— Нет, он в курсе только нескольких неприглядных сплетен. Детективы, которым поручено вести дело, разыгрывают из себя тайных сотрудников ФБР и держат соображения о пожаре в строгом секрете. Но он заверил меня, что постарается любым способом выведать, куда зашло расследование.

— Да… это так на него похоже, — трепетно вздохнув, прошептала Аннетт. — Он человек действия.

— Я тоже, — заметил Саймон. — Я попросил его найти серьезную фирму, занимающуюся частными расследованиями, и нанять хорошего детектива. Пора покончить с этой неразберихой и кошмарами.

От страха у Аннетт перехватило дыхание. Глаза у нее стали огромными. А вдруг найдется какая-нибудь улика, подтверждающая виновность отца? Ей не пережить такого потрясения.

— Не теряй веру, Аннетт, — спокойно сказал Саймон, читая ее мысли. — Ты должна узнать правду, какой бы она ни была. Только правда поможет тебе вернуться к жизни и снова стать самой собой.

Понимая, что он прав, Аннетт кивнула и подумала: я не смогу всю жизнь бегать от правды, так мне никогда не стать сильной…

— С чего это ты решил взять меня на съемки? — спросила вдруг она, устремив на Саймона взгляд выразительных зеленых глаз. — Положим, тетю Эльзу тебе удалось провести, притворившись, будто ты в безвыходном положении. — Но остаюсь еще я.

— Черт! — Саймон внезапно расхохотался. — Ты знаешь меня лучше, чем я думал, непослушная зеленоглазая девчонка!

— Все-таки? — настаивала она. — Я ничего не понимаю в твоей работе и буду только путаться под ногами.

— Не будешь. Доктор Джонс в последнем письме выслал некое подобие твоей краткой биографии. Если судить по оценкам в школе и университете, ты очень умная девочка и быстро все схватываешь, — с усмешкой сказал он. — Но причина в другом — все отчеты о расследовании будут приходить на адрес гостиницы, где живет съемочная группа. Если произойдет что-то непредвиденное, Эльза ни о чем не узнает.

— А что еще написал доктор Джонс? — настороженно спросила Аннетт.

— О, массу вещей! — рассмеялся он. — Начиная с того, в каком возрасте ты начала ходить, и заканчивая тем, когда ты в последний раз переболела гриппом — семейный врач, это чувствуется. А еще он выслал небольшую пачку твоих фотографий. — Увидев, как она смутилась, он добавил, откровенно потешаясь: — Могу сказать, что на выпускном балу ты выглядела очень симпатично.

Щеки Аннетт порозовели. Она не знала, шутит он или говорит серьезно — доктор Джонс, как человек открытый и общительный, вполне мог все это написать и выслать ее студенческие карточки.

— Ты заметила, сколько времени я провожу в твоей спальне? — бархатистым шепотом спросил Саймон, и Аннетт насупилась — похоже, он хочет окончательно смутить ее. — Когда мы приедем на место съемок, нам придется жить в разных отелях, желательно в миле друг от друга, иначе мы дадим пищу для пересудов. Тебя это не очень огорчает?

Она только сердито мотнула головой и, меняя тему, спросила:

— Когда мы уезжаем?

— Завтра утром. — Он взялся за ручку двери. Аннетт облегченно вздохнула — наконец-то он перестанет мучить ее, но неожиданно Саймон обернулся.

— Забыл спросить — тебя больше не преследуют кошмары?

Она отрицательно покачала головой, и тогда в его черных глазах загорелся чувственный огонь.

— Я же говорил тебе, крепкий поцелуй — это лучшее лекарство. Может быть, нам стоит продолжить наше… м-м… лечение?

Она не успела сообразить, как можно с достоинством и холодно на это ответить, как он закрыл за собой дверь. Аннетт перевела дыхание. Столько всего случилось за этот день! Но последняя фраза Саймона была самой тревожной. Она знала: если он всерьез решит заняться ее «лечением», сопротивление не будет долгим. Нечего рассчитывать на тело, которое воспламенялось при малейшем к нему прикосновении, оно не окажет отпора. Что же касается рассудка…

Господи, подумала Аннетт, прижимая руку ко рту. Только не влюбись в него, дурочка. Любовь эта сладка, но не превратится ли она в смертельный яд… когда он насладится твоей чистотой и безжалостно отшвырнет прочь?

Когда следующим утром они уезжали, тетя Эльза так разволновалась, словно Саймон увозил ее, а не притихшую и напуганную всем происходящим Аннетт.

— Дорогая, надеюсь, ты замечательно проведешь время. Только не позволяй Саймону слишком командовать собой — ты все-таки член семьи, а не одна из его подчиненных, и пусть он не забывается.

Тетя Эльза расцеловала ее в обе щеки, и Аннетт послушно зашагала за Саймоном к машине.

Они долго ехали на север и сделали остановку в пригороде Сан-Франциско, где перекусили в маленьком кафе у заправочной станции, а потом Саймон со свойственной ему непреклонностью повел ее в небольшой универмаг.

— Купи себе какие-нибудь джинсы, шорты… пару свитеров на случай холодных вечеров. — Она слабо запротестовала, но он щелкнул ее по носу: — Наряжаться на съемках в шелк, даже если в нем ты выглядишь принцессой из сказки, не очень уместно. Об этом мало кто знает, но наша работа — адский труд, где нужно не только много думать, но и много двигаться. Так что поскорей выбирай одежду попроще и поехали.

Несколько километров они ехали по главной магистрали, ведущей в Сан-Франциско, потом свернули в сторону. За окном замелькали чистенькие одноэтажные домики и аккуратные изгороди прибрежных городков.

Аннетт была разочарована. В глубине души она ожидала увидеть если не шикарный Лос-Анджелес и блистательный Голливуд, то хотя бы Сан-Франциско, но машина Саймона мчалась по скоростной трассе среди равнин, изредка пересекая тихие улочки похожих на деревни городов, населенных мексиканскими эмигрантами.

Саймон — она ни как не могла понять, как ему это удается — уловил ее настроение и, не отрывая глаз от дороги, произнес:

— Вижу, тебе больше хочется увидеть «звездные» районы Лос-Анджелеса, чем эти латиноамериканские поселения; но сейчас мне некогда делать крюк, чтобы удовлетворить твое любопытство. Время — деньги.

— Хм, — она покачала головой, — теперь я понимаю, насколько часто ты говоришь не то, что думаешь.

Он бросил на нее косой взгляд.

— Например?

— Не ты ли недавно утверждал, что, если я уеду в Англию, ты немедленно бросишься за мной вдогонку и вернешь на место? — ехидно напомнила она. — Это был просто блеф. У таких занятых людей, как ты, нет и минуты свободного времени, они постоянно делают деньги!

— На свете есть вещи, которые дороже денег, — спокойно заметил он.

Конечно, с неожиданной для себя горечью подумала Аннетт, единственная вещь, которая для него дороже денег, — это мир и покой в душе тети Эльзы!

— Наверное, она была для тебя замечательной второй мамой.

Аннетт нечаянно высказала эту мысль вслух, и Саймон с искренним удивлением обернулся.

— Господи, куда на сей раз ты зашла в своих странных размышлениях?

— Я подумала, что душевное спокойствие тети Эльзы и есть та вещь, которая для тебя дороже денег, вообще превыше всего.

Его чувственный рот с полной нижней губой изогнулся в загадочной улыбке. Мелькнули белые зубы.

— Может быть, я имел в виду не ее, а тебя, — мягко произнес он.

— Не издевайся, — тихо пробормотала Аннетт, — вонзив ногти в ладони — физической болью она попыталась превозмочь душевную. — Мы оба знаем, что я — всего лишь твоя «лишняя проблема»!

— Будучи очень честным, правдивым человеком, я не стану этого отрицать. — Его черноволосая голова склонилась в знак согласия, и он вновь улыбнулся — да так таинственно, что у нее мурашки побежали по коже.

Нет, никогда мне не разгадать этого человека, грустно подумала она, глядя, как Саймон, снова замкнувшись в себе, сосредоточенно ведет машину. Что же кроется за его суровым, сугубо мужским внешним видом? Жесткое, как кремень, сердце, закаленное в безжалостной борьбе за место под солнцем — ведь лестница, ведущая на вершину голливудского Олимпа, достаточно крута? Или, напротив, ранимая душа, способная на подлинную нежность? Вряд ли я когда-нибудь узнаю это, грустно подумала Аннетт. Не стоит даже пытаться проникнуть за оболочку безразличия, которой он себя окружил.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: