Бет подняла глаза и увидела пожилого мужчину, очень похожего на грубияна, который возился с аппаратурой.

— Боже, да у нее локти разбиты! — вскрикнул он, бросившись ей на помощь. — Осторожнее, мисс, не спешите. Джошуа Джеремия Хантер, разве вы не видите, что юная леди нуждается в медицинской помощи?

— Ну вот, этого только не хватало, — проворчал грубиян, поднимая с земли треногу. — Она еще и поранилась!.. И как это им удается?

С помощью старшего незнакомца Бет наконец встала.

— Мисс, позвольте представиться. Я Стюарт Хантер, а этот молодой лоботряс — мой сын, Джошуа. Просто не понимаю его поведения. А я-то всегда думал, что мне удалось привить сыну неплохие манеры.

Даже испытывая боль, Бет развеселилась. Так ему и надо! Сколько ему, этому молодому лоботрясу? Лет тридцать пять? Да, не тот характер и возраст, чтобы терпеть такое, хотя бы и от отца.

Стюарт Хантер уговорил ее зайти в их лагерь. Джошуа ушел туда раньше приготовить все, что нужно для оказания первой помощи. Но когда он приблизился к Бет, она прошипела:

— Не прикасайтесь ко мне. Держите свои руки подальше!

— Как? Почему вы не позволяете ему помочь вам? Мой сын доктор. — Ехидная ухмылка исказила отцовское лицо. — Доктор геологии, должен уточнить, но в свое время слыл сносным лекарем и врачевал раны и пострашнее ваших царапин. Верно, Джош?

Хмыкнув, доктор Хантер обнял Бет за талию и усадил на складной стул, стоящий рядом со складным же походным столиком.

— Да что вы себе позволяете? — запротестовала она.

— Сидите! Ссадины необходимо обработать по всем правилам, очистить и продезинфицировать. Это не больно. Повернитесь-ка… Вот так! Я все сделаю быстро. Не успеете оглянуться.

Будто загипнотизированная этим глубоким, властным голосом с легким техасским акцентом, Бет подчинилась. Но когда он начал водой с жидким мылом обмывать ее правый локоть, попыталась встать.

— Эй, мистер, зря вы это затеяли!

Но он не дал ей улизнуть, твердо и цепко ухватив за руку. Такой и кость переломит, как спичку, стоит ему только сдавить ее своими стальными пальцами и слегка повернуть.

— Вы что, решили применить ко мне пытку? — проворчала она, когда он направил струю воды на рану.

— Нечего хныкать, вы не ребенок, — ответил он, явно раздраженный ее реакцией на его весьма осторожные действия.

Бет справилась со слезами обиды и боли, не дав им пролиться.

— Прекрасный метод ладить с пациентами, — пробормотала она. — Медицина много потеряла от вашего ухода в геологию.

Джошуа хмыкнул и принялся за другой локоть. Бет стоически вытерпела весь процесс вплоть до осушения раны стерильной салфеткой. Вцепившись в тонкое запястье девушки, Джошуа склонил голову, исследуя характер ранения правого локтя. Лишь несколько дюймов отделяли ее губы от пряди его густых темных волос, упавших на лоб, сморщенный от напряжения. Сосредоточенность Джошуа на ране позволила ей лучше рассмотреть его лицо. Густые темные ресницы, прямой, совершенной формы нос и чувственный, тонко очерченный рот. Но внимание Бет сосредоточилось на жилке, бьющейся под твердой линией его подбородка. И пока она смотрела на это ровное биение, ей стало казаться, что оно ускоряется.

Когда он опрыскал ранки антисептическим спреем, это обожгло, но почти сразу же принесло желанное облегчение. Пальцы его, однако, так сильно сжали ее запястье, что Бет вскрикнула:

— Больно!

— Знаю. Потерпите, сейчас станет легче.

— Нет… Не от спрея. Вы так вцепились в мою руку…

Хватка его тотчас ослабла, и краска смущения коснулась высоких скул. Не сказав ни слова, Джошуа наложил на оба локтя повязки и аккуратно закрепил концы бинтов.

— На ночь повязки снимите, пусть ранки подсохнут. И подальше от пепла. На следующий день опять забинтуйте. Скорее все подживет.

Он внимательно осмотрел ее лицо, причем взгляд его дольше всего задержался на губах. Бет затаила дыхание… Чего она ждет? Но он резко отвернулся и стал убирать использованные материалы.

Стул, палатка, его отец, листающий тяжелую книгу, — все вдруг стало частью вселенной Бет.

От койки, где Джошуа возился с аптечкой, донеслось его глухое покашливание, затем он с явной неохотой проворчал:

— Не расстраивайтесь… Аппарат не пострадал. Правда, остаток дня мне придется употребить на его установку.

Подумайте, какая вежливость! У Бет появилось непреодолимое желание показать язык широкой спине человека, старательно упаковывающего бинты и антисептики в металлическую коробку. Остановило ее от этой дикой выходки знакомое восклицание:

— Йо-хо-хо!

В палатку вошла статная рыжеволосая Грейс Мюррей.

Ярко-зеленые глаза, веснушки и голос подруги навсегда связались в сознании Бет с веселой ирландской песенкой, хотя семейство Грейс покинуло родину больше ста лет назад.

— Нашла твою тетрадь и поняла, что без нее тебе далеко не уйти.

Вечно она шутит. Легкие морщинки у глаз — следы бесчисленных улыбок — единственный намек на то, что этой женщине около сорока.

— Господи! Должно быть, она выпала у меня из кармана!

Бет вскочила со стула и принялась проверять журнал наблюдений: не получил ли он какого ущерба, не утрачены ли какие записи.

— Ну что, Бет, все в порядке? Слава Богу! А что вообще с тобой случилось? Локти, я смотрю, перевязаны…

— О, ничего страшного, Грейс. Раны обработаны весьма опытным лекарем, как мне дали понять. — Бет сухо улыбнулась мужчинам. — Вот потеря этих записей была бы и в самом деле катастрофой. Им цена побольше, чем моей камере и всему, чем я вообще владею.

Взглянув на техасца-сына, она покачала в воздухе тетрадью, будто хотела внушить ему, что ее попытка спасти его бесценный инструмент не только стоила ей серьезных ранений, но и грозила утратой собственного ценного и незаменимого имущества.

Джошуа открыл было рот, но Стюарт заговорил раньше:

— Больше, мисс, вы ничего не потеряли?

Бет кивнула, и он с явным облегчением улыбнулся. Затем повернулся к Грейс, и голубые глаза его живо блеснули на красивом лице.

— Мэм, я Стюарт Хантер, а это мой сын, Джошуа.

Джошуа приветствовал Грейс полуулыбкой и рукопожатием.

Итак, когда захочет, он может быть вежливым, подумала Бет и собралась прокомментировать событие, но Стюарт опередил и ее:

— Ваш маленький дружок имел бурное столкновение с лазерной установкой Джоша. Мы уладили дело миром, залатали повреждения, так что ущерба в общем и целом не наблюдается. Инструмент и вообще не пострадал. Но знаете, хотелось бы сделать что-нибудь приятное для вас обеих, дабы искупить причиненные неприятности. Возможно, леди окажут нам честь и отобедают с нами у лагерного костерка?

— О нет, мы не можем! — тотчас выпалила Бет.

Но тут заговорила Грейс, причем гораздо громче, чем обычно:

— Мистер Хантер, я Грейс Мюррей, а это Элизабет Кристи. С удовольствием приняли бы ваше приглашение, однако в партии мы не одни, у нас еще есть Фил Прайс, кинооператор, и Дана Кларк, спец по озвучиванию. И мне не хотелось бы, чтобы наш коллектив истощил ваши пищевые ресурсы.

— Да мы рады накормить и гораздо больше людей, особенно если они все такие же маленькие птички, как некоторые…

И Стюарт указал на Бет, возвышаясь над ней дюймов на двадцать.

Ну нет, уж это слишком, подумала она.

— Мистер Хантер, почему вы позволяете себе прохаживаться по поводу моей комплекции? Мои ноги касаются земли так же, как ваши, и несомненно, это все, что мы можем от них требовать, не так ли? Вы ведь знаете старую поговорку…

— …Мал золотник, да дорог, — хором договорили за нее мужчины.

— И поверьте, мисс Кристи, я вовсе не хотел вас обидеть. Вы должны знать, что маленьких женщин я считаю просто восхитительными. — Метнув быстрый взгляд в сторону Грейс, Стюарт торопливо добавил: — Но и высоких тоже, конечно, люблю.

Женщины переглянулись и засмеялись над его стремительным дополнением. Этот смех, как полагала Бет, закроет тему. Но Джошуа Хантер, стоя у выхода из палатки, вспомнил и другую пословицу: