Аннетт нервно достала свой журнал и вновь демонстративно принялась за чтение уже прочитанного, спрятав за широко развернутыми страницами покрасневшее лицо. Строчки прыгали перед глазами в такт частому стуку ее сердца, и она, не в силах прочитать до конца даже одно предложение, подумала с ужасом и отчаянием: Боже, в какой переплет я попала, когда связалась с этим хитрым, коварным человеком!

Подожди, сказала она себе и невольно содрогнулась: то ли еще будет, когда ты поселишься в его доме и будешь постоянно с ним сталкиваться! Вот когда положение станет действительно безвыходным!

Черный «мерседес» Саймона, к удивлению Аннетт он прилетел с ними из Англии, с огромной скоростью мчался по широкому, залитому солнцем шоссе. Это был последний этап их путешествия — девушка чувствовала, как в глубине души зарождается и нарастает нервное напряжение. Через пару часов она увидит прежде далекую и чужую тетю Эльзу. От их встречи зависит очень многое — если в силу каких-то причин тетя Эльза невзлюбит ее, то…

…То бесконечно преданный мачехе Саймон в своей обычной бесцеремонной манере выкинет меня обратно в Англию как ненужную вещь, мрачно закончила Аннетт. Тонкими, длинными пальцами она стала незаметно массировать виски, пытаясь прогнать головную боль.

— Я вижу, вы устали, — услышала она голос Саймона и в ответ лишь безразлично пожала плечами. — Такие долгие перелеты всегда утомляют, а в вашем состоянии — особенно, — продолжал он все тем же ничего не выражающим тоном. — Перед тем как куда-то отправляться, вам бы не помешало провести еще пару недель в постели.

— И вы говорите мне это после того, как сами настояли на срочном отъезде! — Аннетт возмущенно всплеснула руками.

Он бросил на нее быстрый взгляд, лучше слов предупреждающий о возможных последствиях начинающегося спора.

— А что мне было делать? — с непостижимым высокомерием осведомился он. — Мое время расписано по минутам на месяц вперед, я не мог сидеть и ждать, когда вы окончательно поправитесь. С таким же успехом вы можете восстановить здоровье и здесь!

Аннетт очень в этом сомневалась, но, не желая напрашиваться на новую грубость, отвернулась и стала молча смотреть в окно.

Ее вниманию открылся прекрасный вид, так не похожий на суровую британскую природу. Забыв обо всех проблемах, Аннетт восхищенным взглядом попыталась охватить представшее перед нею великолепие.

Ровная ленточка дороги убегала вдаль, аккуратно огибая холмы огромной, сияющей изумрудной зеленью долины. С одной ее стороны леса плавно переходили в невысокие, изрезанные солеными ветрами горы, а за ними до самого горизонта простирался величественный, сверкающий солнечными брызгами, ослепительно синий Тихий океан!

— Какая красота… — заворожено прошептала Аннетт.

— Да, — согласился Саймон, и она не узнала его голос — впервые в нем не было никаких настораживающих ноток. — Эта дорога идет по всему калифорнийскому побережью и дает полное представление об этих краях. В его глазах появились насмешливые искорки. — Если будете себя хорошо вести, Аннетт, то когда-нибудь я прокачу вас и покажу все здешние красоты.

Кажется, с ним совершенно невозможно нормально разговаривать, он всегда найдет повод для насмешки, подумала она и с достоинством ответила:

— Спасибо, но мне больше нравится путешествовать в одиночестве.

— И что вы предпочитаете — прогулки пешком или езду на велосипеде? — со смешком поинтересовался он. Аннетт тут же вскипела. Всем своим видом показывая нежелание продолжать разговор, она снова прильнула к окну машины.

Безжалостно палившее жаркое солнце зашло за полупрозрачное белое облако, и на дорогу пала благодатная тень. Немного опустив стекло в окне машины, Аннетт закрыла глаза и подставила лицо прохладному ветерку. Его легкие порывы нежно обдували разгоряченную кожу и мягко трепали золотистые прядки волос. Усталость и напряжение начали спадать, и через минуту неожиданно для себя она уже спала, убаюканная мерным шумом двигателя…

…Разбудил ее какой-то щелчок. С неохотой открыв глаза, Аннетт обнаружила, что машина стоит, дверца с ее стороны открыта, рядом возвышается Саймон и смотрит на нее своим загадочным взглядом.

— Выходите. Мы уже приехали. — Она не сразу поняла, куда и зачем они приехали, несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, чувствуя, как притягивает и завораживает тайный огонь, полыхающий под его полуопущенными ресницами.

Потом Аннетт вздрогнула, по ее телу пробежала дрожь — то ли от прохлады в салоне автомобиля, то ли… Нет, его взгляд тут ни при чем, сказала она себе, постепенно приходя в чувство и поспешно выбираясь из машины.

Солнце вновь сияло на ярко-голубом небе, его лучи быстро согрели ее чуть продрогшее, разомлевшее после сна тело. Она подавила в себе желание сладко потянуться и, почувствовав, как Саймон взял ее за руку, пошла вслед за ним по усыпанной мелким гравием дорожке.

Через мгновение они уже стояли перед огромным — Аннетт просто поразили его размеры — зданием, белизна стен и высота которого подчеркивались посаженными по всему периметру стройными пальмами с острыми густо-зелеными листьями, отбрасывающими на стены светло-лиловую тень. По сторонам большой, из резного дуба, двери стояли по две высокие колонны, и ошеломленная Аннетт не могла понять, что именно напоминает ей этот дом — античные храмы Греции или сказочный дворец.

Дом просто утопал в зелени — в окаймленных невысоким гранитным бордюром газонах росло множество тропических цветов всех мыслимых оттенков, от нежно-голубого до пунцового; среди этого цветочного буйства рядами шли стройные кипарисы.

Теплый, чуть влажный воздух был напоен сотнями ароматов, а легкий бриз шевелил прозрачные занавески в открытых, спрятанных в тени деревьев окнах.

У Аннетт перехватило дыхание, когда она проследила взглядом по узкой тропинке, обсаженной невысоким, подстриженным в форме куба кустарником. Тропинка выходила из-за дальнего крыла дома и, минуя зеленые лужайки, пропадала… на обрыве скалы. Значит, это великолепное здание стоит прямо на утесе!

— О! — только и сказала она, слишком увлеченная видом океана и пенистых волн прибоя, чтобы обратить внимание на то, что Саймон подошел на опасно близкое расстояние за ее спиной и смуглые пальцы легли на ее хрупкие плечи.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я впервые вижу такой… — она никак не могла подобрать нужное слово, — такой… грандиозный дом.

— Конечно, огромные апартаменты и океан под боком лучше, чем маленький грязный отель на окраине города, не так ли, Аннетт? — с неожиданной насмешкой заметил он, и в его голосе прозвучало скрытое презрение.

От ее мечтательного настроения не осталось и следа. Аннетт быстро повернулась к нему, пытаясь отыскать в его настороженном лице ответ на возникший тревожный вопрос: неужели ее подозревают в меркантильности? Но это просто смешно.

— Вы, кажется, решили, что я останусь жить в этом доме только потому, что он такой большой и красивый? — вызывающе резко спросила она. — Нет, я приехала сюда не по своей воле и долго здесь не задержусь.

— Время покажет, — бросил он со зловещим спокойствием.

— Нет, не покажет! — Аннетт больше не могла сдерживать охвативший ее гнев. — Если, подарив мне те дорогие наряды, вы решили, что во мне проснулась жадность, а при виде вашего шикарного дома у меня вообще разгорелись глаза, то вы очень и очень ошибаетесь! Мне наплевать на ваши деньги, и я не сдвинусь с места, пока вы не извинитесь передо мной. — Выпалив это, она уже в следующее мгновение поняла, что переборщила с обвинениями, и сердце ее сжалось от страха. Саймон был непредсказуем.

Похоже, он не ожидал от нее подобного пыла и некоторое время, сузив глаза, смотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Она не могла понять, о чем он думает, — ей казалось, вот-вот на ее бедную голову выльется поток оскорблений. Вместо этого Саймон только усмехнулся и пожал плечами:

— Долго же вам придется стоять, Аннетт, поскольку моих извинений вам не дождаться. — Он направился к дому, но через несколько шагов обернулся: — Кстати, предупреждаю, рано темнеет, вечера и ночи довольно холодные, так что я вам не завидую, если вы собираетесь простоять, не двигаясь, до самого утра. Но не вешайте нос: возможно, часам к десяти вечера во мне проснется жалость, и я вынесу вам одеяло.