Он нарочитым жестом задрал руку к самым глазам, сверился с часами и постучал ногтем по циферблату совсем как она на стоянке возле приюта неделю назад.

Она чуть не поперхнулась. Целый час наедине с Гарри Батлером! У нее перехватило дыхание. Лиз стиснула руки. Нельзя распускаться, ничего страшного не происходит.

— Что вам нужно?

Он закрыл за собой дверь и еще раз окинул взглядом кабинет. Обстановка была продумана так, чтобы в ней уютно себя чувствовали дети, а не взрослые.

— Кажется, в прошлый раз я ясно все объяснил. Вы мне… Мне необходима ваша помощь.

У нее внутри все перевернулось, как это бывает на американских горках. Значит, она ничего не придумала. Предложение действительно было. Жар, охвативший все члены, непреодолимое влечение, головокружение — все это было. О Боже!

— Позвольте мне прояснить ситуацию.

И он сделал приглашающий жест в сторону ее стола. Лиз нехотя направилась к своему рабочему креслу. Гарри уселся напротив и принялся излагать свое предложение, словно это был проект преобразования предприятия или план приобретения недвижимости.

— В тот день, когда мы познакомились, вы, помнится, сказали: «Единственное, что может доставить радость моей матери, это известие о моем замужестве». Это ваши точные слова. Вот я и подумал, что, если мой план сработает, вы тоже окажетесь в выигрыше.

— Надо же! В сказках, как правило, крестные феи пристраивают работящих девушек замуж за принцев. Вы что, решили совместить роли феи и принца? — насмешливо спросила Лиз, взяв себя в руки и решив поставить нахала на место. — Знаете что, мистер Батлер? Брак — это не деловой контракт. С его помощью вы не решите своих проблем, скорее обзаведетесь новыми.

— Это будет не настоящий брак, — спокойно напомнил он.

Лиз решила взглянуть на ситуацию под другим углом. Допустим, он страдает навязчивыми идеями. Она попробует рассматривать его как пациента.

— Мистер Батлер, — с мягкостью профессионального психотерапевта спросила Лиз, — а почему вы хотите жениться?

— Зовите меня Гарри, — любезно предложил «пациент». — Жениться я не хочу. Меня интересует временная помолвка.

— Вы принципиальный противник брака?

— Вовсе нет. — Он пожал плечами. — Если встречу подходящую женщину, в подходящее время… Сейчас это преждевременно.

Вдруг глаза его затуманились, а красивое лицо омрачила какая-то печальная мысль.

— Понимаете, Лиз, если мы с вами объявим о помолвке, то самый дорогой для меня человек…

— …будет ревновать! — догадалась Лиз.

— Нет. Она будет счастлива. Это ее последнее желание.

Он судорожно вздохнул, и адамово яблоко на его шее резко дернулось. В глазах его стояло отчаяние, костяшки сжатых в кулак пальцев побелели.

У Лиз сжалось сердце. По всему видно, эта женщина очень дорога Гарри. То есть мистеру Батлеру. Его искреннее чувство тронуло Лиз. Неискренность и лицемерие доктор Уилкинсон всегда различала каким-то шестым чувством. И теперь она не сомневалась, что Гарри глубоко переживает.

— Скажите, а кто она?

Красавец-миллионер отвел взгляд. Казалось, он стесняется признаться в своей слабости.

— Это моя бабушка.

Когда он вновь поднял на Лиз глаза, перед ней снова был хорошо знакомый персонаж иллюстрированных журналов — решительный, неуязвимый, самоуверенный. Не поддаваться слабости, не пасовать перед трудностями, все держать под контролем! Но Лиз на мгновение открылось его истинное лицо, нежная, уязвимая душа. Лучше бы она этого никогда не видела!

— Она умирает, — коротко сказал Гарри.

— Чем она больна?

— Ей восемьдесят восемь лет. В таком возрасте не требуется точно устанавливать диагноз. По-видимому, она просто устала жить.

Лиз кивнула с пониманием и сочувствием.

— А что говорят врачи? Сколько ей осталось?

— Точно не могут сказать. Может, уже завтра. А может, через месяц.

— А может, через год?

Только по печально опущенным уголкам губ можно было догадаться, какую глубокую боль причиняет ему этот нелегкий разговор. Он покачал головой:

— Год? Исключено. Моя бабушка — необыкновенно решительная женщина. Она сказала, что готова встретить смерть. Будет так, как она решила.

Лиз стиснула пальцами подлокотники кресла. Им движут любовь, забота и сострадание. Но достаточно ли этого для того, чтобы она приняла его странное предложение?

— А почему вы выбрали меня?

— А почему вас это удивляет?

— И все же.

Он поднялся, обошел стол, взял ее за руки и заставил подняться. Прежде чем она успела опомниться, он обнял ее и прижал к груди. Лиз словно парализовало. Она не могла двинуться в кольце его сильных рук, не могла и не хотела. На самом деле у нее было одно желание — чтобы он никогда ее не отпускал. Так сладко было ощущать жар его тела, чувствовать нежный плен его объятий, слышать его прерывистое дыхание!

— Мой выбор не должен вас удивлять. Вы такая красивая!

Возражения, готовые сорваться с ее языка, так и не были произнесены. Про нее, бывало, говорили: способная студентка, светлая голова, перспективный исследователь, аналитический ум, квалифицированный специалист. И она всегда этим гордилась. Почему же его неожиданное суждение, к тому же наверняка неискреннее, заставило ее щеки запылать?

Он нежно коснулся пальцами ее щеки, его рука скользнула ниже, лаская и волнуя. Кожу словно закололо тысячами тоненьких иголочек. Ей показалось, что она стоит на раскаленных углях. Лиз невольно приподнялась на цыпочки. Его губы оказались совсем близко.

Зачем он говорит все эти волнующие глупости? Почему она слушает и верит? К чему эти нежные слова, которые растревожили ей душу, к чему эти дерзкие прикосновения, от которых она совершенно потеряла голову? Ведь он обещал ей сугубо деловое соглашение. Теперь же в их отношения вкралось что-то глубоко личное, будоражащее и интригующее.

Словно прочитав ее мысли, Гарри положил руки ей на плечи и заставил опуститься в кресло. Лиз безмолвно повиновалась. Наклонившись, он заглянул в ее глаза.

— Кроме того, вы добрая, разумная и рассудительная женщина. Я уверен, что вы войдете в мое положение.

Ее вдруг оставили силы. Она бессильно полулежала в кресле. В голове звенела пустота. С каких пор рассудительность перестала казаться ей завидным качеством?

Он отступил на шаг и уселся на край ее письменного стола.

— Ко всему прочему, у вас в этом деле может быть свой интерес. Наше соглашение сыграет вам на руку.

Следует признать, что перспектива соблазнительная. В течение нескольких недель мамочке будет, чем занять себя. Она будет разъезжать по приемам, коктейлям и клубам, хвастаясь перед приятельницами головокружительным успехом своей дочери. Ее подруги будут локти кусать от зависти. Мамочка будет в экстазе. А затем, когда соглашение утратит силу, Лиз сможет несколько месяцев, а возможно, и лет изображать безутешную брошенную невесту. На какое-то время ей обеспечено прекрасное одиночество и сочувствие. Мамочка перестанет каждый день подсовывать ей новых кандидатов в мужья. Благословенный покой!

Для нее это действительно великолепная возможность на некоторое время устроить свою жизнь так, как ей хочется. Но ему-то откуда об этом известно? Ее охватили сомнения. Подозрительно это!

— Как вы могли знать, что соглашение будет мне выгодно? Вы обо мне ровным счетом ничего не знаете!

— Вы не совсем правы. Мне известно, какая вы альтруистка. Деньги вас не волнуют. По крайней мере, для себя вы их не ищете.

Он улыбнулся, сунул руку в карман и жестом фокусника вытащил связку ключей.

— Ключи от вашего микроавтобуса.

— Это что, взятка?

— Вы что, забыли? Вы выбрали микроавтобус вместо спортивного автомобиля. Раз выбрали — получайте. Хотя жаль, откровенно говоря. За рулем открытой спортивной машины вы бы смотрелись изумительно.

— Я вижу, для вас все просто.

— Деньги дают определенные преимущества.

И отнимают немало…

Она повертела ключи на пальце. Откуда-то возникло скользкое чувство, что она только что продала душу дьяволу. Впрочем… Ведь он мог с помпой раскрутить эту благотворительную акцию, устроить из подарка целый рекламный спектакль. Слетелись бы репортеры, приехало бы телевидение… Но он не стал этого делать.