Ярко-красная помада заставила девушку передернуть плечами.

— Это для кого?

— Для вас, — нарочито вежливо протянул ей свои реквизиты сыщик.

— Не понимаю, — удивилась девушка.

— Надеюсь, вы не желаете загреметь туда третьей? — ничего не объясняя, бросил он.

— Нет, — опасливо поежилась Лариса и посмотрела на Виталия в поисках поддержки.

— Покрасьте поярче лицо. Парик я вам надену сам.

Лариса пришла в ужас.

— Пожалуйста, побыстрей, если не нравится, можете поверх набросить косынку, — смилостивился он. — Она у меня тоже имеется.

Через несколько минут Лариса стала неузнаваемой. Ватсон разукрасил ее так, что, подойдя к Виталию за поддержкой, она прокомментировала:

— Я, наверное, выгляжу, как угнанная машина? А?

— Точное сравнение. Опознать невозможно, — подтвердил он.

Вывеска психиатрической лечебницы мрачно подсвечивалась в предрассветной темноте.

Продумать до конца план действий не хватало времени, поэтому решили действовать по обстоятельствам.

— Главное побыстрее вытащить Ляльку, — поставил задачу сыщик.

Перед корпусом в машине для перевозки больных мирно дремал водитель.

Через несколько минут он так же мирно перекочевал в автомобиль Виталия, а тот, надев его форму, оказался за рулем «скорой психиатрической».

Санитарка, звонившая Диане, провела Ларису в подсобное помещение, где хранилось постельное белье. Переодевшись в форму и нагрузив каталку постельными принадлежностями, Лариса подкатила ее к палате, где была Лялька.

Увидев сестру, Лариса чуть не расплакалась. Не узнавая никого, Лялька безучастно лежала с широко раскрытыми глазами, уставившись в потолок.

С помощью санитарки она переложила сестру на каталку и, прикрыв бельем, приготовилась к выходу. В грузовом лифте Ляльку должен был принять Ватсон. Форма, принесенная подопечной Дианы, пришлась ему впору.

Санитарка выглянула в коридор.

— Врач идет, — вдруг услышала Лариса ее шепот.

В мгновение девушка оказалась в койке сестры. Сдернув парик, она укуталась в одеяло, выпустив наружу свои длинные волосы. Рассыпавшиеся по подушке, похожие на Лялькины пряди не должны были вызывать сомнений.

Заглянув в палату, перегороженную каталкой, врач поинтересовался у санитарки:

— Меняете белье?

— Да, — не моргнув глазом соврала та и, объясняя задержку, добавила:

— Вот кастелянша за наволочкой ушла, так я дожидаюсь.

— Надолго? — нетерпеливо спросил мужчина и поторопил: — Давайте побыстрей. Нам больную переводить нужно. Подготовьте ее. — И он показал на закутанную по уши Ларису.

— Мы быстро. Нам немного осталось, — неуклюже взмахивая грязными простынями перед носом мужчины, пробубнила санитарка.

— Сначала больную подготовьте для перевозки, — тоном, не допускающим возражений, приказал врач и, брезгливо морщась, вышел из палаты.

Не успела Лариса вскочить на ноги, как вновь услышала приближающиеся голоса.

— Увози ее! — прошептала она и, скинув с себя одежду, приняла решение подменить сестру.

— Ты что? — попробовала возразить санитарка, но, увидев торопливо стирающую полотенцем макияж Ларису, поняла замысел.

Каталка с Лялькой заскрипела к лифту. Лариса съежилась в ожидании неизвестности.

Больничная рубашка неприятно пахла хлоркой и еще какими-то лекарствами.

В палату зашла женщина-врач.

— Как дела? — она оттянула Ларисе веко и посветила узким лучом фонарика.

В глазах врача девушка прочла удивление и беспокойство.

Со двора донесся звук отъезжающего микроавтобуса.

В палату заглянула знакомая санитарка.

— Вам что? — удивилась врач, но та, не смутившись, подошла к койке и нахально заявила:

— Начальство велело больную к переезду готовить, — и взглядом показала Ларисе, что с Лялькой все в порядке.

Небольшой зал суда не вмещал всех желающих. Свидетелей вызывали по одному.

Первой оказалась некрасивая Танька из «Бебилюкса». Она не могла поверить, что ее потрясный седовласый ухажер, с которым она провела счастливые дни в Португалии, оказался альфонсом, насильником и бандитом.

Отвечая на вопросы обвинителя, менеджер «Бебилюкса» невольно выгораживала своего бывшего любовника, стараясь не выглядеть обманутой дурой, как позже прокомментировала Лялька.

Пресса, прибывшая по наводке Геннадия, которую попросили покинуть зал, когда показания давала Лялька, с сожалением рассталась с удобно занятыми позициями. Снимать себя Лялька тоже не разрешила.

Женщина-врач, которую грозились привлечь к ответственности за профнепригодность, выглядела серее тучи.

Услышав признание девушки об изнасиловании, она вышла из зала и закурила.

К ней подскочил молоденький журналист.

— Вы не могли бы рассказать, как удалось сбежать вашей лжепациентке после такого массированного лечения из больницы?

— Она не из больницы сбежала, — окрысилась на корреспондента женщина, — а при транспортировке в институт.

— От вас сбежать невозможно? — продолжал настаивать парень.

— Нет, — коротко подтвердила врач.

— Расскажите все-таки нашим читателям, что же произошло при транспортировке? — повторяя за врачом слово, казавшееся журналисту дурацким, он не оставлял женщину в покое.

Та, не привыкшая к такому натиску, сбивчиво вспоминала:

— Когда нам позвонил из института профессор и сообщил, что машина с больной не прибыла, прошло два часа. Дежурный врач припомнила, что больную собирала в дорогу новая санитарка.

— Кто-нибудь сопровождал больную?

— Эта санитарка должна была с ней поехать…

— Пострадавшая дает показания, что после вашей обработки она ничего не помнила и была очень слаба.

— Я сама не понимаю. Накануне, когда я ее осматривала, больная была не в состоянии совершить побег. — И, как бы размышляя про себя, добавила: — Если предположить, что она с чьей-то помощью сбежала, то все равно для этого нужны силы, то есть хоть какой-нибудь допинг.

— Вы допускаете, что у вас в клинике посторонние имеют доступ к лекарственным препаратам?

Врач сердито замахала руками:

— Что вам от меня нужно? За ночь ее невозможно было бы превратить в беглянку!

— То есть вы так ее накачали…

— Молодой человек, я работаю под руководством известного профессора психиатрии, — пытаясь защититься, женщина перешла на крик.

— Кстати, — перебил ее журналист, — почему его нет в качестве ответчика в зале суда?

— Ему срочно пришлось уехать, потому что его неожиданно вызвали в Америку.

— Вы не смогли бы точно припомнить, когда это произошло?

— Что именно?

— Когда он покинул просторы нашей родины?

— Вы журналист, а не следователь, — возмутилась врач, — я вовсе не обязана отвечать на ваши дурацкие вопросы.

— Конечно, конечно, — примирительно заметил парень и мгновенно щелкнул фотоаппаратом, осветив вспышкой расстроенное лицо женщины.

От неожиданности она взмахнула рукой, стараясь прикрыть лицо, и выронила сигарету.

После перерыва слушания возобновились. Нахрапистый адвокат длинно и эмоционально приводил доводы в пользу невиновности своего подзащитного, указывая на неясности и неточности, допущенные в ходе следствия. В конце монолога, обращаясь к судье, он подобострастно произнес:

— Ваша честь, в связи с вышеизложенным, прошу отправить дело на доследование, а моему подзащитному изменить меру пресечения и выпустить из-под стражи под залог.

От такого неслыханного нахальства Лялька даже подскочила на стуле. Но молодая женщина в строгом темном костюме, сидевшая рядом, резко осадила девушку:

— Дело веду я. Успокойся.

Ляльку переполняла злость, она не могла допустить даже мысли, что такого подонка, ее мучителя, могли выпустить на свободу даже на короткое время. Как можно соглашаться с такой несправедливостью! Ведь только что свидетели обвинения, казалось, вывели его на чистую воду.