В древнейшие времена — сообщает одна песнь — был бог Алалу (или Алала; возможно, бог злаков), а Ану, бог Неба, возглавлял других богов и в то же время прислуживал Алалу. На девятый год (век?) Ану сразился с Алалу, и тот упал в темную землю. Ану воссел на его престол, и могучий Кумарве («тот, что [бог] куммийцев» — «олимпийцев» хурритского пантеона) прислуживал ему. На девятый год (век?) Кумарве сразился с Ану, и тот улетел птицей на небо. Но Кумарве нагнал его, откусил ему детородные части и проглотил их, а самого Ану сбросил с неба. Ану проклинает Кумарве, крича ему, что он, Ану, обрюхатил его богом-громовником (= Тешшубом), рекой Тигром и славным Тасмисом (богом-близнецом или оруженосцем громовержца). Затем Ану скрылся на небесах, а Кумарве начал выплевывать богов. (В этом месте текст поврежден, и кажется, что выплюнуть бога-громовника Кумарве не удается. Следует неясный и длинный пассаж, посвященный тому, как и каким путем удается богу-громовержцу выйти из тела Кумарве; возможно, он вышел через его череп.)
Вторая поэма, «Песнь об Улликумми», [242]рассказывает о попытке старшего бога — Кумарве отомстить младшему — громовнику и его миру. Она содержит еще больше элементов чудесного и, как полагает Н. Б. Янковская, построена на вызывании шутовского страха и шутовской разрядки. Кумарве задумывает свергнуть громовержца; надев свои крылатые башмаки, [243]он покидает свой город Уркиш (в верхней долине Тигра); в холодном озере (совр. Гёльджюк?) он находит гигантскую скалу и совокупляется с ней пятнадцать раз. (Следует лакуна.)
Океан, жалуясь на сотрясение своего дома и страх своих слуг, посылает своего вестника Импелури пригласить Кумарве на пир. На пиру ради его ублаготворения для Кумарве «скамью ставили, пищи и питья ему несли, несли». Продолжается ритмическое описание съедения пищи и питья вина. (Опять следует лакуна.) Ночью (?) богини судеб и материнства приносят ребенка к Кумарве и, по обычаю, кладут его на колени отцу для нарицания имени; но ребенок встает из его тела как пик (острие меча?). Кумарве торжественно нарекает его «Улликумми» («Разрушитель Кумме», т. е. «Олимпа», града властвующих богов, и прежде всего громовержца). Ему поручается подняться до небес, стереть Тешшуба в соль и растоптать, как муравья, Он должен развеять богов с неба, растолочь их, как горшки. Но пока он не вырос, никто из богов не должен его видеть. Кумарве вызывает демонов Ирширра, а те уносят Улликуми в глубь земную и помещают его на бок (или плечо?) атланта Упеллури, на котором покоится мир. Однако до этого Ирширра показывают ребенка богу Эллилю, и тот обнаруживает, что он каменный. На плече Упеллури Камень «рос, рос, рос» со страшной быстротой и наконец выставился из воды: воды моря опоясали его. С ужасом видит его бог Солнца и идет в дом Тешшуба, но там отказывается от еды и питья и советует богам бежать на небо.
Сестра Тешшуба, Иштар (хурритская Шавушка), упрекает богов за бегство и уводит их на священную гору Хази (Цапану западных семитов). Боги оплакивают свою судьбу, а Шавушка пытается пленить Улликумми своими чарами и пением. Из моря (от ее пения?) восстает Великая Волна и говорит богине: «Перед кем ты поешь… этот человек глух и не слышит, этот человек слеп и не видит, и нет у него милости. Иди, Иштар, зови твоего брата, пока (Камень) не осмелел, пока голова его не окрепла».
Боги золотят рога и хвосты своим упряжным быкам, готовясь вновь напасть на Камень, — начинается грандиозное сражение богов и стихий — безуспешное, если мы правильно судим по разрушенному тексту. Улликумми вырастает еще более, закрывая дворцы богов. За шумом богиня Хебат, жена Тешшуба, не слышит исхода битвы — не слышно ни зычного голоса супруга-громовержца, ни голоса Шувальятти (видимо, бога Преисподней). Посланная Хебат служанка не может найти дороги. Тасмис, спутник Тешшуба, надев крылатые сапоги, поднимается на высокую башню и приказывает Хебат от имени Тешшуба спрятаться в укромном месте, пока не настанет срок его победы. Не подхвати богиню служанка, она бы свалилась с крыши дворцовой башни, ее держали за руки, пока вестник не проговорил своей речи и не скрылся.
Боги советуются, на какие горные хребты им укрыться: царства богов больше не будет. Но тут Тасмис, друг и брат Тешшуба, надоумил его отправиться с ним к премудрому богу первичных вод Эйе, скрывающемуся в бездне Апсу. Однако перед Эйей им придется преклониться двадцать пять раз. Эйа обращается к атланту Упеллури: не знает ли он чего-нибудь о чудовище? Тот отвечает: «Когда на мне построили небо и землю, я не почуял ничего. Когда пришли и откололи небо от земли колуном, я не почуял и этого. А теперь я чую: что-то в правом плече болит, но кто он, этот бог, я не знаю».
Тогда Эйа просит «прежних богов» достать из старинных хранилищ пилу (?) или древний кривой меч, которым небо было когда-то отрезано от земли. Эйа решает отрезать подошвы Улликумми. (Далее идут отрывочные фрагменты, из которых видно, что боги продолжают сражаться с Улликумми — может быть, с большим успехом? Но последняя таблица поэмы с ее развязкой не сохранилась.)
Н. Б. Янковская полагает, что битва должна была кончиться внезапным падением Улликумми и общим ликованием богов и людей. Она замечает также, что хеттский поэт вложил в свое произведение большое мастерство — здесь и повторы: ел, ел, ел, рос, рос, рос; здесь и ономатопоэтическое воспроизведение шипения Великой Волны и т. п. Поскольку хеттские ономатопоэтические эффекты построены на морфосинтаксических повторах memiskinzi… ishaniskisi… sunneskisi… и т. п., постольку нет ничего невероятного в том, что уже и в урритском оригинале — а такой, несомненно, был — тоже были подобные морфосинтаксические повторы, например — oztaez, — estaez и т. д.
Фаллический характер Улликумми вряд ли может быть подвергнут сомнению, но он никак не связан с плодородием. Улликумми — скорее principium volens слепой, неуправляемой страсти, скорее судьбы, чем любви и плодородия.
Греческая космогония по Гесиоду («Теогония») кажется много конспективнее хурритской. В начале ее — Хаос и Земля (Гея) и стихийный, безличный Эрос; они создают Урана («Небо» ≈ Ану хурритов), Горы и Понт (Океан); Уран, возлежа на Гее, [244]порождает старшее поколение богов — титанов; один из них, Кронос, кастрирует Урана, но, в отличие от хурритского Кумарве, собственных детей он глотает, а не беременеет ими. В греческом мифе сестра-жена Кроноса, Рея, прячет ребенка Зевса, будущего громовержца, заставляя Кроноса вместо него проглотить камень, после чего спасшиеся младшие боги низвергают Кроноса на землю. Однако, как и у хурритов, новое поколение богов вынуждено выдержать еще одну битву — а именно с гигантами, порожденными из крови Урана. Фигуры, вполне эквивалентной Улликумми, греческая мифология, однако, не имеет, если только не сопоставлять каменного слепого растущего гиганта с Эросом как principium volens слепой страсти.
В космосе существуют стихийные явления, соответственно — и божества стихий, среди которых живут и действуют людские социумы.
Небо как таковое (небосвод) безучастно к событиям жизни человека. За ним находится естественное местопребывание древнего поколения богов: далеко от людей, по ту сторону «тверди» — твердого каменного (лазурного) или металлического небосвода, в опричной, кромешней, внешней тьме (слав, «тьма кромѣшная» от «кромѣ» вне; англ. outer darkness; греч. tò skótos tò exóteron). Небес часто не одно, а три или семь — может быть, в даннном случае результат непосредственного наблюдения: солнце, плывущее по дневному небу, движется ближе звезд, выступающих вечером из-за неба, по которому шло Солнце, а «небо» движущихся планет и Луны явно ближе, небосвода неподвижных звезд. В Вавилонии верхний [290]небосвод — небо Ану, покоящегося [291]небесного бога; небо Иштар, если ее отождествлять с Утренней звездой, — это планетное небо; кому принадлежало первое небо — не вполне ясно.
242
Güterbock Н. G.The Song of Ullikummi. — Journal of Cuneiform Studies. 1951, V, c. 135 и сл.; 1952, VI, с. 8 и сл.
243
Эта обувь, напоминающая обувь Гермеса у греков, — главное средство передвижения хеттско-хурритских богов наряду с колесницами, запряженными быками.
244
В Египте, где нет дождя, богинянеба Нут возлежит на боге земли Гебе.
290
В хурритской космогонии Ану, принадлежа не к древнейшему, а ко второму поколению богов, соответственно должен занимать второе, а не самое отдаленное небо.
291
Он был покоящимся до ахеменидского периода; до тех пор его храм в г. Уруке, Э-Ана, был фактически посвящен его дочери, деве-воительнице Инане (Иштар). Но около второй половины ахеменидского периода (VI–IV вв. до н. э.) Иштар с ее оргиастическими культами, попытки отменить которые упоминаются уже в «Эпосе об Эрре» (XI в. до н. э.; Cagni L. LʼEpopea di Erra. Нота, 1969, IV, 52), была из Э-Аны переведена в другой, новый xpaм Бит-Реш, а культ небесного бога Ану был сделан главным. К тому, видимо, были политические побуждения: как верховный Бог Неба, Ану мог полуофициально отождествляться с верховным богом владевшей тогда Ближним Востоком ахеменидской династии, Ахурамаздой. Так же и евреи, для которых имя их единственного бога, Яхве, было к тому времени табуировано, в официальной переписке с ахеменидскими властями называли его Элах-шемаййа — «Бог небес».