В голове крутились образы и лица, события разных периодов жизни — идентификации не происходило. «Итак, он знает о моих синодонтисах. Кто ему мог сказать, что я завел рыбок?»

— О! Супер! Вон там, через дорогу, кофейня. Пойдемте, пойдемте. Как я рад вас видеть!

Заняв столик у окна, совершено незнакомые между собой люди заказали кофе, роллы, маффины и чизкейки. Марка волновало лишь то, что ему даже неизвестно имя собеседника, а парня в желтой куртке — хватит ли денег, чтобы оплатить счет и за себя и за уважаемого им человека.

Ближайшие столики были пусты, и лишь чуть дальше, в курящей зоне, разместились две девушки, компания молодых людей в строгих костюмах и напротив них одинокая женщина средних лет, допивающая капучино. Свойственный только кофейням, уютный, пробуждающий аппетит и бодрящий запах молотых зерен и выпечки окутал всех посетителей одним общим теплым облаком. Официант быстро принес весь заказ и аккуратно, можно сказать нежно, сервировал стол, накрытый скатертью в синюю клетку.

— Мне мама так и говорила: «Дима, если увидишь Марка обязательно пообщайся с ним, расспроси, что случилось и куда он пропал!» Папа тоже за вас переживал.

Марк облегченно вздохнул — имя он узнал. Но тут же напрягся снова. «Дима, Дима. Митя. Димон. Диман. Дмитрий. Да, кто он такой, черт возьми?» Сейчас Марк жалел, что сразу не спросил, с кем имеет дело и переживал, что теперь такая фраза будет не только нелепой, но и обидной.

Он смотрел в глаза собеседника и ел все подряд, собирая мысли в кучу.

— Почему вы так давно у нас не были? Мои родители два года назад попали в аварию, и это было ужасно. О! Не беспокойтесь, сейчас уже все хорошо. Просто тогда мы пытались разыскать вас. Мы решили, что вы опять на марафон куда-нибудь уехали.

Марк все больше запутывался в паутине слов Дмитрия и лабиринтах памяти. Он решил попытаться сам что-нибудь прояснить. Проведя еле заметно языком по внутренней поверхности щеки и проглотив остатки маффина, он сказал:

— Авария! Ох, как тяжело это все. Надо же! Дим, а чем сейчас занимаются родители? Ты учишься? И что за марафон ты имеешь ввиду?

— Ну, как что за марафон? Я не знаю, какой именно. Просто решили, что вы опять на каком-нибудь другом море или океане. Вы же не бросили плавать?

Марк ощутил, что в голову прилила кровь, коснувшись даже кончиков ушей, а потом растеклась вниз по телу, бросая в пот. Марк довольно глупо кивнул. Дима продолжал:

— Я не поступил в универ, работаю. А родители все так же занимаются экскурсиями и организацией досуга. Папа мой — администратор выставок, мама чаще на туристических автобусах.

— Дим, я не понял, что значит — не бросил плавать? Ты ничего не путаешь?

— Марк, я просто не знаю. Конечно, я считаю, что вы как профессиональный спортсмен, пловец на длинные дистанции, с этим уже не завяжите, но в жизни всякое бывает. Да и, честно говоря, вы поправились… Так значит, слава Богу, вы еще бороздите моря и океаны?

— Дим, я никогда не плавал, ты о чем? Тут какая-то нелепая ошибка, какая-то странная ошибка, — Марк покачал головой и уставился в чашку, поворачивая ее в руке, словно гадая на кофейной гуще.

— Вы шутите? Какая ошибка? Вы что меня не узнаете? Я Дима Мелихов! А вы Марк? Марк Приютов?

— Марк я, конечно. Но не Приютов, а Северин. Федот, да не тот! Понимаешь? Ты ошибся.

— Нет, не понимаю, я не мог ошибиться. О! Вы в точности Марк Приютов — и лицо и фигура. Да он даже точно так же платок повязывает на шею! И любит вещи такого же цвета, бордового! — затараторил Дима. И после паузы продолжил спокойным тоном с разочарованным понижением интонации вниз: — Вы не пловец. Почему сразу не сказали?

— Нет, Дим! Не пловец. Сразу, да, не сказал, извини. Мне ты показался знакомым, я решил, что вот-вот вспомню тебя. Прости! Убери деньги! Давай я заплачу! Мне было приятно с тобой пообщаться. Я то чаще один завтракаю.

Марк положил деньги в папку с пречеком. Дима вздохнул.

Оба помолчали с минуту. За соседним столиком незаметно появился пожилой человек. Он постучал чашкой о блюдце и к нему тут же подошел официант. Мужчина попросил принести счет.

— Говоришь, тот парень пловец? Это уж точно не я, поверь. Ну, мне пора.

— Жить на море и не плавать довольно странно.

— Ну, давай! Счастливо тебе, Дима! И в следующий раз будь повнимательнее. Не стоит приглашать на завтрак незнакомых людей.

Марк встал и, пожав руку, попрощался с молодым человеком. Оба вышли из кофейни. Марк пошел налево, на работу. Дмитрий направо, домой. Но каждый думал о случившемся. Дмитрий просто недоумевал, как человек, похожий как две капли воды на его знакомого, оказался чужим. Он не мог поверить, что обознался. Марк рассуждал не стал ли он жертвой обмана и тоже удивлялся странной ошибке парня в желтой куртке. Выходило, что где-то живет мужчина, который выглядит абсолютно так же как и он, с точно таким же не очень то распространенным именем, но не только не боящийся воды, но и посвятивший жизнь марафонскому плаванию на морях и океанах, на открытой воде! Это просто не вмещалось в голову психотерапевта, который опаздывал на работу. Он достал из кармана сигареты и закурил.

Даша, секретарь Марка, наливала чай для первой пациентки, которая ожидала психотерапевта в кабинете. Пожилая женщина с очень короткой стрижкой сидела на диванчике и робко поглядывала на часы.

— Не беспокойтесь. Марк Николаевич сейчас подойдет. Время вашего приема не сократится, чуть позже начнете, позже закончите! Выпейте чаю. Может все-таки принести печенье или сухофрукты?

— Ничего страшного, мне торопиться некуда. Хорошо, хорошо. Большое спасибо. Нет, спасибо! Только чай, — слова пациентки и Дашины фразы произносились почти одновременно. Казалось, что женщина знала наперед все, что ей скажут. После синхронного диалога обе замолчали.

Даша поставила на столик тонкую чашечку ароматного чая и направилась к двери.

— Большое спасибо! — снова повторила женщина. — А вы не могли бы посидеть со мной?

В кабинет, наконец, зашел Марк. Даша поздоровалась и тихонько удалилась.

— Доброе утро! Прошу прощения за опоздание! Психотерапевты тоже люди. Надеюсь, вам оказали должное внимание? — Марк повесил пальто на вешалку и сел в кресло.

— Здравствуйте, Марк Николаевич. Понимаю, что вам я не буду интересна, как пациентка и тем более как женщина, и вы без особого удовольствия отработаете деньги, но я просто не знаю к кому мне обратиться.

— Давайте допьем чай и тогда потихоньку начнем. Время делу… Что вас привело ко мне? Что вас беспокоит? По телефону вы совсем ничего не сказали, поэтому трудно оценить насколько вы будете неинтересны для меня, — Марк мягко улыбнулся. Его голос звучал очень ласково и нежно. Он был готов начать сеанс, но только не в эту минуту. Больше всего ему хотелось разобраться с двойниками, которые преследовали его. Если объединить характер и поведение Алика и по всей вероятности внешность Марка Приютова, получится он сам. Странное ощущение отражения, ожившего, зеркального, не покидало его.

Марк часто просил Дашу найти необходимый ему материал. Сейчас он только и думал о том, чтобы поручить ей собрать хоть какие-то сведения на тему двойников, но не мог оставить пациентку одну в ее состоянии «ненужности никому». Она как раз допила чай и решилась рассказать все, что было у нее на душе. Марку даже показалось странным, что эта женщина так быстро разоткровенничалась и выкладывала о себе все подряд. Она вдруг превратилась в открытую книгу, странички которой быстро переворачиваются ветерком, повествуя о всех печалях и разочарованиях последних лет. Книга эта была не просто дешевым детективом в мягкой обложке, и не каким-нибудь любовным романом с закрученным сюжетом. Она как минимум тянула на увесистый том собрания сочинений в добротном кожаном переплете.

Женщина, укутавшись в уютную шаль, связанную крючком, говорила об одиночестве, о том, что ей не с кем поделиться переживаниями и радостями. Марк часто кивал головой и произносил слова, которые доказывали, прежде всего, ему самому, что он слушает пациента — «так, так», «да», «продолжайте», «понимаю» и тому подобные. Он написал Даше записку, в которой просил найти, систематизировать нужные статьи, сделать выжимку. Не выходя из кабинета и все чаще поддакивая, Марк приоткрыл дверь и отдал листок с заданием особой важности, с нотой бене в уголке, Дарье Михайловне.