Этвуд был у себя. Лёжа на диване, он читал какую-то толстую книгу. Когда Ален вошёл, он заложил её листом бумаги и отодвинул в сторону.

— Что вы читаете? — спросил Ален.

— Уайльда.

От сильного порыва ветра задрожали стёкла. Ворвавшийся в приоткрытое окно ветер взвил занавеси, а бумаги со стола слетели на пол. Этвуд поднялся и стал закрывать окно. Ален тоже встал и заметил, что книга, которую читал Этвуд, валяется на полу, то ли он сам, то ли Этвуд задел её; падая, она раскрылась на заложенной странице. Он наклонился, чтобы поднять её, и едва подавил возглас изумления: на листе, который Этвуд использовал в качестве закладки, карандашом было нарисовано его собственное, Алена, лицо. Он оглянулся — Этвуд всё ещё возился с окном. Подняв книгу, Ален торопливо осмотрел лист со всех сторон: на обороте был изображён домик и около него лошадь, рисунок явно принадлежал ребёнку. Но его портрет!? Какое сходство! Тонкие, изящные линии — рука человека, прекрасно владеющего искусством рисунка. Быстро положив книгу на место, Ален подошёл к столу и стал собирать разлетевшиеся бумаги, думая о том, кому принадлежит поразительный рисунок. Он почему-то был уверен, что не Этвуду. Детские каракули на оборотной стороне листка подсказывали, откуда он взялся: из квартиры Анны Райен. Вероятно рисунок сделан самой Анной. Для чего? Она рассказала Этвуду о посещении странного иностранца, разыскивающего своего приятеля и потом исчезнувшего, Этвуд стал расспрашивать и она нарисовала его лицо. Если так, то Этвуд знает, что он был в Лондоне.

«Это самок ужасное, что могло случиться, — в отчаянии думал Ален. — Как объяснить, зачем я туда поехал? Но может быть, рисунок сделан кем-то другим здесь в доме? Однако откуда тогда детские каракули?»

Следовало заново продумать предстоящий разговор с Этвудом, и Ален ушёл к себе. Вспоминая вчерашний день, он отметил, что видел Этвуда примерно в час дня, когда все собрались в гостиной и обсуждали случай с миссис Рэтленд, а потом уже вечером, часов в девять — интервал вполне достаточный для того, чтобы съездить в Лондон и вернуться обратно, тем более, что, имея машину, Этвуд не был связан расписанием поездов.

«Так оно и было, — решил Ален. — Он, разумеется, был взбешён, однако после его возвращения из Лондона мы встретились, когда на него напали и я бросился ему на помощь. Как-никак, без меня сейчас он вряд ли был бы в живых, и поэтому сделал вид, будто ничего не знает и не стал со мной ссориться. Ситуация крайне неприятная…»

Ален тяжело вздохнул и уныло побрёл в библиотеку взять что-нибудь полистать на ночь, ему казалось, что сегодня он не заснёт. На обратном пути ему встретился Генри, тот затащил его к себе и с полчаса болтал о всякой ерунде. Мысли Алена были заняты предстоящим объяснением с Этвудом, и он воспринимал Генри как назойливо жужжащую муху. Отделавшись от него при первой же возможности, Ален вернулся к себе. Здесь его ждал сюрприз: в комнате кто-то побывал.

Ален осмотрел всё внимательно — сомнений нет, кто-то рылся в его вещах. Его охватила тревога. Что это значит? Кого и почему заинтересовала его персона? Он отсутствовал почти час, этого времени хватит, чтобы обыскать всю комнату, но что здесь искали? Ален в смятении присел на подоконник. Взгляд его упал на стол: определённо книга об архитектуре, которую дал ему Этвуд, и папка с материалами, относящимися к строительству замка, прежде лежали иначе. Он соскочил с подоконника и раскрыл папку. Чёрт возьми! Кто-то разворачивал нарисованный им план дома со штриховой линией вдоль стен, обозначающий тайный ход. Если неизвестный просмотрел и другие документы из папки, где содержится упоминание об этом ходе, то несомненно догадался о смысле штриховой линии, тем более, что в углу листа Ален условно изобразил часовню, где этот ход заканчивался, и довёл штриховую линию до неё. Однако план, так же как и содержимое папки, не давал никаких указаний относительно того, как в этот ход попасть — для человека, производившего здесь обыск, ход остаётся недоступным. «Если только это не Филип, — подумал Ален, хотя думать так очень не хотелось. — Допустим, Этвуд догадался, как он использует потайной ход, и искал здесь подтверждение своей догадки. Вчера Этвуд узнал, что он ездил в Лондон, а сейчас убедился в том, что он подслушивает чужие разговоры».

«Положение хуже некуда! — подумал Ален. — Почему он не спросил меня напрямик, откуда я узнал про Анну Райен? Я бы сказал правду. А если это не Филип?..»

Ложась спать, Ален поймал себя на том, что соседство потайного хода вызывает у него неприятное ощущение собственной беззащитности, будто он лежит в доме, полном опасностей, с открытой дверью. Повертевшись с боку на бок, он оделся и вышел на улицу. Хотя все окна заселённых комнат были открыты настежь (ночь выдалась очень жаркая и душная), оттуда не доносилось ни звука, все уже спали.

«Один я здесь шатаюсь, — подумал он и тут сообразил, что боковая дверь, через которую он вышел, была незаперта, а в одиннадцать прислуга закрывала все двери. — Получается, кто-то вышел из дома раньше меня. Интересно посмотреть, кто это. Одно из двух: либо Кэт вышла на свидание с Ником, либо Хильда — с доктором Ратли. Если я устрою здесь засаду и буду следить за дверью, то наверняка выясню это… А ещё лучше найти их и послушать, о чём они говорят. Однако как их найти в такой темноте?»

Тишину прорезал крик ночной птицы, невдалеке послышалось хлопанье крыльев. Ален решил пройти немного в ту сторону, а если там никого нет, вернуться и ждать у входа; крадучись он двинулся вперёд.

— …или контрабанду, — донёсся из-за кустов орешника мужской голос. Ален застыл на месте. — Прячут где-то в доме. Тайный ход… — Дальше Ален не понял, говорили слишком быстро и тихо, его знания английского было недостаточно, чтобы воспринять столь быструю и неотчётливую речь, он разбирал лишь отдельные слова и куски фраз. — …нечего бояться… тайник… скомпрометирует. Мало времени… другой план… вне подозрений, всё будет выглядеть естественно… шантажировать… надо найти… попробую…

— Хорошо, — свистящим шёпотом ответила женщина.

Они старались говорить тихо, и как Ален ни напрягал свой слух, определить, кому принадлежат эти голоса, ему не удалось. Голоса смолкли, шорох веток показал, что они уходят. Как быть? Броситься вдогонку? Но он безоружен и, если дойдёт до стычки, шансы на их стороне. Он быстро пошёл обратно тем же путём, каким пришёл сюда, рассчитывая первым достичь двери и посмотреть, кто войдёт в дом. Напрасно прождав четверть часа, он убедился, что его опередили, и хотел открыть дверь, но обнаружил, что она заперта. Как попасть внутрь? Если поднять шум, то кто-нибудь, конечно, впустит его, но при этом те, кого он здесь выслеживал, могут заподозрить, что были в парке не одни и что их подслушивали. Ален обошёл вокруг дома, но на первом этаже все окна были закрыты, тогда он набрал горсть камешков и стал бросать их в окно Этвуда. Единственным звуком были удары камешков о стекло. «Если Филип уже спит, так его не разбудишь», — подумал приунывший Ален и вдруг почувствовал, что в спину ему упёрлось дуло револьвера. В следующую секунду револьвер отодвинулся, и над ухом раздался сердитый голос Этвуда:

— Это вы! Что за идиотская шутка?! Зачем вы бросали мне камешки?

— Извините. Я думал, что вы ещё не спите, и хотел попросить вас впустить меня в дом. Пока я гулял, дверь закрыли.

Этвуд тихо рассмеялся:

— А я чёрт знает что подумал, даже вышел через кухню, чтобы незаметно было. Рассчитывал застать противника врасплох.

— И застали. Я совсем не слышал, как вы подошли.

— Идёмте, раз вы уже нагулялись, — сказал Этвуд, пряча револьвер в карман. — Вы ведь любитель дальних прогулок. — В его тоне прозвучала ирония, и Ален в этот момент готов был поклясться, что тот знает о его поездке в Лондон.

— Ложитесь спать, уже первый час, — сказал Этвуд, когда они вошли в дом. — Спокойной ночи.

Он повернулся и направился к себе. Ален хотел было окликнуть его, чтобы рассказать о только что слышанном разговоре, но тот уже ушёл. Придя к себе, Ален лёг в постель, но теперь ему и подавно было не до сна. Если в ходе был тайник, где что-то спрятано, то спрятать это там мог лишь сам Этвуд. Может быть, содержимое тайника и есть подлинная причина покушений на него? Тогда его скрытность получает объяснение. Но если там находится нечто очень ценное, зачем он показал ему ход? Или тайник так замаскирован, что непосвящённому невозможно его обнаружить? А кто те двое, чей разговор он сейчас подслушал? И что подразумевалось под «другим планом»? Новое покушение на Этвуда или что-то, связанное с тайником?