Келли не могла сказать, что для нее все это не важно, что она счастлива быть просто рядом с ним, слышать его мимоходом брошенные реплики, от которых сердце ее согревается, и уже одно это поддерживает ее силы. И вместо этого притворилась, что тоже устала и пора на сегодня заканчивать.

— Лучше продолжим завтра со свежими силами, — предложила она, когда Билл повел ее в гостиную, где устроил удобно в кресле, и пошел принести ей что-нибудь выпить.

Он скоро вернулся и протянул ей шерри, который она просила, и снова поразил се, провозгласив тост:

— За мою очаровательную Келли!

Она была рада, что в этот момент Билл отвернулся к магнитофону, потому что не надеялась скрыть блеск в своих глазах, который вспыхнул в них, когда он властно и по-хозяйски назвал ее «своей Келли».

Волны Концерта Родриго заполнили комнату. Билл подошел и сел рядом. Келли всегда очень нравились гитарные концерты, и она закрыла глаза, слушая музыку, как делал, наверное, этот слепой композитор.

Наконец трогательный пассаж закончился, и она услышала, что Билл пошевелился. Она почувствовала, что он пересел ближе к ней, и, открыв глаза, увидела, что он сидит на ручке кресла рядом. Келли была так растрогана музыкой, что больше не могла скрывать свои чувства к нему. В глазах его вдруг загорелся победный блеск.

— Сейчас я понял, — прошептал Билл, — путь к твоему сердцу лежит через музыку.

И ей стало ясно, что он уже все знает, — знает, что она любит его, да, он знает, и это его ничуть не огорчает. Что означает только одно — ведь так? — что он любит ее в ответ!

Келли улыбнулась ему. Конечно, она не считала его застенчивым или робким. Она помнила, как он говорил, что стоит мужчине из рода Макгаурен отдать кому-то свое сердце, то это навсегда. А это значит, что Билл еще никому не говорил: «Я тебя люблю», то есть можно надеяться, мечтательно размышляла она, что ему сейчас просто трудно подыскать слова, чтобы выразить свои чувства.

— Ты сегодня так много работала, ты устала, — нежно произнес он, забирая из ее рук недопитый бокал шерри. — Думаю, тебе пора идти спать, да?

— Да, — машинально, как зачарованная, согласилась она, думая про себя, что если все это только сон, то ей не хочется просыпаться.

Билл обнял ее, и они вместе подошли к магнитофону, чтобы выключить его, а затем, также обнявшись, они подошли к комнате, где он приготовил ей постель.

Все еще не разнимая рук, Билл слегка коснулся губами ее жаждущего горячего рта, с видом мученика, словно ему было нестерпимо расставаться с ней, однако все же нашел в себе силы оторваться от нее, убрать руки и тихо сказать:

— Спокойной ночи, моя прекрасная Келли. Теперь мы должны расстаться, но надеюсь, так будет не всегда.

Ей сразу стало холодно и пусто, когда он убрал руки, но после его слов все ее тело обволокло теплом.

— А ты хотел бы… остаться? — спросила Келли, и щеки ее слегка порозовели.

Усмешка скривила губы Билла.

— О, можешь в этом не сомневаться, дорогая, но сначала, думаю, нам надо пожениться…

Больше она от него ничего не добилась. Он не сказал, что любит ее, но практически сделал ей предложение.

— О, Билл! — закричала Келли и не могла удержаться, чтобы не броситься ему на шею и не обнять. Она лихорадочно обхватила его руками и уже не помнила, кто первый кого поцеловал, но губы их наконец слились в горячем поцелуе.

Он так страстно приник к ней, что она не могла больше сдерживаться. Келли в экстазе прижалась к нему всем телом, почувствовала, как его руки сильнее притянули се к себе, и отдала ему все свое сердце. И скоро почувствовала, что в нем загорелось ответное желание.

Однако в этот момент их поцелуй прервался. Билл оттолкнул ее и сказал, тяжело дыша:

— Нет, мы оставим это до свадьбы.

Но Келли не могла позволить, чтобы он сейчас ушел, она не хотела его отпускать. Ей было мучительно жаль, что в эти первые минуты их настоящего-знакомства ей придется потерять его, хотя бы на время. И она приникла к нему опять со всей силой страсти.

— Я хочу тебя, Келли. Господи боже, что мне делать? Я хочу тебя, Келли!.. — Он говорил это так, словно его разрывала какая-то страшная душевная мука.

Через мгновение они уже были в ее комнате, устлав снятой и брошенной одеждой дорожку к кровати. Они целовались и отрывались друг от друга, целовались и вновь сливались. И Келли не почувствовала ни капли стыда, когда в темноте Билл поднял ее на руки и положил на постель. Ее губы искали его, когда он лег с ней рядом, ее распирали изнутри только радость и восторг, когда их обнаженные тела слились. Келли впала в забытье в этом чуде разделенной любви и только сейчас узнала, что такое настоящая любовь мужчины и женщины.

Келли проснулась, как только забрезжил рассвет. Она открыла глаза и обнаружила, что на огромной двуспальной постели лежит одна. Ей еще столько всего надо узнать про Билла, думала она, улыбаясь.

Улыбка ее расцвела сильнее, когда она неторопливо вспоминала, как он был нежен с нею ночью. Конечно, Келли не сразу почувствовала это. Нежности предшествовала раскаленная добела страсть, страсть, которая заставила его овладеть ею, страсть, из-за которой она тоже старалась ответить ему, несмотря на свою неопытность.

Она вспоминала, как страсть толкнула его к ней, как Билл удивился, когда понял, что он ее первый любовник, как не мог оторваться от нее, потому что она не отпускала его. Все в ней так горело неутолимой жаждой, что ей было даже страшно подумать, что у него хватит сил покинуть се в эту минуту.

Но вдруг ее охватило лихорадочное нетерпение снова увидеть его. Келли вскочила с постели, быстро умылась и оделась. Ей пришло в голову, что если Билл нарочно встал пораньше, чтобы поскорее покончить с работой, то чем раньше она придет ему на помощь, тем быстрее они вес сделают. Сегодня они будут разговаривать, думала она, и сердце ее пело от радости, когда она спускалась вниз.

В кабинете все было так, как они оставили вчера вечером. Билла нигде не было, и было видно, что сегодня он сюда еще не заходил. Переполненная счастьем, Келли осторожно открыла дверь в гостиную, прежде чем пойти искать его на кухню, и там его увидела. Он сидел к ней спиной, глубоко погруженный в свои размышления, и смотрел окно, на серый рассвет. Билл не слышал, как она вошла.

— Привет, дорогой, — негромко произнесла Келли, останавливаясь в дверях и ожидая, что сейчас он обернется к ней.

Но как ни странно, Билл вдруг сжал руки в кулаки и прижал их к бокам. А когда повернулся, она увидела, что он не улыбается, и, всмотревшись в его лицо, поняла, что на нем не только нет улыбки, но и любви, и нежности — скорее оно было искажено злостью и отвращением. Келли вдруг охватило предчувствие, что случилось что-то ужасное.

Теперь уже и речи не было, чтобы кинуться к нему в объятия, мысли ее разбежались во все стороны, она не знала, что думать.

— Дорогой, что случилось? — спросила с тревогой Келли.

— Какого черта ты мне не сказала, что ты девственница, прежде чем я… до того, как было уже поздно? — процедил он в ответ.

Ее потрясло, как он разговаривал с ней. И тут Келли поняла, в чем дело. Конечно, он наверняка, и раньше спал с женщинами, но девушка, на которой он хотел жениться, — это было нечто другое, особенное, и он дал ей это понять, когда упорно настаивал вначале, что они не должны быть вместе до свадьбы.

— Но я люблю тебя, Билл, — возразила она, не зная, как еще объяснить, что все остальное для нее не важно.

Однако это признание не исправило положения. Келли увидела это по тому, как снова заходила его челюсть. Ему не нужны были ее заверения в любви после этой ночи.

— Я решила, что, раз я тебя люблю, — неуверенно защищалась она, — то не так уж важно говорить…

— Ах, не так важно! — передразнил он, не давая ей договорить. — А вот и важно, очень важно! Тебе, черт побери, прекрасно известно, что я был уверен, что твоим первым мужчиной был Скотт.