Если этим утром, держа в руках страницу «Империал» со своей статьей, она чувствовала радость от того, что разыграла удачную карту, то теперь переживала спад настроения, как и любой игрок после загула. Сначала она просто шагала по лужайке, но затем перешла на бег. Платье, которое она так тщательно выбирала, чтобы выставить напоказ свои сильные и изящные ключицы, теперь хлопало по её ногам, пока она неслась, рассекая влажный воздух. Ранее она заставила сестру, которая пребывала в необычайно хорошем настроении, уложить ей волосы в изысканную прическу, но теперь замысловатое сооружение начало разрушаться, а ленты, которые придерживали волосы, развевались на ветру.

Бежала ли она от Генри? Он был для неё загадкой, и при каждой попытке её разгадать Диане становилось ещё больнее. Но когда она попыталась бросить его, он с каждым днем все сильнее овладевал её мыслями. Это была такая же стоящая причина бежать сейчас без оглядки, как и любая другая, и если бы Диана была менее вспыльчивой, то подумала бы, что уже не в первый раз за последние дни пускается в беспокойное блуждание. Но она уже прошла значительное расстояние, потеряв по пути туфли, и теперь подходила к воде, ощущая влажный песок босыми ногами.

Полная луна серебрила темную рябь воды, которая выглядела столь манящей, что Диана почти поверила, что сейчас сможет окунуться в неё. Внезапно нахлынула волна, окатив её ноги и промочив платье, а брызги долетели до лица. Море не было холодным или бурным, но Диана оказалась застигнутой врасплох настолько, что разрыдалась.

Когда волна схлынула, почва начала уходить из-под ног Дианы, и на мгновение девушка подумала, что этой ночью может утонуть. Но затем почувствовала прикосновение к груди знакомых рук, которые вытащили её на сухой песок.

— О, — всхлипнула она, поднося пальцы к лицу, чтобы вытереть слезы. На щеках все еще оставались следы слез, а нижняя часть ее тела полностью промокла от соленой воды, но Диана полагала, что если Генри увидит её плачущей, это ничего не будет значить. Он стоял рядом в черном пиджаке и белой рубашке и смотрел на неё с таким выражением лица, которое Диана назвала бы смесью беспокойства и откровенности, если бы не знала Генри так хорошо.

— Что тебе нужно?

— Побыть с тобой. Всего минуту.

Грудь Дианы вздымалась и опадала. Шелковая юбка и хлопковое нижнее белье прилипли к ногам. Наконец Генри стоял здесь, перед ней, на пустынном пляже поздней ночью, но вся сумбурность прошедшего дня превратилась в стену между ними. Луна светила ярко, и Диана четко видела силуэт Генри.

— Несколько минут? Ты хотел, чтобы я проехала весь этот путь ради нескольких минут наедине с тобой?

Генри сжал зубы и отвернулся. Каким-то образом он не промок, и Диана ненавидела его за то, что он выглядел таким собранным.

— Это всё, что я могу тебе дать. Пенелопа запугивает меня. Если она узнает, что я сегодня был с тобой, если узнает, что я рассказал тебе о причине нашей женитьбы, если узнает, как отчаянно я хочу тебя поцеловать…

Он шагнул вперед, положил ладонь ей на затылок и приник к её губам. Мгновение назад это показалось бы чудовищным поступком, но теперь Диана закрыла глаза и принялась целовать его снова и снова, словно поцелуи дарили ей воздух, которого она долго была лишена. Вторая рука Генри нежно гладила её по спине, и, несмотря на плачевное состояние её платья, он прижался к ней всем телом, испортив и свой вечерний костюм.

— О, — шепнула она более тихим голосом, когда он отстранился.

Её ротик всё ещё был открыт, а в глазах Генри отражалась белая полная луна.

Диана приоткрыла губы чуть шире, ожидая нового поцелуя, словно дождя, который вот-вот готов начаться. Но секунды шли, дыхание растворялось в морском воздухе, а поцелуя не следовало.

Генри отступил.

— Нас будут искать.

— Что? — в голосе Дианы слышалась ярость, но разочарование было сильнее.

— Твоя сестра и Пенелопа — они будут гадать, куда мы запропастились.

За плечом Генри мигали огни гостиницы, а пальмы уходили ввысь на фоне пурпурного неба. По небу плыли длинные облака — скоро они достигнут луны и поглотят её.

— Значит, ты предпочитаешь время от времени встречаться со мной на несколько минут? В дальних комнатах и коридорах поездов? Ты на это надеялся, когда уговаривал меня найти способ приехать во Флориду?

Генри покачал головой, но она знала, что её слова были правдой. Она попыталась успокоиться.

— Ты думал, я стану твоей любовницей.

— Нет…

— Спокойной ночи.

Диана вложила в прощание всё достоинство, которое смогла найти в себе в этом разбитом состоянии, и отправилась по пляжу к отелю. Её платье промокло, к чулкам прилипли песчинки, а сердце, казалось, никогда больше не соберется воедино. Она хотела оглянуться, но чувствовала, что этим поступком дарует Генри прощение за все совершенные им грехи.

— Диана! — закричал он. Его голос был полон страдания, но затем Генри умолк, и несколько секунд Диана слышала лишь мягкий плеск волн. — Диана, ты нужна мне.

И оттого, как его голос надломился, когда он произнес её имя, она поверила, что так и есть. Но закрыла глаза и продолжила идти к светившемуся огнями отелю, откуда даже сюда доносились звуки музыки.

— Диана, — продолжил Генри тем же отчаявшимся голосом, догоняя её. — Диана, я уйду от неё.

Диана остановилась и обернулась. Всегда свежевыбритое, хорошо вылепленное лицо Генри было образцом лица цивилизованного человека, но сейчас его взгляд был ближе, скорее, к первобытной животной страсти.

— Уйдешь? — прошептала она.

— Я не могу без тебя.

— Не можешь?

Диана знала, что находится в смертельной близости к тому, чтобы снова быть одураченной, но в её сердце уже расцвела надежда.

Генри преодолел разделявшие их несколько шагов и снова с вожделением посмотрел на неё. Он убрал кудри с её лица, коснувшись кончиками пальцев её глаз, и прижал большой палец к её пухлой нижней губке.

— Пойдем, тебе стоит привести себя в порядок, — сказал он, обнимая её за плечи.

Некоторое время они шагали рядом по лужайке к огромному освещенному зданию, пока не подошли слишком близко. Затем они разделились. Диана направилась в свой номер, а Генри вернулся ещё немного поиграть роль добропорядочного семьянина. Она сохранила в памяти его облик, даже когда они расстались.

Недавно объявившие о своей помолвке Реджинальд Ньюболд и Аделаида Уитмор вчера вечером были замечены на скромном музыкальном вечере в доме мистера Ньюболда на Мэдисон-авеню. Также там присутствовала сестра жениха Джемма, по слухам ожидающая предложения от Тедди Каттинга. Выглядела ли она такой грустной потому, что мистер Каттинг уехал во Флориду, и стоит ли нам воспринимать его продолжительное отсутствие как знак того, что июньская свадьба не состоится?

Из светской хроники Нью-Йорка в «Уорлд газетт», суббота, 17 февраля 1900 года

— Ты в порядке?

Элизабет медленно открыла глаза, вновь увидев бальную залу отеля «Ройял Поинсиана»: танцующих на паркете людей, белый свод потолка, наигрывающий спокойную мелодию струнный квартет за ширмой. Она поняла, что во время танца положила голову на плечо Тедди, но ответила искренне:

— Да.

— Скажешь мне, если захочешь присесть?

Элизабет никогда прежде не замечала морщинок беспокойства, иногда прорезавших лоб старого друга. Обычно его кожа была столь мягкой и чистой, что Элизабет задумалась, когда и как он успел ими обзавестись.

Как и другие дамы в бальной зале, Элизабет надела светлое, подходящее к вечерней обстановке платье — её наряд цвета слоновой кости украшала бледно-розовая вышивка — но за прошедшие после ужина часы она потеряла окружающих из вида. Она знала, что сейчас здесь находятся люди, в чьем обществе она всегда чувствовала себя уютно: её мать желала, чтобы именно с ними водилась дочь, и Элизабет была благодарна ей за то, что в их присутствии ощущала радость и защищенность. Её шею, тонкую и изящную как у лебедя, подчеркивали бабушкины драгоценности, бережно собранные для Элизабет матерью в это путешествие, а светлые волосы были уложены волнами. Прохладный вечерний ветерок проникал сквозь распахнутые окна, и на мгновение Элизабет почувствовала себя спокойно.