— А кто вы? — спросила она, кивая подбородком в сторону девушки в сером платье и мехах.

На секунду поджилки Каролины задрожали. Затем она посмотрела в темные, как лесной пруд, глаза миссис Холланд и поняла, что в её взгляде нет ни проблеска узнавания. Глаза пожилой леди были столь чисты и надменны, что Каролина задумалась, как же она раньше набиралась храбрости встретиться с ней взглядом, и спустя секунду поняла, что ни разу прежде не осмеливалась это сделать. Её бывшая хозяйка тоже никогда не обращала внимания на её лицо, даже когда отдавала тысячи распоряжений, и сейчас созерцала Каролину с таким искусным безразличием, что та засомневалась — на мгновение, но, тем не менее — на самом ли деле она продвинулась вверх по социальной лестнице со своего места в доме Холландов.

— Это мисс Каролина Брод. — Пенелопа, казалось, не заметила или не обратила внимания, что очной ставки между хозяйкой дома и бывшей горничной не получилось, и уже заглядывала в малую гостиную, выясняя, кто из гостей уже там. Затем довольно небрежно добавила: — Она недавно приехала в город, но все уже успели её полюбить.

— Я рада находиться в кругу ваших гостей, — выдавила Каролина, пытаясь скрыть разочарование.

Только тогда, когда возможность уже была упущена, она поняла, как хотела быть узнанной, как лелеяла свое желание, чтобы миссис Холланд признала обретенное Каролиной великолепие и удивилась тому, как высоко ей удалось взлететь.

Клэр, должно быть, окаменевшая от страха во время этой короткой беседы, предупреждающим взглядом посмотрела на сестру и попятилась к чулану под лестницей, неся в руках верхнюю одежду двух пришедших леди. Пенелопа и миссис Холланд проследовали в гостиную, где уже находились люди, которые все свое время проводили в череде приятных занятий, сменяющих друг друга.

— Видишь ли, мы отреставрировали несколько старых полотен и избавились от тех картин, которые уже вышли из моды… — объясняла миссис Холланд.

За их спинами, в фойе, где гулял пронизывающий сквозняк, в нерешительности переминалась с ноги на ногу Каролина. Она ощущала каждый волосок на своем затылке, не будучи уверенной, где именно должна находиться, и какую позу принять. Её сестра исчезла. Скорее всего, Клэр жалела, что она не единственный ребенок в семье и вряд ли может рассчитывать на постоянную работу. Единственная связь Каролины с сегодняшним приемом уже вошла в смежную комнату, оставив позади свою спутницу, отчаянно нуждающуюся во внимании и поддержке. Каролина шагнула вперед, но заколебалась. Внезапно окружающая её обстановка перестала казаться такой уж скромной и обшарпанной.

— Лина.

Это имя было похоже на старую одежду не по размеру, которая царапает кожу, даже когда просто берешь её в руки. Оно звучало непритязательно и просто. «Моё собственное имя», — подумала Каролина. По крайней мере, именно так её чаще всего называли все семнадцать лет жизни. Но Каролине не нравилось слышать, как её имя произносят вслух. При этом она всегда краснела. Точно также Каролина краснела в присутствии человека, который её имя произнес. Она сверкнула глазами — теперь насыщенно-зелеными на фоне заливающейся румянцем кожи — и увидела Элизабет, живую и совсем не такую красивую как прежде.

— Здравствуй.

Хотя Каролина не намеревалась говорить каким-то определенным тоном, это единственное слово повисло в воздухе с долей удовлетворенности. В последний раз, когда Каролина видела Элизабет, она пролила горячий чай на белоснежную юбку бывшей хозяйки, что мигом обернулось последующим увольнением. Теперь лицо Элизабет заострилось, а белокурые волосы, которые Каролина когда-то укладывала в изысканные прически, поредели и были подобраны в тугой некрасивый узел. Но ничто не указывало на то, что за прошедшие месяцы Элизабет смягчила отношение к девушке, которая когда-то затягивала ей корсеты.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Элизабет, подходя ближе.

Её голос и движения были вялыми, но в них чувствовалась враждебность, которая особенно проявлялась в пронзительном взгляде её карих глаз.

— Я могу задать тебе тот же вопрос. Я думала, что ты утонула, — Каролина приняла более дерзкую позу, внезапно осознав, что точно знает, как нужно стоять. Было заметно, что её изысканный пиджак, подчеркивающий талию и плечи, сшит опытным портным из очень дорогой ткани. Она наклонилась к Элизабет и продолжила низким четким голосом: — Или же это был просто вымысел, скрывающий твои намерения в отношении одного парня, который работал в конюшне?

При этих словах Элизабет немного съежилась, а её глаза затуманились, как будто сейчас из них хлынут слезы.

— О, не надо, — Каролина закусила губу и посмотрела в глаза бывшей хозяйке. — Когда-то я тоже любила его, или ты забыла об этом, пока жалела себя?

— Он был моим мужем, — при этих словах голос Элизабет дрогнул, а закончив фразу, она крепко сжала губы, словно в попытке сдержать поток эмоций.

Но девушки, которая от этих новостей испытала бы ревность или почувствовала себя раздавленной, больше не было. Если Элизабет хотела лишиться самообладания, то выбор за ней — Каролина больше не совершит такой ошибки. Она слегка приподняла подбородок и позволила чувству собственного достоинства согреть её. Каролина намеренно изогнула одну широкую бровь и выдержала паузу.

— Мне бы не хотелось, чтобы это выплыло наружу.

Элизабет закрыла глаза:

— Ты не расскажешь?…

— Наверное, нет, — рассмеялась Каролина самым беззаботным смехом. — Но сейчас я ужасно хочу пить, а у меня сложилось впечатление, что я пришла на завтрак.

Карие глаза Элизабет снова открылись. Они знали друг друга с рождения и в детстве дружили. Но никогда раньше Элизабет не смотрела на Каролину с таким уязвимым видом.

— Конечно, — уже другим голосом сказала она. Он прозвучал натужно, словно Элизабет хотела за твердым тоном скрыть слабость, но, ни одна из сторон не ошиблась в своих выводах о том, что сейчас произошло. Каролина больше не была подчиненной Элизабет, и снова узнала свежую сплетню о ней. — Может быть, зайдешь? Не желаешь сесть рядом со мной за столом? Тогда я могла бы удостовериться, что тебе достанется все самое лучшее.

Каролина, слыша натугу в голосе Элизабет, подняла руку и подождала, пока Элизабет не возьмет её, прежде чем согласно кивнуть.

— Это было бы изумительно, — подтвердила она.

Кровь торжествующе стучала в её жилах, когда девушки вошли в украшенную гостиную, полную состоятельных гостей. На сверкающих подносах лежали горы вкусной ароматной еды. Когда-то Каролина носила эти подносы сюда из кухни, но теперь ожидала, что соседка слева будет подавать блюда, чтобы гостья выбрала лучший кусок.

Я узнал от особого осведомителя, что сегодня в доме Холландов ожидается прием, и что среди гостей присутствует Пенелопа Шунмейкер. В высшем обществе всегда есть поклонники низменных развлечений, которые надеются на женскую драку, и теперь эти люди горячо обсуждают своего рода вражду, существующую между мисс Элизабет Холланд и бывшей мисс Хейз, поскольку обе девушки в свое время были помолвлены с мистером Шунмейкером. Кажется, любопытствующих ждет разочарование, ведь встреча девушек пройдет в столь сердечной обстановке, на первом приеме у Холландов со дня смерти главы семейства больше года назад…

Из колонки светских новостей «Нью-Йорк империал», воскресенье, 11 февраля 1900 года.

Диана Холланд немного опоздала на завтрак, затеянный её матерью, но была полностью готова выслушать излияния Элинор Уитмор о сердечных муках. Она договорилась с Клэр, что горничная поменяет местами банкетные карточки гостей и усадит её рядом с Элинор, чтобы Диана смогла по крупицам вытянуть из девушки необходимые сведения, вдобавок находясь на безопасном расстоянии от Пенелопы. На Диане было платье из плотного хлопка, расшитое переплетающимися красно-черными узорами, с воротником, который прикрывал шею буквально на дюйм выше ключиц. Густые природные кудри обрамляли лицо. Она спустилась на первый этаж беспечной походкой, но в ужасе замерла, приоткрыв маленький ротик, когда увидела силуэт по другую сторону застекленной двери.