— Отдай, Джерри!

Ивон кинулась к нему, но Джерри сжал стакан в руке и поднял его высоко над ее головой. Ивон попыталась подпрыгнуть, но Джерри был гораздо выше ее. На секунду в памяти Ивон что-то промелькнуло, но воспоминание было настолько обрывочным и невнятным, что она не придала ему значения. Ее охватила слепая ярость. Ярость на человека, который не только отнял у нее этот проклятый виски, но и заставил ее разувериться в самом светлом чувстве — в любви.

— Отдай немедленно, Джерри! — снова крикнула она. — Не то я…

— Ивон, — уже тише и спокойнее перебил ее Джерри. В его голосе слышалась мольба. — Пожалуйста, Ивон, не надо. Давай попробуем начать все сначала.

— Сначала?! — Ивон посмотрела на Джерри, как на сумасшедшего. — Опомнись, Джерри! Как можно начать сначала то, что разбито, растоптано, опошлено наконец! Отдай мне этот чертов стакан! Может быть, это единственное, что у меня осталось!

— Нет уж. — На этот раз в голосе Джерри звучала холодная ярость. — Если хочешь, пей, дорогая. Только не в нашем доме! Нечего уподобляться своему алкоголику папаше!

Ивон и сама не поняла, как это произошло, но уже через секунду ее рука поднялась и проехалась по щеке Джерри. Джерри потрогал щеку и посмотрел на Ивон так, словно до него все еще не дошло, что случилось.

— Ивон, что ты делаешь?

— То, что ты заслужил. — Ивон развернулась и направилась к двери. Мимо нее со свистом пролетел какой-то предмет, который уже через несколько секунд звучно впечатался в закрытую дверь. Брызги и стекло полетели в разные стороны. Досталось даже кофточке Ивон, которую она тут же принялась отряхивать. — Джерри, ты что, спятил?! — закончив с кофточкой, обернулась она к мужу. — Ты же мог попасть мне в голову, псих!

— Жаль, что промазал, — криво усмехнулся Джерри. — Может быть, сотрясение заставило бы тебя завязать с пьянством.

— Псих и придурок! — бросила Ивон и, распахнув дверь, бросилась из кухни.

Нет, Ивон вовсе не боялась, что Джерри запустит в нее чем-нибудь еще. Ей просто не хотелось, чтобы он увидел ее слезы.

Салли Мелон, оказавшаяся невольной даже не свидетельницей, а слушательницей их ссоры, предложила поехать к ней, но Ивон отказалась, сделав подруге предложение посидеть в каком-нибудь баре. Салли согласилась, и Ивон потащила ее в «Смоук», по дороге заглянув в супермаркет и купив бутылку виски.

— Ивон, что ты творишь? — обеспокоенно спросила Салли у подруги, которая хлестала виски прямо из горлышка, не утруждая себя перелить напиток даже в банальный пластиковый стаканчик.

— Это анестезия, Салли, — пьяным смехом засмеялась Ивон. — Разве ты не знала? Выпьешь, и становится легче. Правда ненадолго — до следующего утра. Но потом снова можно выпить, и снова станет легче. Жаль, что нельзя напиться один раз и на всю жизнь.

— Он этого не стоит, — покачала головой Салли. — Он вообще тебя не стоит. Джерри редкостный сукин сын, к тому же неудачник. На кой он тебе сдался? Я бы на твоем месте давно уже развелась. Ты молодая, красивая, найдешь другого. Тысячу других. Зачем тебе этот Том?

— Ты говоришь совсем как моя мама, — хмыкнула Ивон, поправляя спутавшиеся волосы. — Во-первых, его зовут Джерри. А во-вторых, он не неудачник. Он талантливый писатель, хоть и редкостный зануда. Что до других… Глупо даже предполагать, что с кем-то будет иначе. Я не смогу с кем-то, Салли. Как бы ни банально это звучало, я разочаровалась в любви. Если уж с Джерри у меня не вышло — а ведь я любила его и люблю… наверное, люблю до сих пор, — то ни с кем другим ничего не получится. Но в одном ты права: лучше уж жить в одиночестве, чем в полном дерьме!

— Не говори глупостей, Ивон. Успокойся, в одиночестве ты не останешься. Я обязательно познакомлю тебя с каким-нибудь красивым молодым человеком.

— А потом еще с одним и еще с одним? — горько усмехнулась Ивон. — Я не хочу жить, как ты, Салли. Прости меня, но я не хочу того, что у тебя. Это тоже одиночество, но оно не для меня.

— Кто тебе сказал, что я одинока? — холодно поинтересовалась Салли у захмелевшей подруги.

— Никто, — пожала плечами Ивон. — Мне не нужны слова, чтобы понять, что ты мечешься от одного к другому в поисках тепла, которого тебе никто не может дать.

Салли делано засмеялась.

— Это пьяный бред, Ивон. Моя жизнь — свобода, а не одиночество.

— Как знаешь, — кивнула Ивон. — Но и такой свободы я тоже не хочу. Прости меня, Салли, я не должна так говорить. Ты права, это все из-за виски. Но трезветь мне чертовски не хочется.

В «Смоуке» Ивон увидела того самого официанта Симонса, который обслуживал их столик, когда они с Джерри веселились, не предполагая, какой кошмар их ждет впереди.

Алкоголь, наполнивший ее безудержным весельем, придал ей смелости, и Ивон, не обращая никакого внимания на Салли, пытавшуюся остановить подругу, подошла к официанту.

— Здравствуйте, — поздоровалась она.

Официант изумленно уставился на изрядно выпившую незнакомку.

— Вас ведь, кажется, Симпсом зовут?

— Нет, я Симонс, — вежливо поправил ее официант.

— Не сочтите за грубость, Симонс, но я могу задать вам несколько вопросов?

— Конечно, мисс…

— Миссис Уэллинг. Но это, похоже, ненадолго.

— Ивон! — подошедшая Салли схватила ее за руку и попыталась оттащить от растерянного официанта, но Ивон резко вырвала руку.

— Пусти! Я всего лишь хотела спросить. Симпсон, то есть Симонс, — снова повернулась она к официанту, — вы правда варите себе кофе каждое утро и гуляете с собакой?

— Нет, — покачал головой Симонс. — Я не гуляю с собакой, у меня вообще аллергия на собачью шерсть. А кофе — да, я действительно варю его каждое утро. И что в этом удивительного? Думаю, я не один такой, — немного обиженно добавил он.

— И еще один вопрос, Симпс… то есть Симонс… Вы хотите жениться только тогда, когда закончите институт, найдете себе приличную работу и купите дом?

— Ивон!

— Отстань, Салли!

Симонс улыбнулся так, словно его заставили отвечать на расспросы ребенка.

— Конечно, миссис Уэллинг. А как может быть иначе?

— Я же говорила ему, что этот Симонс старик, — пробормотала Ивон, когда Салли наконец удалось усадить ее за столик.

— Кому — ему? Что ты вообще привязалась к бедному парню? Думаешь, ему больше делать нечего, как болтать с пьяными бабами?

— Да ну тебя, — махнула рукой Ивон и, помахав рукой Симонсу, крикнула через весь зал: — Симонс, принесите, пожалуйста, виски!

— Ивон, да что на тебя нашло?! — возмутилась Салли. — Ты что, не могла подозвать кого-нибудь другого?

— Зачем, если я знаю Симпсона… то есть Симонса.

— Очень мило, — фыркнула Салли.

Ивон уставилась на подругу.

— В чем дело?

— Вот и Джерри всегда говорит, что бы я ни сказала: «очень мило». Это все, что я слышу от него в последнее время.

— Да забудь ты о своем Джерри, Ивон. Расслабься наконец. Хочешь, я найду какого-нибудь обаятельного красавца и приглашу за наш столик?

— А он будет говорить мне «очень мило»?

— Ты зациклилась, Ивон, — раздраженно пробормотала Салли. — Зациклилась на своем Томе-неудачнике.

— Он не Том. И не неудачник.

— Это я уже слышала. Может, ты все-таки передумаешь и поедем ко мне? Боюсь, я не смогу поднять тебя со стула, когда ты окончательно напьешься.

— Ты издеваешься надо мной, Салли, — мрачно констатировала Ивон. — И ты, и Джерри. Все надо мной издеваются, и никто не воспринимает меня всерьез.

— Да что за пьяный бред?! Мне это уже надоело! — окончательно разозлилась Салли. — С тобой невозможно говорить, Ивон.

— Я так не думаю, — возразил Салли Мелон приятный мужской голос.

Салли и Ивон одновременно подняли головы. К счастью, Ивон еще не так много выпила и узнала в мужчине, стоявшем возле их столика, своего редактора Рассела Данкина.

— Рассел? — удивленно уставилась на него Ивон.

— Привет, Ивон. Можно за ваш столик?

— Конечно. Только учтите, я не в лучшем виде, — призналась Ивон, сама не понимая, рада она или огорчена появлением Рассела. — И вряд ли вам удастся насладиться моим обществом, — усмехнулась она.