Перед глазами возник образ изменившейся тети Вилмы — похудевшей, измученной.

— Я должна ей помочь! — произнесла она вслух, крепко сжимая пальцами ручку кофейной чашки. — И готова терпеть ради этого любые лишения!

Время тянулось в это утро удручающе долго. Александра то и дело поглядывала на часы на стене — деревянный блин с черными метинами, — и ей казалось, что стрелки нарочно дразнят ее, задерживаясь на каждой из меток больше положенного.

Сейчас, когда рядом никого не было, она не скрывала своих чувств. То нервно теребила концы пояса, то барабанила пальцами по столу, то кусала губы, то обхватывала голову руками.

Воспоминания о тщетных попытках спасти Нельсона и мысли о судьбе тети Вилмы роились в ее голове, как стая мух над вазой с медом. Щемящая тоска сменилась в ее душе тревогой, потом — страхом. Вслед за ними пришло желание бороться, плавно перетекшее в растерянность.

Ей не терпелось поскорее увидеться с врачом, услышать от него ответы на не дающие покоя вопросы, угадать по выражению его глаз, каким ему представляется будущее тети Вилмы.

Каждый раз, думая о нем, она вспоминала его голос и чувствовала непонятное тепло в груди. А еще — что совершенно сбивало с толку — успокоение. Причем умерялась в ее сердце не только нынешняя, вызванная недугом тети боль, но и боль давняя, уже воспринимаемая ею как часть самой себя.

Какой он этот доктор Уолтер? Сколько ему лет? — гадала она, уставясь в пустоту. А, впрочем, разве это важно? Главное, чтобы он знал свое дело и помог тете Вилме.

Когда обе стрелки часов подползли к двенадцати, она вымыла чашку из-под кофе и, решив, что перед встречей с врачом прогуляется по Лондону, прошла в комнату, в которой тетя ее поселила. Но к нанесению макияжа и переодеванию приступила не сразу, сначала подошла к тумбочке у кровати и взяла фотографию в рамке, которую поставила сюда вчера.

Это был их последний с Нельсоном снимок. Они сфотографировались в студии у одного его товарища, профессионального фотографа, буквально за полмесяца до страшной беды — беды, навеки их разлучившей.

Нельсон улыбался, с нежностью прижимаясь виском к голове сидящей рядом жены, его рука лежала на ее талии. На Александре был черный приталенный жакет. Очень скоро он превратился в ее траурный наряд.

— Сегодня мне предстоит встретиться с врачом тети Вилмы, любимый, — сказала она, глядя на изображение Нельсона. — Я очень волнуюсь.

К часу дня дождь, накрапывавший с утра, прекратился, а тучи на небе наполовину рассеялись. Александра вышла из дому и, вдохнув свежего апрельского воздуха, немного повеселела.

Три с половиной часа она гуляла по городу — побродила по Пикадилли, по Гайд-парку, пообедала в небольшом кафе. А ровно в пять уже входила в приемную доктора Уолтера в «Маунт Вернон».

— Вы Александра Вейн? — любезно осведомилась секретарша, едва завидев ее на пороге.

— Да, — ответила Алекс. — Мистер Уолтер назначил мне встречу на пять часов.

Секретарша приветливо улыбнулась.

— Он уже ждет вас. Проходите, пожалуйста. — Она жестом указала на дверь кабинета.

Александра всегда считала, что в развитии отношений с людьми довольно важную роль играет первое мгновение знакомства, первая встреча взглядами, первое впечатление. Если этот самый первый момент запечатлевается в памяти как нечто неприятное, то впоследствии, даже если человек очень постарается тебе понравиться, у него ничего не выйдет.

Она поняла, что первую секунду знакомства с Робертом Уолтером запомнит на всю жизнь. В этот миг у нее возникло чувство, что наконец-то можно расслабиться, вдохнуть полной грудью, начать жить по-новому.

Какие глупости! — отмахнулась она от странных ощущений.

— Мисс Вейн? — Доктор поднялся из-за стола и шагнул навстречу посетительнице.

Алекс кивнула.

— Здравствуйте, мистер Уолтер.

— Здравствуйте. — Он пожал ей руку и указал на стул с обитым кожей сиденьем, приглашая сесть. — Рад познакомиться с вами…

— Можно просто Александра, — поспешно подсказала Алекс, как к ней обращаться.

Уолтер улыбнулся.

— Красивое у вас имя.

— Спасибо. — Алекс с привычной грацией опустилась на стул.

Уолтер вернулся за стол.

— Насколько я понимаю, вы приехали к тете из какого-то другого города, — непринужденно завел он беседу. — Ведь в Лондоне у нее нет родственников.

— Да, я из Кардиффа, — ответила Александра. — В Лондон приехала только вчера вечером.

Губы Уолтера расползлись в неожиданно озорной улыбке.

— Мне довелось побывать в уэльской столице, — сообщил он. — Дело было в юности. Мы ездили туда вместе с приятелем, у него там живет двоюродный брат. Здорово мы тогда повеселились!

Александра смотрела на него с нескрываемым удивлением. Начало этого разговора она представляла каким угодно — натянутым, тяжелым, обнадеживающим, — только не столь дружески легким.

— Мне понравился ваш город, — продолжил Уолтер. — Особенно запомнился Кардиффский замок.

У Алекс кольнуло в груди. Воображение живо нарисовало старинную постройку, о которой упомянул Уолтер. Еще школьницей она обожала бродить с подругами в окрестностях замка, позднее часто гуляла в расположенном рядом парке Бьют вместе с Нельсоном. А однажды им даже довелось присутствовать на средневековом пиршестве, устроенном одним известным в Кардиффе музыкантом в зале знаменитого замка.

— Мне приятно слышать, что наш город произвел на вас хорошее впечатление, — сказала она.

Уолтер опять улыбнулся.

— А в Лондон вы надолго? — спросил он.

Алекс напряглась, вспоминая о цели своего визита и о необходимости перейти к главному.

— Это зависит от того, как скоро поправится моя тетя. — Она испытующе посмотрела в глаза врачу — спокойные, умные глаза необычного серо-зеленого цвета.

— Спешу вас заверить, — произнес он невозмутимо, — с вашей тетей все будет в порядке. Ее заболевание обнаружено на начальной стадии, что очень важно. Удалить опухоль лучше всего хирургическим путем, наиболее эффективным и оправданным в данном случае…

Его размеренная речь, непринужденная манера себя вести, доступное и понятное объяснение сути предстоящей операции вселяли поразительную уверенность в успехе лечения.

— Наша больница оснащена современнейшим оборудованием, и хирурги у нас отличные. — Уолтер выдержал паузу и мягко добавил: — Я хоть немного успокоил вас?

Александра изумленно повела соболиной бровью.

— Неужели я выгляжу обеспокоенной? Мне казалось, я прекрасно владею собой…

Собеседник внимательно и как будто с заботой вгляделся в ее лицо.

— Вы прекрасно владеете собой, это верно. Но не забывайте, что я врач и должен видеть в человеке не только то, что заметно остальным людям. — Он слегка прищурился. — Чтобы понять, что вы сильно напряжены, мне достаточно лишь раз посмотреть вам в глаза.

Александра улыбнулась.

— Наверное, вы отличный специалист. Я рада, что тетя Вилма лечится именно у вас. — Она поправила прядь волос, упавшую на лоб. — Когда ее прооперируют?

— Тянуть с операцией не имеет смысла. В начале следующей недели мы уже начнем ее к ней готовить. На это уйдет несколько дней.

Александра медленно кивнула и задумчиво осмотрелась по сторонам. Заметив на стене репродукцию картины Моне, она перевела взгляд на Уолтера и спросила:

— Вы любите импрессионистов?

Он почему-то обрадовался ее вопросу.

— Очень люблю, в особенности Моне и Ренуара. Мой дед преподавал в художественной школе, это он привил мне страсть к живописи. А у вас есть любимый художник?

— Есть, — не задумываясь, ответила Александра. — Тоже француз, Эдгар Дега. И кстати, тоже импрессионист. — Она еще раз взглянула на репродукцию. — Вашу любовь к работам Моне я прекрасно понимаю. Когда я бываю в Национальной галерее, здесь, в Лондоне, то подолгу стою возле его картин. У меня всегда возникает чувство, будто каждая из них излучает что-то особенное, очень впечатляющее — буйство лета, туманную грусть…