— Напомню. А ты, в свою очередь, прекрати все эти нежности.

— Боюсь, без этого обойтись не удастся. Люди непосвященные, как твоя невестка, будут недоумевать, если мы станем вести себя, как чужие.

— Пожалуй, — вздохнула Розмари. — Господи, как все плохо. И это только начало.

Она не успела уклониться, и он схватил ее за плечи и резко повернул к себе.

— Еще не поздно отказаться! Не нужно приносить себя в жертву. Венец мученицы тебе не идет. Если этот план вызывает у тебя такое отвращение, то откажись, пока не поздно.

— И тебе не поздно отказаться! — возразила Розмари. — Ты можешь согласиться на финансирование, не вступая в совет директоров!

— То есть выдать братцу Тому чек с незаполненной графой «сумма»? — насмешливо спросил Алекс. — Нет уж. Лучше отдать эти деньги на благотворительность.

— Я дала слово, — твердо сказала Розмари, глядя в землю. — И я не возьму его назад. Как бы мне этого не хотелось.

— Как возвышенно! — издевательски скривил губы Алекс. — Невинная дева принесена в жертву алчному чудовищу! Верх коррупции!!

— Как ты смеешь говорить мне такое!

Она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он оказался быстрее. Ему удалось перехватить ее руку, и он рывком притянул ее к себе. Она почувствовала стальной плен его крепких рук, задыхаясь, ощутила жар его тела.

Он сказал:

— Ты когда-то предложила мне десять фунтов за поцелуй. Получи парочку по три фунта.

Розмари вскрикнула и попыталась высвободиться, но было поздно. Его губы припали к ее губам. Он целовал ее неторопливо, он хотел наказать ее этим поцелуем, но от этого ей не стало спокойнее в его объятиях. Она застонала, вырываясь, но он ладонью придержал ей голову, зарываясь пальцами в шелковистые пряди. Она больше не могла отстраниться, и он раздвинул губами ее губы и скользнул горячим языком в ее рот.

И вдруг она испытала странное, ни с чем не сравнимое чувство. Ей показалось, что весь мир сузился до этого странного будоражащего ощущения. Она чувствовала себя лишенной собственной воли, ей хотелось подчиниться, отдаться этой чужой силе, и ее пугала и возбуждала собственная покорность.

И вдруг все разом закончилось. Он резко отпустил ее. Она изумленно открыла глаза. Мир медленно восстанавливал привычные очертания. Она увидела, что Алекс стоит в нескольких шагах от нее и пристально смотрит на нее, сузив глаза. Она инстинктивно подняла ладонь, чтобы прикрыть распухшие от поцелуя губы.

— Ай-ай-ай, — издевательски протянул он. — И стога сена рядом нет. Всегда такое невезение.

— Ты… ты просто негодяй! — прошипела Розмари. — Неужели ты думаешь, что я бы тебе позволила!

— К сожалению, мы об этом никогда не узнаем, — развел руками Алекс. — Но ты теперь похожа на невесту, а не на мученицу. Может, удается провести викария. Пойдем?

Черт бы его побрал! Как ей хотелось топнуть ногой, развернуться и уйти! Но она лишь сказала:

— Я прошу тебя с этого момента никогда ко мне не прикасаться.

— Очень хорошо, — легко согласился он. — Если ты, конечно, действительно этого хочешь.

— Да, — со злостью выдохнула она. — Да, хочу.

— Хотя мне кажется, — продолжал он, будто не слыша ее слов, — что ты сама не знаешь, что говоришь. Но это, моя милая невеста, твои проблемы, а не мои.

И он повернулся и зашагал к деревне, а она поплелась за ним.

Если она и надеялась, что деревенскую церковь закрыли на реставрацию и церемония невозможна, то она ошиблась.

Пожилой седовласый викарий был изрядно озадачен настойчивостью Алекса, который требовал, чтобы свадьбу сыграли как можно раньше. Но, тем не менее, согласился.

— Мы не хотели бы ждать, правда, солнышко? — спросил Алекс, сладко улыбаясь Розмари.

Розмари потупилась.

— Да. Чем раньше, тем лучше, — прошелестела она.

— Ах, вот как, — деликатно улыбнулся викарий, записывая их имена.

— Какой ужас! — возмутилась Розмари, когда они отошли от деревни на безопасное расстояние, — он наверняка подумал, что я беременна!

— Он поймет, что ошибся, когда мы через положенный срок не явимся крестить младенца, — равнодушно пожал плечами Алекс.

— Он меня знает с пеленок. — Розмари чуть не плакала. — Я чувствую себя преступницей. Мне пришлось лгать священнику! Я не смогу сказать у алтаря священные клятвы, в то время как…

Она не договорила, лишь закрыла лицо руками.

— Нам обоим будет непросто, но нужно через это пройти, — спокойно сказал Алекс.

— Тебе легко говорить, — всхлипнула Розмари. — Это не твоя жизнь, не твоя репутация!

Его губы сжались в ниточку.

— Ты, должно быть, думаешь, что ты — единственная, кто чем-то жертвует? Ты ошибаешься. В нашей сделке две стороны, ты не забыла?

— О, прошу тебя, не стоит из-за меня что-то менять в своей жизни! — едко поддела его Розмари. — В конце концов, вскоре нам понадобятся основания для развода!

— Ты хочешь сказать, что я волен изменять тебе? — хмыкнул Алекс. — Слышал бы тебя викарий! Основание для развода — раздельное проживание в течение двух лет. Мы об этом договорились, не забывай. Тихо, скромно и без скандала.

— Мне кажется, — холодно сказала она, — ты очень горд этой сделкой.

— Подожди, пока я вытащу Концерн из болота, — отрезал он. — Вот тогда поговорим о гордости.

Он помолчал.

— Надеюсь, ты не будешь в претензии, если я не стану провожать тебя до дома. Я думаю, нам обоим стоит побыть в одиночестве.

— Так будет лучше, — согласилась она.

Она смотрела, как его высокий стройный силуэт исчезает за поворотом деревенской улицы. С глаз долой, подумалось ей. Но, к сожалению, ей не удастся перестать думать о нем.

Она должна как-то излечиться от этого наваждения. И излечиться раз и навсегда, иначе ее жизнь превратиться в хаос.

Розмари медленно побрела домой.

— Розмари! Розмари!!!

Нетерпеливый голос Алекса вырвал ее из глубин прошлого.

— Ты меня слушаешь? — не унимался он.

Растерянно моргая, она наклонилась к своему нечаянному и нежеланному спутнику, который обернулся к ней с переднего сиденья самолета.

— Извини. Я немного задумалась.

Алекс раздраженно поджал губы.

— Все где-то витаешь! А летчик, между прочим, велел пристегнуть ремни. Мы попали в зону турбулентности.

Она выглянула в иллюминатор. Море внизу уже не было похоже на огромное зеркало. Высоченные волны, увенчанные на гребнях ярко-белыми барашками, угрожающе катились куда-то вдаль. Небо было похоже на темно-серое шерстяное одеяло.

Она взволнованно закусила губу.

— Похоже, ураган нас все-таки догнал.

— Ураган уже успел сделать карьеру. Теперь он тайфун и даже получил официальное имя Минна, знакомься, пожалуйста, — сообщил Алекс.

— Господи, помилуй! — выдохнула Розмари, вцепившись в подлокотники.

— Но летчик говорит, что мы заденем лишь его край. Никакой опасности нет. Вскоре мы приземлимся на материке, как и планировалось.

— Ну и хорошо, — как могла спокойно отозвалась Розмари.

Неужели он не мог сначала сказать, что нет никакой опасности, а уж потом сообщить про тайфун

— Нервничаешь? — спросил Алекс, мгновенно отметив, как она облизывает сухие губы.

— Ничуть, — отрезала Розмари, — просто пить хочется.

— Справа от тебя бар, возьми что-нибудь попить, — посоветовал он, — и не волнуйся. Пилот у нас опытный.

Где ему понять, что никакая Минна не сравнится с тем шквалом эмоций, которые сейчас захлестнули ее! Только дай волю воспоминаниям, которые она столько времени загоняла в глубины сознания!

Она вспоминала все с такой ясностью, словно это было вчера. Она почти чувствовала тепло нагретых солнцем каменных ступеней церкви. Алекс, который уходит от нее прочь — это, наверное, одно из самых сильных ее воспоминаний. Ведь за время их короткой истории это случалось не раз!

Сегодня, когда она неожиданно увидела его в самолете, все эти горькие воспоминания вдруг вихрем закружили ее. Закружили и стали швырять над волнами памяти, как тайфун с нежным именем Минна — маленький самолетик. Розмари глубоко вдохнула — внутри у нее шевельнулось странное ощущение. Не тошнота — она никогда не страдала от морской болезни. Неужели она физически страдает оттого, что Алекс рядом? Это просто катастрофа!