Ан вздрогнула от страсти, прозвучавшей в его голосе. Бен наклонил голову и скользнул губами по ее шее, шепча в самое ухо:

— Господи, Ан, если бы ты только знала, как сильно я люблю тебя, как ты нужна мне…

Она прикрыла глаза ресницами, чувствуя, как низкий, хрипловатый голос эхом отдается в голове.

— Я подумал… что если у меня нет надежды на будущее с тобой, то я должен твердо знать это. Меня убивало то, что я никак не мог понять, как ты относишься ко мне. И тогда я решил рискнуть и сделал тебе предложение. Я знал, что поставил на кон все. Боялся, что ты откажешь и перестанешь со мной встречаться, но мне необходимо было знать, каковы мои шансы. И ты ответила согласием. Тогда я понял, что не просто секса ты боишься. Если бы это было так, ты никогда не согласилась бы выйти за меня замуж. Наверняка ты понимала, что я буду сильно удивлен, если ты откажешься спать со мной.

Он взял ее за подбородок и осторожно приподнял лицо. Девушка распахнула глаза и взглянула на Бена, заливаясь ярким румянцем.

— Ведь я прав? — спросил он мягко.

Ан кивнула, облизывая губы кончиком языка. Во рту так пересохло, что она не смогла вымолвить ни слова.

— Ведь ты не боялась самих сексуальных отношений?

Нет, — выдохнула она. — Понимаешь, если бы на меня набросился незнакомец, уверена, что смогла бы рассказать кому-то о случившемся, пошла к психотерапевту и прошла курс лечения. Я бы знала, что это не моя вина. Мне не было бы так стыдно… Выговорилась бы — и легче стало, но тут…

Дорогая, в том, что случилось, нет твоей вины.

Ан умоляюще взглянула на жениха:

— Я все время повторяю это самой себе, но в глубине души себе же и не верю и не перестаю винить себя в происшедшем.

Лицо Бена напряглось и потемнело от гнева.

Это все из-за твоей проклятой семьи.

Да, — согласилась Ан, побледнев. — Бабушка, тетя так и не простили меня…

Это они должны были стыдиться! Ты, совсем малышка, стала жертвой, и разве есть вина в том, что ребенок желает быть любимым?

Я была уже не ребенком, но еще не взрослой. Должна бы понимать…

Перестань говорить глупости! В четырнадцать лет ты все еще оставалась ребенком, а Адам был взрослым мужчиной. Он знал, что не имеет права испытывать к тебе такие чувства. Должен был защищать тебя, а не пытаться совратить.

Анабель всхлипнула, и Бен прижал ее к себе еще крепче.

— Не плачь, дорогая. Не надо плакать. — Мужчина целовал ее виски, волосы, веки. — У меня сердце разрывается, когда я вижу затравленное выражение в твоих глазах или слышу, как ты плачешь. Я так люблю тебя, Анабель.

Она еще раз всхлипнула и глубоко вздохнула, прижимаясь к жениху еще крепче. Находясь в его объятиях, Ан ощущала незнакомое ранее чувство умиротворения и покоя. И все оттого, что сильные руки Бена обнимали ее, что он окружал ее своей любовью, что голос был полон глубокого теплого чувства.

— Когда вернемся в Англию, я бы хотел, чтобы ты сходила к психотерапевту. Тебе необходимо выговориться, посмотреть прямо в лицо своим страхам и избавиться наконец от чувства вины. Иначе как дальше жить? Сразу после медового месяца начнешь посещать врача.

Она сжалась и оттолкнула Бена.

— Что ты имеешь в виду, какой «медовый месяц»? Я же сказала… Я не могу выйти за тебя замуж.

— Ты не любишь меня, Анабель?

Девушка застыла, глядя на Бена широко раскрытыми глазами, в которых можно было прочесть все чувства, которые она испытывала. Бен ласково улыбнулся.

— Не надо! — выкрикнула она, задрожав всем телом.

— Скажи, что ты не любишь меня, Ан!

Она закрыла лицо руками.

— Я не могу…

— Не можешь сказать? Ты ведь больше не боишься меня, правда? Ты можешь сказать мне все, что угодно.

— Я не могу любить тебя, — простонала она. Бен взял ее руки в свои.

— Смотри на меня, когда говоришь это, дорогая. — Мужчина снова приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в лицо. В широко раскрытых мокрых от слез глазах Анабель светились любовь и мука.

Она услышала, как у Бена перехватило дыхание, потом он внезапно обнял ее и крепко прижал к себе, уткнувшись подбородком в ее волосы.

— Я сделаю тебя счастливой! Клянусь! — прошептал Бен, покрывая поцелуями ее лицо. — Я люблю тебя, Анабель. Я могу быть очень терпеливым, если это нужно. Мы можем повременить со свадьбой до тех пор, пока ты не будешь готова к этому. Молю только об одном — не заставляй меня ждать слишком долго, потому что я люблю тебя слишком сильно…

Ан отвечала на поцелуи со все возрастающей страстью, руки ее обвились вокруг его шеи, голова откинулась. Бен страстно шептал ее имя.

Внезапно он резко отстранился и взглянул на нее блестящими от желания глазами.

— Нам лучше вернуться в дом прямо сейчас, пока я совсем не потерял голову.

Зардевшись и смеясь, Ан позволила взять себя за руку, и они пошли по петляющей через цветущий сад тропинке к вилле с романтическим названием «Хелена Белла».

Петер встретил их на верхней площадке, выложенной мраморными плитами и окруженной белой каменной оградой. Он примостился на верхней ступеньке небольшой лестницы, ведущей к террасе, и замахал рукой, когда молодые люди вышли из зарослей магнолий, чьи великолепные цветы с белыми восковыми лепестками сверкали на солнце, как драгоценные чаши.

Я уже стал думать, не отправить ли мне поисковую партию, — лениво растягивая слова и улыбаясь, сказал Петер.

Прошу прощения, но разве мы опоздали? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Бен, и Петер бросил на него быстрый проницательный взгляд.

— Немного, но ничего страшного. Как вам понравился сад?

Бен непонимающе посмотрел на молодого человека.

— Сад? Ах, да, сад… Восхитительный.

Никогда в жизни не видела такой красоты, — скороговоркой выпалила Анабель. Петер улыбнулся ей и украдкой подмигнул.

Я так и думал, что тебе понравится. Ну ладно, теперь мы можем пойти перекусить.

К удивлению Бена и Анабель, Петер повел их вокруг здания. Девушка поинтересовалась:

— А куда мы идем?

Я подумал, что было бы неплохо устроить нечто вроде пикника, и попросил накрыть стол в оранжерее. Ничего особенного — просто легкие закуски. Мы сможем устроиться на лужайке и поесть на открытом воздухе.

Звучит замечательно. — Девушка сделала паузу, так как они уже обошли дом и остановились у изумрудно-зеленой лужайки, за которой живописно раскинулись клумбы с яркими цветами. — Ох, как красиво!

Абсолютно с тобой согласен. Эта часть сада имеет очень английский вид. Оранжерея построена в викторианском стиле, кстати, шотландским архитектором. Мне кажется, источником его вдохновения послужил Хрустальный Замок.

Это было удивительное сооружение — стеклянные купола крыши сверкали на солнце, а в самом помещении был устроен маленький фонтан, чьи брызги сверкали в солнечном свете мириадами огоньков. Вода падала на листья тропических растений, высаженных в оранжерее.

Петер открыл дверь, и молодые люди проследовали за ним. В оранжерее стоял накрытый крахмальной белой скатертью длинный узкий стол, уставленный множеством тарелочек и блюд, наполненных разнообразной снедью. Чего там только не было — и копченый цыпленок, и различные виды холодного мяса, тонко нарезанная итальянская салями и несколько видов других колбас, пирог с печенкой, миски с разнообразными салатами: с макаронами, рисом, яйцом, сыром и фруктами.

— Да здесь еды хватит на десятерых! — воскликнула Анабель.

Петер подцепил несколько ломтиков мяса и положил их на тарелку гостьи.

Не беспокойся — не пропадет. А что останется — съем на ужин. — Он собирался положить ей еще и салата, но девушка жестом остановила его.

Спасибо, Петер, но я не смогу съесть даже то, что лежит на моей тарелке.

Компания устроилась прямо перед оранжереей на небольшой прямоугольной лужайке. Петер расстелил шотландский плед на шелковистой траве и бросил сверху темно-зеленые бархатные подушки, чтобы было удобнее сидеть. Пили шампанское и апельсиновый сок, после салатов попробовали виноград и персики, а потом Петер принес чашки и достал термос с кофе.