Раздался голос диктора. Это телевидение, способное мгновенно реагировать на события, начинало импровизированную прямую передачу с места катастрофы.
Наступила минута крайнего волнения и напряжения нервов. Никто не двигался с места, каждый смотрел в одну точку, и только диктор телевидения бесновался на экране компьютера. Он взмахивал руками, обращал взгляд то в одну сторону, то в другую. Спрашивал:
— Вы что-нибудь понимаете?.. Вы видели, что произошло? Мы ждали чего-нибудь такого? Ну, что-то могло взорваться! Что-то взлететь на воздух и потом упасть. Могла произойти и другая бяка, но чтобы из глубины океана поднялся такой кулак и так шарахнул!.. И что же вы теперь будете думать?.. Совсем недавно в небе было другое число, оно горело где-то там на западном побережье, и затем шарахнуло по небольшому городу, но теперь число было другое, и горело сильнее, — казалось, его зажег сам дьявол. Три дня оно пылало и грозило нам чем-то ужасным, и горело не где-нибудь, а здесь, над большим городом, и совсем недалеко от столицы нашего государства. От Вашингтона! — слышите, чёрт бы вас побрал? И поднялась волна! Миллионы тонн воды! И со скоростью экспресса кинулась на город. И всё полетело вверх тормашками! А?.. Вы это видели?.. Я видел. Всё полетело в тар-та-ра-ры!
В телестудию вошёл другой диктор. И с ним учёный комментатор. И все загалдели разом, — так у нас галдит на «Эхе Москвы» шайка Матвея Гонопольского. Понять было ничего нельзя. Фидель жестом руки попросил выключить компьютер. Наступила тишина. Все смотрели на Фиделя, а он поднялся из-за стола и стал ходить по комнате. Остановился возле Простакова. Положил ему руку на плечо, тихо проговорил:
— Царь Борис, ты ничего нам не скажешь?
Фидель хорошо знал драму Пушкина «Борис Годунов» и называл своего молодого друга Царь Борис. Но Царь Борис молчал. Фидель подошёл к Фёдору. И ему положил руку на плечо.
— Русские могли выкинуть такую штуку. Что вы думаете?
Фёдор тоже молчал. И тогда Фидель, подсаживаясь к столу, на котором супруга Рауля расставляла чайный сервис, проговорил:
— Так или иначе, но кто-то в очередной раз хорошенько надрал уши другу вашего президента Бушу, а заодно и всей Америке. А теперь давайте-ка попьём чаю.
За чаем Фидель продолжал разговор о нашем президенте. Обращаясь к Фёдору, спросил:
— Ваш президент по-прежнему называет Буша своим другом?
— Думаю, нет, теперь не называет. В русском народе зреет ненависть к Америке, а президента Буша у нас давно не любят, считают его злобным, агрессивным; он, не стыдясь всего мира, рвётся к нашим границам, подвигает НАТО в Грузию, Украину. Занёс железный кулак над Петербургом. Дружить с Бушем в этих условиях — значит идти против русских, а их, русских, в нашей стране более восьмидесяти процентов.
— А он, ваш президент, не русский, что ли?
Фёдор молчал. Стыдно и неловко было признаться, что президент наш вроде бы и русский, но всю политику ведёт против русского народа. И все министры у него Нургалиевы да Зурабовы, а премьер-министр и вовсе Фрадков.
Фидель в раздумье продолжал:
— Я историк и философ; глубоко уважаю русский народ, но знаю также вашу национальную губительную черту — доброту и доверчивость, граничащую с детской наивностью. Вы легко впускаете в свой дом чужака и признаёте его за хозяина. По всем законам биологии и социологии такая наивность ведёт к самоуничтожению. Недавно Хуан побывал в России и привез статью профессора-биолога Бориса Протасова «Клин клином вышибают». Если не возражаете, он прочтёт небольшой отрывок.
Хуан читал:
«Среди множества видов экспансии: военной, политической, экономической и даже идеологической, самой опасной и самой разрушительной является экспансия морали. Никакие военные силы, никакие богатства не могут так просто разрушить чужие общества, как экспансия враждебной морали, как развращение чужой нравственности, чужой религии и чужих моральных устоев. И особую опасность представляет экспансия самой омерзительной морали — морали сионизма, ибо она направлена не столько на разложение материальных основ цивилизованного мира, сколько на разложение его духовных и моральных ценностей. Мораль, не гнушающаяся лживостью и лицемерием, кровожадная в тех случаях, когда еврей достигает власти.
Еврейская оккупация оказалась настолько цепкой, настолько кровожадной, что по своим губительным для русского народа результатам неизмеримо превзошла последствия немецкой оккупации. О таком геноциде русских, когда теперь уже вымирает более двух миллионов в год, Гитлер и мечтать не мог. За последние пятнадцать лет прямо и косвенно уничтожено около 80 миллионов человек. 20 миллионов — прямые потери от сокращения населения, и 60 миллионов абортов за годы, вызванные невиданными моральными и материальными лишениями, ответственность за которые ложится исключительно на антинародное еврейское правительство. Терпеть и дальше эту шваль на своей шее не просто предосудительно, а преступно. Россию вполне вероятно, что в скором времени ожидают большие потрясения, и надо быть готовыми к ним. Бороться с сионистским засильем надо, используя и те приёмы, которые евреи успешно применяют уже не первое тысячелетие и которые не противоречат нашей русской нравственности. Клин, как известно, лучше всего и проще всего вышибается клином».
Островитяне прожили в гостеприимном доме Рауля три дня и, убедившись, что Фиделю становилось всё лучше и лучше, улетели домой.
Глава пятая
Фёдор Светов — человек решительный, теперь же, соединив достижения своих корабельных лабораторий с результатами островных учёных и получив в руки оружие, о создании которого не смеют помышлять самые смелые мужи науки, он всё чаще задавался мыслью: не выйти ли ему на связь с Белым Домом и не поговорить ли с самим президентом Америки? Сегодня за обедом у Драганы он поделился этим замыслом с друзьями. Борис и Павел, как и следовало ожидать, задумались, совета давать не торопились. Оба они опасались, как бы службы электронного слежения ЦРУ и Пентагона не обнаружили местонахождения отважного корреспондента. Их тревогу угадала Драгана:
— А служба электронного слежения Белого Дома не засечёт место вашего расположения? Там у них в подвалах, как я слышала, размещена новейшая аппаратура. Да если подключат ещё и ЦРУ, и Пентагон?
— Наша система запутает любого, кто попытается нас выследить. Теперь же, когда я взял на вооружение технологию Павла…
Он посмотрел на Неустроева:
— …я могу доставать любого противника на многие тысячи километров. А на днях нащупал способ, позволяющий мне не только обнаруживать врага, но и тут же его наказывать.
— Как наказывать? — спросила Драгана. — Научить его вашу песенку петь?
— Это один вид наказания, и не самый главный. Чаще применяю другую процедуру: прикрою один глаз и сильно раскрою другой. Тогда мой пациент встречает каждого хитреньким прищуром одного глаза, а в то же время другой его глаз пугает своим страшным выражением.
— Ой, как здорово! Но я бы не смогла так наказывать. Жалко.
— Но тогда наказание полегче: электронным пучком ударяю по ногам. Одна нога остаётся здоровой, а другая волочится или как-нибудь приплясывает. Получается забавно и не так жестоко. Но в любом случае из боевого строя человека вышибает. Таких наказаний я придумал двенадцать.
И повернулся к Драгане:
— Это вы меня научили: бью по тому разделу мозга, который у вас там в биологии гипоталамусом называется.
Драгана не унималась:
— Ну, а ещё, ещё как можете наказать?
— Ещё?.. К примеру, рот приоткрою. И тогда каждому чудится, что мой пациент намеревается укусить его.
— Ой! Не надо! — взмахнула руками Драгана. — Я боюсь вас. Вы как-нибудь нечаянно и любого из нас можете задеть.
— И задену, если в чёрный список попадёте.
— Чёрный? Почему чёрный? И кто его составляет?