— Разобраться надо! — сурово сказал Курганов. — Поблажки бузотерам не дам. Ты по природному добродушию что-то слишком оправдываешь бездельников и взваливаешь на себя…

— Разберемся, конечно… И поблажки бузотерам не давать — правильно! Но и нашу ошибку выправить — вот я о чем…

События разворачивались так.

На доске возле конторы вывешивались выполнения сменных заданий, у этого местечка вечерами толпились. Потом доску, рассыпав на мелкие щиты, повторили на стройучастках, можно было уже не бегать в контору. Цифры на щитах пугали новоселов. Все подтянулись, но лишь Семен легко перевалил за норму — бригада в целом не поднималась выше восьмидесяти процентов. Вслед за Семеном шла Надя, она уверенно подбиралась к заветному пределу, лишь немного ей уступала Лена. В группе отстающих плотно осели Виталий и Светлана. Понатужившись, они догнали Игоря с Верой и Сашей, теперь все вместе составляли «компактный коллективчик задних» — так его называл Георгий. То один, то другой вырывался вперед, отрывался от шестидесяти и переваливал за семьдесят, но завтра опять катился к шестидесяти. На доске личные результаты не отмечались, но Вася завел тетрадь, куда заносил все. Он сказал Игорю:

— Подтягивайся, Игорь, как бы ты не занял последнего места.

Игорь знал уже, что катится на последнее место. Он старался, но у него не получалось, даже Виталий свободно его обгонял.

Он, не переставая, думал об одном: как поправить ошибку природы, создавшей его слабосильным? Это была не главная мысль, забивавшая остальные, это была единственная, другие возникали, когда приходилось отвечать на вопросы или исполнять распоряжения. Игорь казался рассеянным, приятели объясняли это усталостью, он соглашался. Но он был не рассеянным, а сосредоточенным, его, словно автомат, завели на одно движение. Он лихорадочно размышлял, десятки планов и соображений представлялись ему, он все их по очереди отбрасывал. Несчастье состояло в том, что путь требовался скорый, а результат — немедленный. Много путей вело к укреплению сил — физкультура, прогулки, специальная диета, но никто не знал, сколько ждать, пока все это скажется. Игорь ел побольше, много спал: мама считала сон средством от всех болезней. Но с некоторой поры Игорь заметил, что тело его не вмещает большой объем сна — чем раньше он засыпал, тем раньше просыпался, а усталость не проходила.

Аванс в начале месяца выдали нормальный. Потом бухгалтерия спохватилась, что надо увеличить вычеты за обмундирование, чтоб до начала нового финансового года покончить со всеми долгами.

Когда подошел день зарплаты, большинству пришлись гроши, совсем не то, что в прежних получках. С Игоря еще следовало, у него не хватило выработки, чтобы покрыть аванс и долги. Саша ругался: ему выдали двадцать четыре рубля.

— Да как же я жить буду? — кричал он. — На хлеб же не хватит!

Около него стоял подавленный Виталий, тому досталось пятьдесят три рубля — порция, по его нынешним потребностям, на два дня. Вера с отвращением рассматривала свою получку, в ней и до ста не доходило. Светлана, получив сто три рубля, расплакалась у кассы и так — со слезами на щеках — расписывалась в ведомости. Леша и Надя получили побольше, Вася с Леной тоже, но и у них до двухсот недобиралось. Одному Семену переход на нормы оказался выгоден, ему выдали больше прежнего.

Саша сцепился с Васей.

— Твои сводки и выводки, отвечай — на что жрать? — Он махал двадцатью четырьмя рублями. — Запомни эти бумажки! Они тебе боком выйдут!

Вася в ответ заорал:

— Отстань, не то поговорю без официальщины!

В контору пришел прораб, Саша поругался и с тем. Он хотел устроить скандал начальнику, на это никто не решился. Тогда Саша позвал товарищей к себе: пораскинуть мозгами — можно ли выдержать подобное издевательство?

За Сашей повалили кучей. Вася не пошел, о чем вскоре пожалел. В комнате расселись на кроватях. Саша высказался коротко и энергично:

— Не выходить завтра на работу — все!

— Попадешь под ответственность за волынку, — предупредил Семен.

Саша не побоялся ответственности. Пусть начальство живет на двадцать четыре рубля, он не может. Виталий присоединился к Саше, их поддержала Вера. Светлану тоже возмущало бездушное отношение начальства. Виталий мрачно сказал:

— Душат костлявой рукой голода — где забота о человеке?

— Чего вы требуете? — спорил Семен. — Чтобы платили не от работы? Или чтоб вам долги простили?

У Саши все уже было продумано.

— Платят не по работе, а сколько выведено по нарядам. Пусть бригадир подгоняет под хорошую зарплату, а не сумеет — поставим другого бригадира!

В разгар спора вернулся Георгий. Он весело прокомментировал дискуссию:

— Ударники — работы не боимся, было бы хлебово! А знаете ли, дорогие товарищи, что за этот ответственный шаг вам всыплют так, что лет пять будете чесаться?

— Ладно, дело не твое! — запальчиво крикнул Саша. — Пусть, кто боится, не лезет, а мы посмеем!

— Что посмеешь, то и пожнешь! — Брат продолжал издеваться. — Работа стоит на полную мощность. Великое открытие, совершенное Александром Внуковым: как есть, не работая! Ну, ну, действуйте, пока хвоста не прикрутили!

Вася, узнав о затее, пригрозил Саше и Виталию, что добьется их исключения из бригады. Саша расхохотался ему в лицо.

— Руки коротки — нас исключать! Между прочим, в других бригадах тоже шумят. Прислушайся, может, охладишься.

Вася знал, что во всех бригадах возмущались получкой. Но он знал и то, что начало бузы в его бригаде. Семен успокаивал взбешенного Васю:

— Что с дураков возьмешь? Сами первые пожалеют…

Утром из комнаты Внуковых на работу вышел один Семен. А у девушек разыгрался скандал. Надя силой стащила со Светланы одеяло. Светлана перепугалась, не кинется ли Надя в драку — характер у той был решительный, а рука тяжелая. Светлана хотела удержать простыню, но и простыня полетела на пол.

— Да что ты ко мне пристаешь! — защищалась Светлана. — Я же не одна, вон и Вера не выходит. Пусти же, Надюша!

— Даю пять минут, чтоб оделась и причесалась! — командовала Надя. — Поболтали, душу отвели — хватит! Работать надо! А с Верой я сейчас поговорю!

Вера, укутавшись до носа, молча наблюдала стычку Светланы с Надей. Светлана стала одеваться. Про себя она радовалась, что ее подняли насильно: утром, после сна, многое предстало в другом свете. Надя подступила к Вере еще воинственней.

— Сгонять собираешься? — спокойно спросила Вера и сладко зевнула в лицо рассерженной подруге. — Я до обеда посплю.

— Это мы увидим, — энергично сказала Надя, сдирая одеяло. Под одеялом Вера держала в руке бумажку, она лениво протянула ее Наде.

— Освобождение на три дня по болезни. Прошу не шуметь, у меня в висках стучит.

Надя возмущенно набросила на подругу одеяло.

— Черт с тобой, спи! Откуда ты берешь столько сна? Вера могла заснуть в любое время дня. После ухода подруг, она повернулась на бок и задремала.

В этот день барак, днем обычно пустой и тихий, был наполнен криком и спорами. К Саше явился прораб. Горячий разговор ни к чему не привел. Саша пустил прораба подальше, тот обещал припомнить и мат, и агитацию за невыход, и скверную работу.

— Припоминай, припоминай! А пока плати. За пять тысяч километров ехали из Москвы, чтобы подыхать с голоду?

После прораба показался секретарь комсомольской организации, этого, малоактивного паренька, выпроводили еще проще. За секретарем примчался Миша и пригрозил, что ославит забастовщиков в печати. Ему Саша показал кулак.

— Пока ты напишешь, я тебя распишу! Многие до тебя нюхали этого угощения, ни одному не понравилось.

Георгий, в эту неделю ходивший в вечернюю смену, с неодобрением смотрел на брата.

— Скажу тебе по-семейному, редактор: на Сашка действует только художественная литература — например, протокол милиции с описанием художеств. Меньше этого не старайся, сто раз испытано!

— Под конвоем нельзя! Установка — добровольным решением…