Передернув плечами, девушка встала со стульчика, открыла кран и вымыла лицо и руки. Прохладная вода бодрила. Она еще и еще раз плеснула водой в глаза. Уже лучше.

Ан причесалась, подкрасилась и вновь внимательно окинула взглядом свое отражение с ног до головы — теперь она смотрелась вполне приемлемо. Интересно, как это женщине удается внешне выглядеть спокойной и привлекательной несмотря на то, что в душе у нее настоящая катастрофа?

Ну ладно, не стоять же здесь вечно. Вздохнув, Анабель открыла дверь и пошла к лестнице. Николас уже ждал — он выдал очередной поклон, прибавив, впрочем, вежливую улыбку — никаких следов любопытства в глазах. Хотя чему тут удивляться — он же не работает на Бена и понятия не имеет о том, что произошло, — с чего бы любопытствовать?

— Пожалуйста, следуйте за мной, мисс, — промурлыкал слуга, и Ан ничего не оставалось, как подчиниться.

Она нетвердой походкой шла по роскошному золотисто-голубому ковру, рассеянно разглядывая картины в золоченых рамах. Анабель решила про себя, что они относятся к восемнадцатому веку — пышные, грудастые дамы в шелковых платьях и бледнолицые мужчины в черных сюртуках смотрели на девушку с явным сознанием своей значительности. На заднем плане портретов художник неизменно изображал южный пейзаж — горы, деревья, полуразрушенные замки.

Это фамильные портреты? — спросила она Николаса. Тот бросил на полотна безразличный взгляд:

Они всегда висели здесь, синьорина. Портреты предков первого владельца виллы, у него не было детей, и картины куплены вместе с домом после его смерти. Есть мнение, что они поддельные. — Будто бы он заказал их художнику, чтобы казаться выходцем из респектабельной семьи. Возможно, он родился в бедном рабочем квартале и всего добился сам. Он, рассказывают, заработал огромное состояние и мечтал стать родоначальником династии. Когда его первая жена, которую он винил в том, что она бесплодна, умерла, он женился на девушке, годившейся ему в дочери. Но и у нее тоже не было детей, так что скорее всего причиной бездетности являлся он сам.

— Печальная история…

Николас слегка пожал плечами и толкнул дверь, пропустив девушку вперед. Она невольно замерла на пороге, разглядывая накрытый стол в центре комнаты. Мягкий рассеянный свет свечей отражался в хрустальных бокалах и начищенных до блеска приборах, бутылка вина охлаждалась в серебряном ведерке. Бен стоял перед массивным каменным камином, упершись носком начищенного ботинка в медный экран, и смотрел на языки пламени, поднимавшиеся до почерневшего дымохода. Услышав звук открывшейся двери, мужчина резко обернулся, бросил на Анабель быстрый взгляд, но обратился к Николасу:

— Спасибо, я позвоню, если вы понадобитесь.

Тот в очередной раз поклонился и молча закрыл за собой дверь.

— Не стой как истукан, Анабель. Садись за стол, — сухо добавил хозяин положения, отходя от камина к столу.

Бен отодвинул для нее стул, и девушка опустилась на сиденье, радуясь возможности отдохнуть, — колени подгибались и дрожали. Бен развернул белую накрахмаленную салфетку и положил девушке на колени. Перед Ан стояла большая серебряная тарелка с колотым льдом, во льду располагалась круглая хрустальная ваза с половинкой дыни, сначала выскобленной искусным поваром, а потом наполненной креветками, клубникой и маленькими аккуратными желто-зелеными шариками той же дыни.

— Белого вина? — Бен вынул бутылку из ведерка и наклонил над одним из бокалов, стоявших перед девушкой.

Она наблюдала, как струя прозрачного золотистого напитка льется в бокал. Анабель почти никогда не пила алкогольных напитков, но внезапно поняла, что сегодня небольшой допинг просто необходим, он хоть немного притупит остроту ощущений, облегчит предстоящий разговор, позволит ей откровеннее сформулировать ответы на вопросы, которые непременно последуют. Она взяла бокал и пригубила, приятное терпкое вино слегка щипало язык.

Девушка осмелела настолько, что смогла спокойно произнести:

Петер наверняка беспокоится обо мне. Надо бы связаться с ним, сообщить, где я нахожусь, и…

Я позвонил на виллу, где он живет, и оставил сообщение, — отрывисто ответил Бен. — Забудь о нем хоть на минуту, ешь свою дыню.

Ан проглотила ложечку фруктов, дыня казалась ледяной. Она медленно жевала, завороженно смотря на мерцающий свет свечей в тяжелом подсвечнике, установленном в центре стола.

Слишком холодное для тебя? — спросил Бен, но девушка лишь покачала головой и отпила еще вина.

Как ты сюда добралась? — поинтересовался жених, и Ан бросила на него настороженный взгляд.

На машине.

— Ты вела машину всю дорогу от Ла-Манша? — Темные брови иронически изогнулись. — Почему ты не поехала поездом? По крайней мере, сэкономила бы время и силы. Переночевала бы в комфортабельном купе, позавтракала, пока машину сгружали бы с платформы. А уж затем спокойно проделала бы остаток пути.

— Ты именно так и сделал?

— Конечно. Я подумывал полететь самолетом, но, знаешь, терпеть не могу брать машины напрокат.

Они покончили с закуской, и Бен поднялся, чтобы забрать тарелки и отнести их к маленькому сервировочному столику в дальнем углу комнаты. Он вернулся с двумя тарелками, на которых лежали куски цыпленка, политые нежным соусом. Потом он принес большую салатницу с тонко нарезанными овощами и блюдо с дымящейся обжаренной молодой картошкой, украшенной листиками мяты и щедро политой маслом.

— Тебе положить салата и картошки?

Спасибо, я сама. За тобой поухаживать? — ответила Ан, взяв ложку.

Да, спасибо. Положи мне, пожалуйста, немного того и другого. — Он вновь наполнил ее бокал, пока девушка накладывала салат и картофель на его тарелку. — Благодарю, этого достаточно.

Они обращались друг к другу как два безукоризненно вежливых незнакомца. Чего он ждет? Когда собирается начать допрос? Ожидание пытки не легче самой пытки.

Бен слегка придвинул свой стул, и девушка вздрогнула, устремив на него загнанный взгляд. Он нахмурил брови и грозно посмотрел на Анабель.

— Прекрати это!

Что? — прошептала она побелевшими губами.

Подпрыгивать на стуле всякий раз, когда я делаю вдох! Какого черта! Что, ты думаешь, я собираюсь с тобой сделать?

Она уставилась в тарелку, судорожно вздыхая, чтобы справиться с подступившим к горлу комом.

— Я… Ничего. Конечно, я не… Я… — Она перестала лепетать, и над столом повисла напряженная тишина.

Бен внимательно смотрел на невесту.

— Расскажи мне о Петере.

Ну вот и началось. Ан глубоко вдохнула, пытаясь придать голосу уверенность.

Он художник, работает дизайнером на телевидении и для театра. Он жил по соседству, когда я была маленькой. Его мать — лучшая подруга моей мамы, пока та не умерла… я имею в виду мою маму… и мы, отец и я, уехали, вернулись в Англию.

Но ты поддерживала с ним связь?

Мы иногда писали друг другу и обменивались новогодними поздравлениями.

Он ведь старше тебя.

Да, на четыре года.

Ты с ним виделась после отъезда в Англию?

Бен задавал краткие вопросы холодным четким голосом. Ее же ответы становились все длиннее, голос начал прерываться.

Да, я рассказывала тебе, он приезжал в Англию, когда я последний год училась в школе.

И сколько он пробыл в Англии?

Всего две недели.

Сколько тебе тогда было?

Семнадцать.

Бен отпил еще вина, устремив суровый взгляд на свечи в центре стола.

Ан рискнула поднять глаза и увидела отблески пламени в его зрачках. Девушка вздрогнула. Жених кинул на нее проницательный взгляд, и она поспешила отвести глаза.

Тоненькая голубая жилка билась на ее шее.

Ты влюблена в него, — произнес мужчина тоном прокурора.

Нет! Конечно нет. Он мой друг — вот и все.

Безжалостные глаза, казалось, впились в нее.

— Тогда почему же единственным человеком, к которому ты бросилась, сбежав от меня, был он?

Она ответила прежде, чем сумела подобрать более точные слова.

— Потому что я ему доверяю! Бен застыл, краска бросилась ему в лицо.