— Привет. — Над ее ухом раздался приятный мужской голос. Она вздрогнула и обернулась — рядом, покачиваясь на каблуках туфель, стоял Фред Хаксли. — Не помешал? — Не дожидаясь ответа, он подошел ближе и тоже прислонился к скале; при этом его плечо, словно случайно, прижалось к ее плечу. — Я вижу, ты расстроена, но не принимай слова Саймона близко к сердцу. Мы уже привыкли к его вспышкам — он часто выходит из себя, и тогда всем изрядно достается.

— На сей раз, я получила по заслугам, — хмыкнула Аннетт. — Он мог обозвать меня и похлеще, чтобы было неповадно шататься, где попало, и спать на ходу.

— Правда? Я так не считаю, — прошептал Фред. — На его месте я был бы гораздо… нежнее с такой очаровашкой, как ты. — В его глазах загорелся похотливый огонек, а рука как бы невзначай погладила ее руку. Аннетт едва удержалась от того, чтобы не поморщиться, ощущая его потные пальцы на своем запястье. Она незаметно высвободила руку. — Если хочешь, мы…

— Фред, отрепетируй свою сцену с Маргарет. После перерыва начнем снимать, — не допускающим возражений тоном приказал неожиданно появившийся Саймон. Они не услышали его кошачьих шагов и были застигнуты врасплох.

— А ты, Анни, детка, попробуй доходчиво объяснить — так, чтобы мне стали понятны причины твоей идиотской выходки. Какого черта ты забралась на гору? — с поразительным спокойствием потребовал он, и она нехотя подчинилась.

— Я просто гуляла. Ты разрешил мне отдохнуть, ну я и подумала, что… — Она замялась, сама толком не зная, что потащило ее в развалины церкви.

— Что самоубийственно глупая прогулка по краю обрыва — наилучшее место для отдыха, — сухо заверил он. — Почему тебе не пришло в голову, что было бы намного безопасней пойти куда-нибудь, посидеть, расслабиться, выпить кофе, наконец? Могла бы и мне принести чашечку. Впрочем, любой человек, у которого есть хоть капля ума, так бы и поступил!

— Мне просто некуда было пойти, — выслушав его отповедь, попробовала защититься Аннетт, но Саймон тут же пресек все попытки оправдания.

— Ты забыла про мой трейлер. К тому же, — он усмехнулся, и следующие его слова прозвучали очень двусмысленно, — разве я не говорил, что его двери всегда открыты для тебя?

Аннетт почувствовала, что ее загнали в угол, и только беспомощно пожала плечами.

Между ними повисла ощутимая тишина, но вдруг рука Саймона ласково прикоснулась к ее лицу. Его твердая и в то же время невыразимо нежная ладонь смяла теплую кожу ее щеки, а большой палец закружил по бархатистому местечку за ушком.

— Ты не принесешь мне кофе, Анни? — мягко попросил он, человек, умеющий только приказывать. — Хотя… ты меня так напугала, что я не отказался бы от бокала бренди. — Его пальцы, переместившись, ласково застыли на жилке в теплой ямочке у горла. Жилка безостановочно трепетала.

— П-почему ты зовешь меня Анни? — выпалила она, спеша нарушить возникшую между ними интимную атмосферу.

Черные, как ночное небо летом, глаза заискрились весельем.

— Ну… пока выговоришь твое полное имя — Аннетт, — забудешь все то важное, о чем хотел сказать. — Он не удержался и, словно думая о чем-то своем, рассмеялся. — Зато Анни — коротко и ясно. Особенно удобно, когда нужно покричать на тебя, — пошутил он. Его руки нежно повернули ее в сторону пляжа, и она услышала его шепот: — Принесешь кофе? Я буду тебе очень благодарен…

Для нее было величайшей радостью готовить для Саймона кофе — она превратила это в настоящий ритуал, с преувеличенной тщательностью и осторожностью колдуя над кофеваркой. Наконец кипящий ароматный напиток был налит в чашку, и, стараясь не оступиться и не пролить ни капли, она понесла кофе Саймону.

Аннетт совсем забыла, что недавно собралась ненавидеть этого мужчину.

С тайной торжественностью вручив ему чашку кофе, она обнаружила, что в это время кто-то унес ее стул, и тогда с поистине детской непринужденностью села на траву и скрестила ноги. Вот так, примостившись у ног Саймона, она сидела и восхищалась мастерской игрой Патриции. Одна из сцен никак не удавалась, актриса неустанно повторяла дубль за дублем, но…

— Стоп! — в очередной раз выкрикнул Саймон. — Плохо! Пат, с твоим талантом это можно сделать лучше! Соберись и попытайся еще раз.

И Патриция вновь принималась читать свой монолог, а Саймон продолжал браковать отснятое.

Прошло несколько минут, и Аннетт заметила, что за отчаянными репликами актрисы, из последних сил балансирующей на каменных глыбах у подножия церкви, кроется уже настоящая, а не наигранная мука и усталость.

— Саймон, — тихо позвала она, осторожно коснувшись его локтя. — Останови съемку — ей больно. Наверное, нога еще не зажила.

— Дьявол! Я забыл! — сквозь зубы выругался он и рывком поднялся со стула. — Стоп! Переходим к следующей сцене! Этот кусок отснимем завтра. — Когда актеры были готовы, махнул рукой: — Мотор! — И откинулся обратно на стул.

В такт его движению Аннетт непроизвольно вытянула свои стройные, покрытые легким загаром ноги в белых кроссовках и вздрогнула, кожей почувствовав на себе его взгляд. Она медленно подняла на него огромные зеленые глаза, и его негромкий смех глубоко взволновал ее.

— Спасибо, моя маленькая. Ты мне очень помогаешь, — ласково прошептал он так, чтобы это услышала только она. Его рука запуталась в густой шелковистой массе ее волос, наматывая на палец пушистые завитки у самой ее шеи и одновременно поглаживая мягкую как персик, мгновенно воспламеняющуюся кожу.

От этой теплой, нежной ласки Аннетт почувствовала себя на седьмом небе и, пользуясь тем, что Саймон отвернулся, хотя и не убрал руку, просияла счастливой улыбкой. Все время вплоть до перерыва она сидела рядом с ним тихо как мышка и честно напоминала себе: не строй воздушных замков, разве ты не знаешь, как коварен этот разбиватель сердец? Но поделать она ничего не могла — душа ее пела.

В перерыве к ним подошла Патриция — со следами усталости под глазами, но уже с обычной легкой полуулыбкой и подкрашенными губами.

— Пат, я должен перед тобой извиниться, — спокойно произнес Саймон, вставая и расправляя широкие плечи. — Прости, я совершенно забыл о твоей травме. Если бы Аннетт не напомнила мне…

— Похоже, в этом стане врагов она — мой единственный друг. — Пат благодарно посмотрела на девушку, еще сидевшую на траве с согнутыми ногами, сцепив пальцы под острыми коленками. — Спасибо. Ты подоспела как раз вовремя: еще несколько дублей, и я бы закричала.

— Я понимаю тебя, как никто другой, — пробормотал Саймон, увидев, что к ним приближается Маргарет Риверс, вихляя крутыми бедрами и старательно растягивая в игривой улыбке алые, как пожарная машина, губы. — Думаю, самое время удалиться, иначе я тоже не удержусь от крика.

Его сильные руки помогли Аннетт подняться с земли. Потом, перекинувшись парой фраз с Пат, он взял девушку под локоть и повел ее в уединенное местечко среди гор, подальше от съемочной площадки. Секунду она молча разглядывала серебристую поверхность скалы, скрывавшую их от посторонних глаз, потом искоса, не дыша, посмотрела на Саймона. Она не подозревала, насколько соблазнительно выглядит — в простенькой маечке, под которой волновались и ждали маленькие, но упругие груди, в коротких шортиках, мягко подчеркивающих дивные округлости ее бедер. Не осознавала она, насколько обворожителен взгляд ее зеленых глаз в оправе густых темных ресниц, опущенных с невольным кокетством.

— Закрой глазки, детка, — хрипло прошептал Саймон. — Иначе я не смогу совладать… с некоторыми из моих инстинктов.

Глядя вниз, на ее залитое румянцем лицо, он поднял трепещущую руку девушки и поднес ее к губам. Тонкие пальчики моментально раскрылись, словно лепестки цветка, и Саймон в сладком поцелуе прильнул к мягкой впадинке ее ладони, нежно щекоча языком теплую кожу…

Из груди у нее вырвался тихий, надорванный стон, и Саймон сжал ее пальцы в кулак.

— Боже, как же меня влечет к тебе… — с трудом прошептал он, отворачиваясь. Сведя черные брови, он нахмурился, его мужественное лицо отразило напряжение и какую-то невыразимую муку, словно он отчаянно пытался принять жизненно важное решение и не мог. Наконец он вымолвил, нарочно отчужденно: — Собственно говоря, я привел тебя сюда, чтобы выяснить без посторонних, не звонил ли доктор Джонс или еще кто.