Едва он добрался до своей комнаты, как услышал, что в дверь настойчиво стучат.

— Ален, откройте! Ален! — это был голос Этвуда.

Ален растерялся. Ещё бы хоть десять минут… Пальцы от холода одеревенели, и расстегнуть пуговицы никак не удавалось, а стук становился всё громче, затем стих и сменился приглушённым звяканьем. Щелчок открываемого замка и дверь распахнулась — на пороге со связкой ключей в руках стоял Этвуд.

— Почему вы не отзываетесь? — спросил он, а разглядев Алена, воскликнул: — Ну и вид у вас! Где вы были?

— Я прятался в лесу. Днём мне показалось, что сюда идёт полицейский, и я воспользовался потайным ходом, чтобы скрыться, — сказал Ален первое, что пришло на ум. — Добрался до часовни и ждал, а потом заблудился. Темно и ещё дождь…

— Никакой полиции здесь не было, вам померещилось.

Раздевайтесь и ложитесь в постель, а я пока коктейль сделаю, вам надо выпить.

Пока Этвуд отсутствовал, Ален сбросил мокрую одежду, натянул пижаму и нырнул под одеяло.

— Пейте, — Этвуд протянул ему доверху наполненный высокий стакан, от напитка исходил сильный пряный запах. — Сразу согреетесь.

Ален сделал глоток, и у него перехватило дыхание.

— Что это за адская смесь? — спросил он, ловя открытым ртом воздух.

Этвуд рассмеялся.

— Это называется «Девятый вал». Пейте, первый глоток самый трудный, дальше легче будет. Зато не заболеете.

Ален с сомнением посмотрел на стакан, оценивая его вместительность.

— Это же чистый спирт!

— Нет, там ещё много чего есть. Проверенное средство, пейте.

Ален зажмурился и одним духом проглотил содержимое стакана — ощущение было такое, будто внутри у него растекается раскалённая лава.

— Жжёт?

Ален в ответ только помотал головой.

— Ничего, скоро пройдёт. Эта смесь валит с ног, но последствий никаких. Пьянеешь моментально, зато потом голова не болит и вообще никаких неприятных ощущений. Спите, завтра утром вы будете прекрасно себя чувствовать.

Голос Этвуда доносился откуда-то издалека, словно он сидел не рядом, а в соседней комнате. «Что это он бормочет?» — подумал Ален. Ему вдруг стало очень весело, появилось ощущение лёгкости, всё вокруг покачивалось и куда-то плыло, и сам он тоже плыл и покачивался, и это было очень приятно и весело. Как смешно, что он заблудился в лесу! А приключения в Лондоне — разве может быть что-нибудь забавнее? «Здравствуйте, мадам, я ищу Реджинальда Моргана». Ха-ха! Какой он, этот Реджинальд Морган? Коротышка с рыжими усами и толстой тростью, и обязательно в высоком, блестящем цилиндре. Он вынимает из цилиндра много разноцветных платков, как в цирке, один за другим, один за другим. Или нет, Морган — высокий и худой как жердь, крикливый господин с крючковатым носом, вылитый господин Пери, школьный учитель математики. Он-то и есть Морган! Вот кто Морган, теперь всё ясно! Только почему его фамилия была Пери, раз он Морган? Пери и Морган — как смешно! А ещё смешнее был тот человечек, у которого он спросил, как попасть на улицу… на какую же улицу? Как она называется? А, неважно! Он же нашёл нужный дом, нашёл и всё, и наплевать на разных там Морганов. Мадам тоже не знает Моргана и Пери не знает. К чёрту их всех! Он пойдёт к чёрной королеве, прекрасной чёрной королеве с тёмными глазами. Глаза, в которых таится ночь. Забыться на крыльях ночи… Качаться, как на волнах… Качаться… качаться…

Ален уже спал, когда Этвуд встал и, стоя, долго рассматривал его, потом пожал плечами и ушёл.

Проснувшись под утро, Ален не сразу сообразил, где он и что с ним, но потом в голове прояснилось. Он сел на постели и посмотрел на часы: без десяти пять. Голова слегка кружилась. Чем это Этвуд напоил его? Дьявольский напиток! Он сразу опьянел и, кажется, нёс какую-то околесицу. Ален потёр лоб, пытаясь вспомнить, что именно наговорил. А если он сболтнул что-нибудь лишнее? Если Этвуд догадался, где он побывал?..

Алену казалось, что больше он не заснёт, однако стоило ему снова лечь и закрыть глаза, как он тотчас же погрузился в сон.

Утром Этвуд поздоровался с Аленом как обычно. Джудит за завтраком выглядела бедной и подавленной и на вопрос Генри о самочувствии ответила, что у неё болит голова. Выходя из столовой, Ален услышал, как миссис Рэтленд пригласила Джудит зайти к ней. «Вчера, вероятно, они ещё не успели поговорить о результатах её поездки», — подумал Ален. Упускать такую возможность было нельзя. Когда он добрался до места, то убедился, что его предположение оправдалось.

— …всё подробно, — говорила миссис Рэтленд.

— Я сказала этой женщине, что я из благотворительного общества, и предложила ей принять участие в сборе одежды для эмигрантов.

Голос Джудит звучал совершенно бесстрастно, так, словно то, о чём она говорила, лично её не касалось.

— Она была очень рассеяна и слушала меня вполуха. Сказала, что у неё только что был один джентльмен и она не понимает, что с ним случилось, куда он делся. Она позвала служанку и стала спрашивать её про этого джентльмена. Пока они говорили друг с другом, в комнату вошёл ребёнок. В руках у него был огромный медведь, и я спросила, кто купил ему такую замечательную игрушку. Он ответил, что папа. Я спросила, где его папа, а он подошёл к стене, показал на фотографию и сказал: «Вот он». Он показывал на Филипа.

— Там висела его фотография?

— Не его, а групповая, шесть человек.

— Но ребёнок указал именно на него?

— Да, я же сказала.

— Та-ак, — в голосе старухи прозвучало удовлетворение. — Теперь ты сама убедилась, что собой представляет твой Этвуд. Самоубийство той несчастной и ребёнок, чьё существование он от тебя скрывает — этого более чем достаточно. Завтра мы уезжаем. Нет, сегодня же. Иди собирай вещи.

Последовала пауза, потом раздался по-прежнему бесстрастный голос Джудит:

— Я никуда не поеду.

— Что?!

— Бабушка, постарайтесь выслушать меня спокойно. Я не оправдываю Филипа, однако всё это дело прошлого. Конечно, мне неприятно, что у него есть ребёнок, но я это переживу. Было бы лучше, если б он сам сказал мне правду, но и так его можно понять.

— Ты с ума сошла!

— Бабушка, у вас своё мнение, а у меня своё. Я выйду замуж за Филипа.

— Меня на этой свадьбе не будет, так и знай! — крикнула старуха.

Раздался скрип, тяжёлые шаги, сопровождаемые стуком палки, и хлопанье двери. Оставшись одна, Джудит некоторое время ходила по комнате, потом остановилась.

— Что же мне делать? — воскликнула она с ноткой отчаяния. — Я должна выйти за него замуж, должна! Мне нужны эти проклятые деньги.

Ален отпрянул от слухового отверстия. Так вот в чём дело! Вот что нужно ей от Этвуда — его состояние! Она выходит за него замуж ради денег! Его переполняла горечь. А он так любил её, она казалась ему такой недосягаемо прекрасной! Глупец! Наделил её качествами под стать внешности, а у неё их и в помине нет. Ослепительная красота, а под ней — трезвый расчёт и стремление получше устроиться. Этвуда она не любит и никогда не любила. Разгадала его натуру и вела тонкую игру, отказывала вначале, чтобы крепче привязать к себе: чем недоступнее, тем желаннее. Как всё это мерзко! А впрочем, сказал он себе с кривой усмешкой, брак по расчёту — вещь вполне заурядная, красота и деньги — обычный альянс. Возьми себя в руки и сумей это пережить. Твоё божество оказалось таким же, как тысячи других, вот и всё, и нечего из этого делать трагедию. Какая тебе разница, выходит она замуж за Этвуда по любви или ради денег, убеждал он себя, тебе-то какое дело! Так даже лучше, ясно, чего она стоит, и потому нечего из-за этого переживать.

Ален вышел из дома. На душе у него было так скверно, что дальше некуда. Будь он свободен в своих поступках, он тотчас покинул бы это место, чтобы никогда больше её не видеть. Уж лучше б она любила Этвуда! Пусть бы лучше любила… Но она любила только его деньги. Ален был настолько поглощён своими переживаниями, что не замечал ничего вокруг и в итоге натолкнулся на стоящего перед домом рослого молодого человека, который, задрав голову, смотрел куда-то вверх. Ален извинился, тот сказал «ничего страшного» и снова устремил свой взгляд наверх. Одно окно распахнулось, и оттуда высунулась золотоволосая головка.