ты собрался жениться, то мог бы выбрать себе более подходящую невесту. Лина Стенбери — довольно взбалмошная девица. Джеймс, да она, можно сказать, буквально вчера встала со школьной скамьи. А ее голос… — сказал Дэниел, притворно вздрогнув от отвращения. — Когда я слышу, как она шепелявит, то просто прихожу в бешенство.

Джеймс скрестил руки на груди. Они с Дэниелом уже не раз обсуждали эту тему. На самом деле, с тех пор как Дэниел начал жаловаться на то, что ему противно слушать, как шепелявит Лина, Джеймс заметил, что его самого стала раздражать ее манера говорить. Причем настолько, что он мог находиться в одной комнате с Линой не более трех минут.

— Это очень выгодный брак, — сказал он. — Кроме того, Лина довольно привлекательная девушка.

— О да! — Дэниел закатил глаза. — Но только когда молчит.

— Она довольно симпатичная…

— У нее такие же выпученные глаза, как у тех собачек, которых ее мать все время носит с собой.

— Хорошо, — произнес Джеймс. — Она далеко не идеал, впрочем, как и я сам. Все-таки мне уже тридцать четыре года, и у меня уже вполне сформировавшийся характер.

— Вот еще один аргумент, — согласился Дэниел. — Ты слишком стар для нее.

Проигнорировав его замечание, Джеймс продолжил перечислять собственные недостатки:

— Я высокомерный, властный, чрезмерно честолюбивый…

— Разве можно эти недостатки сравнивать с шепелявостью? — спросил Дэниел.

— К тому же я храплю, — признался Джеймс.

— О да. Это чистая правда.

— Вы просто нахал, мистер Харви.

— Но очень рассудительный и умный нахал. Очень умный. И если бы мне удалось переубедить тебя, то мы с тобой могли бы отплыть в Индию на одном из твоих кораблей. Здесь, в Англии, чертовски холодно.

— Нет, — возразил Джеймс, — мне нравится здешний климат. Даже когда моросит мелкий противный дождь. Лондон — это мой следующий шаг, Дэниел. Еще один мир, который я должен покорить. Если хочешь, можешь вернуться в Индию, но я останусь здесь.

— Мы с тобой вместе сражались с пиратами, мы заставляли султанов и прочих правителей кланяться нам в ноги. Мы бегали за женщинами так, словно секс стал нашей новой религией. Теперь ты говоришь мне, что хочешь завоевать Лондон. И как ты собираешься осуществить этот грандиозный план? Ты намерен жениться. — Произнося последнее слово, Дэниел брезгливо поморщился. — Ты меня разочаровал.

— Нам пора повзрослеть.

— Я не хочу взрослеть.

— Что ж, а мое время уже пришло. Если тебя это как-то успокоит, то могу сказать, что Лэвенхем сам предложил мне жениться на его дочери. У него, конечно, графский титул, но совсем нет денег. Он разорился, сделав несколько неудачных инвестиций. Лина — его младшая дочь и единственная надежда на то, чтобы поправить свое финансовое положение.