— Вы так до инфаркта, Мария Федоровна, можете довести. Ничего не понимаю: о какой фотопленке вы говорите?

И она обиженно дернула плечами.

Баба Маша встала. С упреком покачала головой.

— Не вышло у нас разговора, Изольда Яковлевна. Очень сожалею. Боюсь — погубите юного человека: на ногах он пока нетвердо стоит.

Директор столовой молчала.

Бабушка Маша двинулась к выходу. Ребята направились следом.

— Марфуша, где сейчас Яков? — окликнула девочку Изольда Яковлевна.

— Мы его не можем найти, обыскали весь поселок.

Грузная женщина обмякла, ноги ее плохо держали. Она прислонилась к стене.

— Господи, да где же он? — сама себе сказала она, уже не обращая внимания на ребят.

Мария Федоровна гордо зашагала по улице, покачивая своей шляпкой доисторических времен. Около общежития неудачливые следователи сели на садовую скамейку и стали подводить итоги своего похода в столовую. Баба Маша не унывала. Она старалась убедить ребят, что от Яшкиной мамы ничего путного и не ожидала. Изольда Яковлевна никогда не отличалась искренностью, и в данном случае себе не изменила. Но отчаиваться не следует. И бабушка Маша заставила ребят вспомнить, где они бывали последние несколько дней. И тут, перечислив все закутки поселка, Марфуша вдруг захлопала в ладоши.

— Баба Маша, вы правы. Конечно, он там.

— Где же он, детка? — не теряя хладнокровия, спросила старушка. Марфуша таинственно прошептала:

— Он мог убежать на Черное озеро.

— Выкладывай же все, что известно об этом загадочном озере?

И Марфуша рассказала о том, как сначала они вдвоем с Яшкой, а потом уже и втроем ходили туда, купались, ловили рыбу.

— Яшка там хотел соорудить шалаш из веток и камыша.

— Так-так, — многозначительно сказала баба Маша. — Изобрази-ка все это вот здесь, — и она кивнула на пыльную проселочную дорогу.

А когда перед ней на песке была начерчена схема озера и шалаша, бабушка Маша удовлетворенно заметила: — Так я и думала: у ребят всегда есть скрытое от чужого глаза прибежище.

Из магазина вышли Савелий Иванович в тряпичной фуражке с пластмассовым козырьком и Игорек в белой панаме. В руках у них были стаканчики с мороженым. Они кусали мороженое и оживленно перебрасывались репликами. Бабушка Маша, увидев эту парочку, даже привстала со скамейки и испуганно всплеснула руками:

— Боже мой, он разрешил Игорьку мороженое!

Савелий Иванович тоже заметил жену и выронил мороженое, торопливо что-то шепнул мальчишке. Игорек быстро швырнул стаканчик в кусты акации и вытер губы рукавом.

— Савелий, побойся бога. Ты должен был всегда помнить: где мороженое — там и ангина.

Антошке хотелось побежать в кусты и подобрать стаканчик с ледяным содержимым — на улице стояла жарынь и во рту пересохло.

Хромой Комендант, оправдываясь, что-то невразумительно пробормотал, Мария Федоровна осуждающе покачала головой:

— Определенно, вас вдвоем оставлять нельзя.

Потом бабушка Маша заявила, что поиски Яшки она не оставит, и надо немедленно отправляться на Черное озеро. Разумеется, она сейчас забежит домой, переоденется, захватит для несчастного мальчика еды, и они все вместе отправятся на поиски. Между прочим, Савелия Ивановича и Игорька ей бы не хотелось оставлять без присмотра, и она не станет возражать, если и они пойдут вместе с остальными. Игорек покосился на Антошку и шепотом предложил:

— Удерем?

Антошка ухмыльнулся. От бабушки Маши, пожалуй, не удерешь. К тому же Яшку и в самом деле надо искать.

Путешественники шли гуськом. Впереди — Марфуша, за ней — бабушка Маша, Антошке пришлось вести Игорька за руку, помогать ему перескакивать через траншеи, перебираться через рвы по узким гнущимся переходам. Савелий Иванович с рюкзаком за плечами замыкал шествие.

Стройка кипела: шли машины, экскаваторы копали землю, каменщики выкладывали стены многочисленных объектов. С одного из них крикнули:

— Привет мастерам советского туризма!

Бабушка Маша сняла широкополую соломенную шляпу, в каких любят форсить ковбои в фильмах о прериях, помахала ей и отпарировала:

— Слава передовикам производства!

— Маша, — обеспокоенно обратился к ней Савелий Иванович. — С твоим сердцем по этим дебрям… Может, вернемся?

Бабушка Маша решительно отрубила:

— К дьяволу сердце! Помнишь, Савелий, как мы в молодости встречали зори, жгли костры и варили уху?

— Как не помню…

Марфуша завела путешественников в кусты. Узкая тропка виляла среди тальника и черемушника, устремляясь к камышам. Антошка почуял запах дыма. Бабушка Маша тихо окликнула Марфушу и остановилась:

— Неподалеку кто-то есть, — таинственно сказала она. — Главное, нам не обнаружить себя. Особенно кашлем и чиханием — это в первую очередь относится к тем, кто любит мороженое…

Игорек засопел, Савелий Иванович виновато опустил глаза. Стараясь не наступать на сучья, поисковая группа пошла на запах дыма. Дым стлался по земле, а огня все еще не было видно. Но вот путешественники вышли на небольшую поляну. Под высоким тополем сидел Яшка и смотрел на костер. Над огнем висел котелок.

— Привет, Робинзон Крузо! — весело сказала бабушка Маша.

Яшка испуганно заморгал, потряс головой, видимо, ничего не соображая, и, встав на четвереньки, юркнул под раскидистый полог кустарника. Это случилось так быстро, что если бы Антошка сам не видел Яшку, то не поверил бы, что за считанные секунды человек может исчезнуть.

— Яшка! — ошалело закричал он. — Не удирай, Яшка, это же мы…

Неподалеку от путешественников кусты тальника вздрогнули, но тут же успокоились.

— Окружить! — командовала бабушка Маша. — Савелий, заходи со стороны озера… Диктую ультиматум, сдавшимся добровольно даруем свободу…

Игорек подошел к костру, палочкой снял с котелка крышку и понюхал.

— Картошку варит, — определил он. Потом крикнул:

— Яшка, вылазь, баба Маша тебе ватрушки и колбасы принесла.

Яшка басовито сказал из кустов:

— Не надо мне ваших ватрушек… Я картошку поем…

— Колбасу «краковскую» тоже не хочешь?

Яшка молчал.

— От малосольных огурцов отказываешься?..

Слышно было, как Яшка сопит.

— Мы с Савелием Ивановичем черешню на базаре купили — пальчики оближешь…

Яшка запыхтел сильнее.

— Я бы лучше колбасы. И лука тоже, — признался он, выползая на поляну.

Все расселись вокруг костра и смотрели на беглеца, ожидая, когда он начнет рассказывать о своих планах. Яшка понурил голову и тихо сказал:

— Ушел я из дома, — и будто сомневаясь, что ему поверили, повторил: — Ушел… Навсегда…

— Дела, — протянул Савелий Иванович. — Как же так, Яков? От кровных отца и матери уйти — нечасто так случается…

Яшка будто снял с себя какой-то внутренний тормоз. Он заплакал. И, сквозь слезы, стал говорить о том, что ему нет больше мочи уже слушать, как родители вечерами рассуждают о богатстве. Сейчас они решили купить легковую машину и все заработанные деньги складывают на сберкнижку. А Яшка вынужден есть ворованное. Мать каждый день тащит из столовой сумками самые разные продукты.

— Не хочу, чтобы на меня пальцами показывали. Я не вор, мне чужого не надо, — всхлипывал Яшка.

— Успокойся, парень, — сказал Савелий Иванович. — Тебя ведь никто не обвиняет…

— Я сам себя обвиняю. Мне противно жить за счет чужих гарниров.

Яшка замолчал. Марфуша взяла его руку и, перебирая пальцы, шептала, словно заколдовывала:

— Ты же сильный, и все на свои места встанет. А тебя мы не бросим…

Потом бабушка Маша вытащила из рюкзака сковороду, поджарила «краковскую» колбасу, налила из термоса душистый чай, и все ели с малосольными огурцами и колбасой сваренную Яшкой картошку. Яшка уплетал за обе щеки, потому что с вечера ничего не ел.

— Надо нам чаще, Савелий, на воздух. Компания у нас подобралась подходящая, — сказала бабушка Маша. — Не возражаете, белолицые братья, хотя бы в неделю раз устраивать ужины на берегу озера?

— Можете завтра приходить, — повеселел Яшка. — Я рыбы наловлю, уху сварим.