Но поставьте себя на его место, и вы сразу же поймете справедливость его недовольства. В махровых цветах — будь то сирень, розы, георгины или левкои — тычинки, несущие пыльники, превратились в лепестки. Да и пестики в махровых цветах слабо развиты. Цветок стал почти бесплодным. Он не дает пыльцы и сам не реагирует на опыление. А чтобы передать махровость одного цветка другому, имеющему красивую окраску или очень приятный запах, их надо скрестить. Ведь цветок — единственная дверца в растение. И она оказывается плотно запертой. А как быть, если махровые сорта почти не способны скрещиваться? Наши садоводы нашли способ преодолеть и эту трудность. Перед скрещиванием они начали сажать махровые сорта на строгую диету.

Для этого весной густомахровый куст выкапывается. Корни обрезаются, да покороче. Затем куст пересаживают в тощую почву, бедную питательными веществами. Он начинает голодать. Цветочные бутоны уже не получают достаточного количества питательных веществ и развивают меньше лепестков, чем прежде. Зато взамен их появляется некоторое количество пыльников. Попав в трудные условия существования, махровая сирень спешит оставить после себя потомство.

Но когда из гибридных семян появляются молодые растения — их удобряют. И махровость не только восстанавливается, но иногда даже и усиливается. И это уже ничего — после скрещивания сирень выращивается специально для получения красивых цветов.

Изучение живого организма, все медицинские опыты проводятся для блага человека, для избавления его от недугов и болезней. Проводятся на животных: обезьянах, собаках, кроликах или крысах. А чаще всего — на морских свинках, отличающихся поразительной живучестью. Они единственные из всех теплокровных не умирают даже от укола в сердце. Но однажды в роли морской свинки оказалась сирень.

Старый академик волновался. Еще бы — он открыл совершенно новый метод лечения. А такие открытия не часто делают даже академики.

Владимир Петрович Филатов — один из самых известных специалистов по глазным болезням. Многим тысячам советских людей вернул он утраченное зрение. Но иногда пересаженный в больной глаз кусочек здоровой роговицы начинал мутнеть, и к человеку снова возвращалась непроглядная темнота. Это было для Филатова настоящим горем.

Много лет академик искал средство для борьбы с помутнением пересаженной роговицы.

Немало способов испытал он. Но все они оказались малонадежными. И вот однажды Филатов попробовал к помутневшей роговице глаза одного больного приложить кусочек роговицы, срезанной с другого глаза. И свершилось невероятное — роговица посветлела.

Тогда он сделал другой опыт. Взял глаз умершего человека и двое суток продержал его в термостате при температуре около трех градусов тепла. Кусочек его был приложен к помутневшей после операции роговице глаза очередного больного — результаты оказались лучшими, чем раньше.

И академик подумал: «Если отделенные от организма ткани сразу не умерли и продолжают жить, возможно, что в них накапливаются какие-то химические вещества, предохраняющие клетки от гибели. А попадая в организм заболевшего человека, эти вещества дают ему дополнительные силы и ускоряют выздоровление».

После многих наблюдений академик убедился, что эти вещества способны накапливаться в тканях человека и животных. А не могут ли они возникать и в растительных тканях? Ведь растение — тоже живой организм. Для пробы срезали сочный лист алоэ и десять суток продержали в темноте. Лишившись солнечного света, лист оказался в неблагоприятных условиях и всеми силами начал бороться за свою жизнь. В результате борьбы в его клетках должны были накопиться те химические вещества, которые Филатов впоследствии назвал биогенными стимуляторами.

Теперь осталось испытать, накопил лист алоэ, десять дней находившийся на грани жизни и смерти, эти самые стимуляторы или нет?

Животных, на которых обычно производятся подобные эксперименты, в клинике Филатова не оказалось. А ждать нельзя. И тут взгляд академика упал на сиреневый куст за окном. На его ветках как раз набухали узелки почек.

И вот помощница академика осторожно впрыснула сок, взятый из законсервированного листа алоэ, в почку сирени. И та начала расти, как на дрожжах. В то время как из соседних почек неуверенно выглянули острые носики зеленых листиков, словно принюхиваясь к весне, почка, получившая сок алоэ, выбросила кисть соцветия, готовую распустить пахучие цветы. Сок, выработанный в умиравшем листе, передал жизненные силы сиреневой почке.

Через некоторое время вытяжку из консервированных листьев алоэ Филатов впрыснул под кожу больным, страдавшим воспалением роговой оболочки глаза. И все они стали быстро выздоравливать — биогенные стимуляторы алоэ прибавили им силы в борьбе с болезнью.

Все хорошо знают, что такое метр. Взрослый человек немного не достигает двух метров высоты. Ему на костюм надо около трех метров шерстяной материи. Телеграфные столбы делают высотой до десяти метров… Все измеряется единицами длины — метрами.

С введением строго определенной меры длины — метра — люди получили очень удобную мерку, одинаковую для всех стран и народов. А ведь до этого меры были, как говорят, «резиновые».

Древние имели свою единицу длины — стадию, которая равнялась пути, пройденному человеком за то время, пока показавшееся солнце полностью не выйдет из-за горизонта. Высчитано, что солнце всходит в течение двух минут. Но кто скажет, сколько сможет пройти за это время человек? Каждый ходит по-своему, с разной скоростью.

К слову упомянем, что в древних рукописях есть известия о городе Фуллы, который находится где-то в Крыму на расстоянии двухсот с лишним стадий от теперешней Феодосии. По одним подсчетам, таинственные Фуллы могли быть где-нибудь в районе Коктебеля. По другим — за Судаком. А нашли их около города Севастополя.

В Японии, уже в более позднее время, расстояние измеряли лошадиными «башмаками». Коней там не подковывали, а натягивали им на копыта сплетенные из рисовой соломы «башмаки». Если во время переезда из одного места в другое коню дважды меняли истоптанные «башмаки», то так и говорили: «Расстояние два лошадиных башмака».

Но кто скажет, сколько это было километров и метров?

В других местах расстояние измеряли дальностью полета стрелы, выпущенной из лука. А то и дневными переходами. Ясно, что все эти меры не могли быть точными.

Наш русский аршин имел длину локтя. И часто происходили смешные истории. Собираясь покупать материю, человек брал с собой длиннорукого, длиннолокотного приятеля, чтобы не промахнуться при покупке. Купцы же старались поручать продажу тканей короткоруким приказчикам.

Английский фут, например, равнялся средней длине человеческой ступни. Ученые остановили однажды на улице двенадцать первых встречных, попросили их стать одного за другим так, чтобы носки заднего упирались в пятки переднего, измерили длину их ступней, разделили на двенадцать и назвали полученный отрезок футом, что в переводе означает «нога».

Дюйм — тоже английская единица длины. Она до сих пор еще применяется во многих странах. А получили ее, сложив три ячменных зерна, взятых из середины колоса…

Но как, чем измерить такую величину, как продолжительность весны? Сколько ячменных зерен или ступней нужно для этого? Какой частью земной окружности можно отмерить то время, когда закончилось пробуждение природы от зимнего сна и началось лето расцвет земли, достигший полной силы?

Однако и тут нашли мерку. Но только не математики, а ботаники. Они условились считать окончанием весны начало цветения сирени. Как увидите цветущие лиловые гроздья, так и знайте — это барьер, за которым начинается лето.