— Я надену очки в металлической оправе и повяжусь платочком.

— Вы носите очки?

— Нет, но могу попробовать.

— С такой-то мини-юбкой? Вас не смущают взгляды горячих латинос?

— Я не стыжусь своих ног. Кстати, вы уже закончили на них пялиться?

Дон так и подскочил на месте, а затем послушно перевел взгляд с ног повыше. На грудь.

— Вы за словом в карман не лезете, мисс О'Хара.

— В вашем голосе звучит нечто вроде одобрения, или у меня галлюцинации? Итак, мы договорились? Ладно, мистер Фергюсон, бросьте. Без меня вам не обойтись.

Дон с подозрением посмотрел на рыжую богиню раздора. Что там Карла ей напела про Эсамар? Дженни фыркнула.

— Ой, боюсь! Сейчас вы мне голову откусите! Я имела в виду лишь то, что времени в обрез, а половину работы я все равно уже сделала. Кроме того, у меня наш чек.

— А может, он и сойдет за компенсацию?

Странно, но Дон испугался, что она на это согласится…

— Нет, мистер Фергюсон, не сойдет. Я приехала, я останусь, а в утешение могу сказать, что вы б этом не пожалеете. Я умею работать.

Дон с шумом втянул воздух и выпалил:

— В таком случае… позаботьтесь об униформе. Ничего вызывающего. Что-нибудь поскромнее.

Дженни, склонив голову, оценивающе прищурилась. Очень странно. Парень хорош, как бог, сексуален до предела, но насчет женщин у него явный комплекс.

— Вы до такой степени не доверяете женщинам? Всем вообще, или только мне? У вас был неудачный жизненный опыт?

Дон едва не прикусил язык, но голос его звучал спокойно и даже насмешливо.

— Был. Один раз. Давно. С женщиной… наподобие вас. Мисс О'Хара, вы должны отдавать себе отчет в том, что ваше пребывание здесь полностью зависит от вашего поведения.

— Зовите меня просто Дженни. Или Дженнифер. Кстати, я понятия не имею, как именно ведут себя хорошие девочки.

— Например, они не уединяются с женатыми мужчинами в чужом доме.

Дженни вздохнула и шагнула прямо к Дону.

— Вы просто не понимаете. Хью меня практически изнасиловал. Вернее, попытался это сделать. Он повалил меня на кушетку и сорвал платье. Так быстро… Всего несколько секунд — и он бы меня… Огромный, сильный мужик.

— Вас тоже малюткой не назовешь.

Дон заметил, как в зеленых глазах плеснула обида и скрытая боль.

— Знаете, мистер Фергюсон, в школе меня, разумеется, дразнили Коротышкой, так что из-за своего роста я маюсь большую часть своей жизни.

Дон в это не верил. Скорее, ее должны были утомить бесконечными комплиментами.

— Знаете, мисс… Дженни? Я вам не верю ни на грош. Вы потрясающе красивы, это правда. И это — одна из причин, по которой я соглашаюсь на ваши услуги в качестве хозяйки и распорядительницы вечеринки в Доме на Сваях.

Невесть откуда прилетел сухой листок и застрял в густых рыжих кудрях. Дон Фергюсон могучим усилием воли подавил желание осторожно убрать его, коснувшись при этом золотой гривы…

Дженни тряхнула головой и задумчиво протянула:

— Простите мне мой вопрос, но… у вас разве нет подруги, которая могла бы выступить в роли хозяйки? Карла объяснила, что ваша мачеха очень нервничает из-за приема и боится не справиться, но…

— Как мило со стороны Карлы.

Дженни взяла его за руку, и Дон вторично окаменел. Это было сродни удару тока, ожогу расплавленной лавой, обжигающему прикосновению бича…

— Не сердитесь. Я вовсе не лезу в дела вашей семьи и не собираюсь никого осуждать или обсуждать. К тому же нервничать по такому поводу вполне естественно. Не всякая женщина способна хладнокровно встретить армию гостей, успеть за всем уследить, да еще и улыбаться направо и налево. Это даже физически трудно.

— А вы?

— А я, на ваше счастье, просто очень люблю это занятие.

— Так Карла вам и насчет подруги наговорила?

— Не сверкайте так глазами. Она ничего не говорила, а я ничего не спрашивала. Кстати, мистер Фергюсон, вы хоть имеете представление о том, каким устрашающим вы можете выглядеть? Слабая натура уже грохнулась бы в обморок.

— Я слова не успел сказать!

— Зато успели посмотреть. Так есть подруга, или нет подруги? Или она, как и вы, больше привыкла к непокорным мустангам и дикой сельве, чем к светским раутам?

Дон смерил Дженни убийственным взглядом и впервые в жизни ощутил неловкость из-за своих драных джинсов и сапог.

— К вашему сведению, я юрист по образованию, а мустангов объезжаю только три месяца в году. Прошу в машину!

— Мерси. На юриста вы непохожи. Скорее, на немногословного мустангера Мориса Джеральда. Кстати, не поможете перенести мой багаж?

Дон ехидно ухмыльнулся.

— Судя по длине вашей юбки, вся ваша одежда должна уместиться в дамской сумочке через плечо.

— О, мой добрый мустангер, вы и в самом деле не слишком искушены… В моем багаже найдется наряд для всех случаев жизни.

— А можно рассчитывать на что-нибудь… подлиннее?

— Знаете что, мистер Фергюсон?

— Дон.

— Хорошо. Дон. Так вот, я вам просто все покажу, а вы выберете то, что вам понравится. То, что подходит хорошим девочкам. Мы об этом поговорим, о'кей?

Дон сердито посмотрел на нее.

— Я начинаю сомневаться, с вами ли я говорил по телефону.

— Со мной, со мной.

— Ох, не зря я представлял вас совершенно другой! А багаж мы ваш брать не будем. За ним приедут мои люди.

— Да? Надеюсь, среди них нет фетишистов. Мое белье мне очень дорого. Я к нему привязана в некотором роде. И потом, Хорошая Девочка без трусов…

— Мисс О'Хара!

— Дженни. Просто Дженни. И я больше не буду… Дон.

Она легко вскочила в машину, одарив Дона лучезарной улыбкой, а он почувствовал, что расплывается в такой же улыбке в ответ.

Возможно, вполне возможно, что Дженнифер О'Хара — Роковая и Развратная Распутница. Совершенно очевидно, что на язык ей лучше не попадаться. Несомненно и то, что она редкая красавица.

Однако самое главное заключается в том, что она умна, остроумна и обаятельна. Ровно настолько, чтобы Дон Фергюсон почти влюбился в нее.

Разумеется, утверждение, что к Дому на Сваях нельзя подобраться иначе, как по воде, не совсем верно. На самом деле дороги здесь есть. Не совсем, правда, дороги. Скорее, колеи. Или даже — бывшие колеи…

Людям всегда хотелось завоевать леса Амазонки. Человек так устроен — ему всегда всего мало. Мало денег, мало женщин, мало счастья… Люди приходили сюда по одиночке и целыми семьями, селились по берегам, пытались мыть золото, искать алмазы и изумруды. Целые поколения сменяли друг друга, и на отмелях высились горки пустой породы, а желанное богатство в руки не давалось.

Тогда пришли новые завоеватели. Эти не рассчитывали на жалкое сито и собственные руки, да и на золотые жилы не слишком надеялись. Они привели с собой целую армию. Безжалостную, бездушную железную армию, воняющую бензином, соляркой и смертью.

Настороженные обитатели сельвы, четвероногие, двуногие, крылатые и пресмыкающиеся, укрылись в зарослях и с опаской наблюдали, как железные чудовища насилуют Амазонку, разрывают стальными ковшами и ножами ее берега, крушат вековые деревья, а потом сплавляют огромные бревна по реке.

Лес — это тоже золото.

Вслед за насильниками и захватчиками пришли другие, слабые, одинокие, большей частью очень интеллигентные и бессильные. Эти уставили берега зелеными транспарантами, приковали себя цепями к гусеницам тракторов и грейдеров, были неоднократно биты хозяевами строительной техники, после чего убрались восвояси и стали рассказывать корреспондентам о том, как умирает Амазонка…

Ил постепенно затянул страшные шрамы по берегам Реки. Влажный воздух потихоньку разъел страшные железные механизмы. Солярка и бензин ушли в землю. После того, как гигантские анаконды утащили ночью нескольких рабочих, начался массовый исход человека обратно. К цивилизации.

Через год остовы грейдеров едва виднелись из-под буйной зеленой поросли. Через пять лет никаких следов завоевателей не осталось.