На четвертый год их совместной жизни начались неприятности: муж все реже начал появляться дома, объясняя свое отсутствие работой, а потом попросту пропал на несколько дней. За эти несколько дней Джоанна успела напридумывать кучу невероятных историй, а заодно узнать, что беременна.

Эта новость не вызвала у нее особой радости, а когда блудный муж вернулся домой, она подумала, что лучше бы этой новости не было вовсе. Муж признался, что любит другую, и предложил Джоанне развестись. В ответ она сообщила о своей беременности, однако ее супруг решения менять не собирался. Правда, он предложил жене пожить в Вудрофе до рождения ребенка, что она и сделала в надежде вернуть мужа в семью.

Однако ее план не удался — все это время супруг снимал дом вместе со своей любовницей и приходил к жене лишь для того, чтобы помочь и узнать, как она себя чувствует.

Вскоре у Джоанны родилась дочь, и тогда муж снова попросил развода и даже осмелился предложить жене оставить ребенка ему. Джоанна — судя по всему, исключительно из мстительных соображений — ответила категорическим отказом и предупредила его о том, что он никогда не увидит дочь, если, конечно, не образумится и не вернется к жене.

Супруг был непреклонен, однако долго уговаривал ее не делать глупостей и позволить ему хотя бы видеться с дочерью. Ослиное упрямство женщины заставило ее вернуться в Честершир, поселиться в глуши и в одиночестве воспитывать дочь. Ее муж, уже бывший, приезжал, чтобы повидаться с дочерью, но Джоанна всякий раз делала так, чтобы встреча отца и дочери не сложилась. Он присылал деньги, письма и подарки, но Джоанна с упрямством, достойным лучшего применения, относила все это на честерширскую почту и отправляла обратно.

Многолетние старания Джоанны привели к тому, что Эва знала своего отца, как убийцу, который до сих пор сидит в тюрьме за жестокое преступление, совершенное им много лет назад…

Весь этот душещипательный рассказ, призванный разбудить в Кейт сочувствие, вызвал у девушке совершенно противоположные эмоции. Теперь Кейт даже не удивилась бы, если бы узнала, что Эва сбежала от такой матери. Ведь та совершенно не заботилась о дочери: все это время Эва прожила в ужасном доме, в нищете, с матерью, которая постоянно заливала свое давнишнее горе бутылкой вина или чего-нибудь покрепче. Если бы Джоанна отказалась от своей мести и отдала ребенка отцу, судьба девушки могла сложиться совершенно по-другому!

Свое возмущение Кейт постаралась оставить при себе. Она сделала вид, что прониклась историей Джоанны, и начала осторожно выспрашивать женщину о ее исчезнувшей дочери.

Та принесла старенький запыленный фотоальбом и показала Кейт фотографии Эвы. Кейт подивилась красоте девушки: длинноногая, большеглазая, длинноволосая, она совершенно не походила на свою растолстевшую, обрюзгшую и опухшую мамашу. Впрочем, когда-то Джоанна могла быть такой же красавицей, как и Эва. Вечное пьянство и взлелеянная годами обида не могли не сказаться на внешности старшей Карчер.

Подозрения Кейт подтвердились: о своей взрослой дочери Джоанна знала только две вещи. Во-первых, Эва, как и ее мать, победила на школьном конкурсе красоты, а во-вторых, она очень хотела уехать из Честершира и сделать карьеру модели в большом городе. Последнее вызывало у матери возмущение.

— Разве приличные девушки становятся моделями? — жаловалась она Кейт. — Они же там все потаскушки…

Кейт промолчала, хотя ей очень хотелось сказать, что не Джоанне Карчер рассуждать о приличиях…

— А вы не думаете, что Джоанна могла узнать о своем отце? — поинтересовалась Кейт у женщины, которая к тому моменту уже почти осушила бутылку.

— Ммм… — отрицательно помотала головой женщина. — Я же говорила, она считает, что отец до сих пор сидит в тюрьме. И знать его не хочет. Я даже имя ему другое придумала… Моего бывшего звали Ральфом Суизи, а Эве я сказала…

— Ральфом Суизи?! — уставилась на нее Кейт. Всякий раз, когда она слышала это имя, у нее першило в горле. И сейчас Кейт почувствовала то же самое.

Неужели это не совпадение?! Ральф Суизи — главный редактор журнала «Модницы Вудрофа», второй муж ее матери — и есть бывший супруг Джоанны Карчер?!

Мобильный Кейт упрямо отказывался звонить из леса, поэтому девушке пришлось «дохлюпать» до того места, где лес плавно перетекал в дорогу, окруженную деревьями. За этой естественной аллеей брала начало Минфилд-стрит.

Кейт присела на поваленное грозой дерево и вопрошающе уставилась на индикатор связи, который сообщил Кейт, что связь скверная, но попытаться сделать звонок все-таки можно.

— Цивилизация… — хмыкнула довольная Кейт, закинув ногу на дерево. — Ладно, попробуем…

— Кейт?! — Голос Гарри показался ей ужасно далеким, но все-таки она расслышала в нем радость.

— Гарри! — улыбнулась она. — Ты хорошо меня слышишь?

— Не очень, — признался Гарри. — Как устроилась? Я уже со… — За сим последовало противное шуршание, но Кейт догадалась, что Гарри хотел сказать «соскучился».

— А я тут не слишком скучаю, хотя тебе была бы рада. И устроилась неплохо. Живу в замке.

— В банке?! — уточнил изумленный Гарри. — Ты разве не у дядюшки?

— В замке, Гарри. В замке. У дядюшки. Мне нужна твоя помощь.

— Конечно, — с готовностью согласился Гарри.

— Мне нужно, чтобы ты позвонил Ральфу Суизи и выяснил, не знаком ли он с Джоанной Карчер.

— Кейт, я хорошо тебя расслышал? Ты просишь, чтобы я позвонил Ральфу Суизи!

— Все верно, Гарри.

Голос Гарри куда-то пропал, и Кейт догадалась, что это вовсе не помехи. Гарри слишком хорошо знал отношение Кейт к Ральфу, чтобы не удивиться такой странной просьбе.

— Гарри, ты жив? — полюбопытствовала Кейт, и до нее тут же донеслось невнятное «угу». — Послушай, Гарри, сам Ральф тут совершенно ни при чем. Я не могу сейчас всего объяснить… Мне просто нужно узнать одну вещь… Очень нужно. Но ты сам понимаешь, что я не хочу звонить ни Ральфу, ни его жене…

— Твоей матери, ты хотела сказать, — поправил Гарри.

— Пусть будет моей матери, — раздраженно согласилась Кейт. — Так вот, спроси у него о Джоанне Карчер. Если он скажет, что знал ее, тогда спроси, не у него ли сейчас Эва Карчер…

— Кейт, ты сошла с ума? — полюбопытствовал Гарри. — Ты можешь объяснить, зачем тебе все это понадобилось?

— Нет, это слишком долгая история. Потом я обязательно объясню… Ты выполнишь мою просьбу?

— Хорошо, — вздохнул Гарри. — Постараюсь. Если, конечно, Ральф Суизи не пошлет меня после первого же вопроса.

— Ты журналист или кто?

— Журналист понимает, для чего ему нужна информация. А я, Кейт, ничего не понимаю.

— Считай себя ассистентом журналиста, — утешила его Кейт.

В ответ ей донеслось какая-то невнятная фраза, из которой Кейт расслышала только словосочетание «разыскивает Микки». Засим снова раздалось противное шипение и голос Гарри пропал окончательно.

Кейт сбросила звонок и сунула мобильный в карман капюшонки, которая, сегодня спасла ее от участи быть закусанной до смерти всякой нечистью. Весть о том, что Микки кого-то разыскивает — а, судя по всему, этим кем-то была именно Кейт — ее не тронула. Правда, на секунду Кейт почувствовала что-то похожее на злорадство, но эта секунда промелькнула быстрее, чем Кейт успела своим злорадством насладиться.

Куда больше ее сейчас интересовало то, сможет ли Гарри выполнить ее просьбу. Неужели Ральф Суизи — действительно тот самый «роковой мужчина» в жизни Джоанны Карчер? Кейт догадывалась, кем в этом случае была «роковая женщина»…

Впрочем, несмотря на свои личные обиды, Кейт искренне надеялась, что Эва Карчер отыскала своего отца и прекрасно чувствует себя в новом доме. Ей было искренне жаль девушку, судьба которой сложилась гораздо сложнее, чем ее собственная…

Впервые в жизни Кейт допустила возможность того, что ее мать была не так уж неправа, оставив маленькую дочку на руках у отца. В отличие от Джоанны, которая увезла дочь назло бывшему мужу и превратила жизнь Эвы в ад, мать Кейт оставила дочь ответственному и порядочному человеку, который всю жизнь посвятил своему ребенку…