Завоевание Южного Китая создало для Хубилая дополнительные проблемы, связанные с организацией и функционированием системы эффективного управления на просторах обширной империи. Наряду с чиновниками из числа монголов, пользовавшихся наибольшими привилегиями, к работе в административных структурах активно привлекались лояльные иностранцы; они же регулярно направлялись в поездки по стране, в том числе и на длительный срок, не только для составления подробных отчетов о положении дел на местах, но и для выполнения конкретных поручений по контролю за соблюдением действовавших законов, взиманием налогов, торговыми сделками, таможенными постами и т. д.

Одновременно посланники великого хана информировали его о внутриполитической ситуации в соседних государствах и их военном потенциале. Обласканный вниманием при дворе Марко Поло с гордостью подчеркивает, что постоянно выполнял такого рода указания императора. Проанализировав его передвижения по Китаю, исследователи абсолютно правомерно выделяют два основных направления: на юг и юго-запад.

Из городов на берегах Великого канала, оказавшихся на пути следования венецианца, заслуживает внимания «большой» и «могущественный» Янгуи (Янчжоу), где народ «торговый и промышленный», и которым он «три года управлял». По мнению англичанина Генри Юла, наиболее авторитетного комментатора «Книги», это могло произойти ориентировочно в период с 1282 по 1287 или 1288 гг. Именно здесь в уже неоднократно упоминавшемся фильме «Марко Поло» главный герой встречает свою возлюбленную по имени Моника Виллиони, с которой очень скоро в силу сложившихся обстоятельств будет вынужден расстаться. В воспоминаниях путешественника о ней нет каких-либо упоминаний, но в данном случае не следует торопиться с выводами и обвинять кинематографистов в естественном стремлении придумать в сценарии «женскую составляющую». Вопрос на самом деле далеко не простой и имеет под собой реальную основу.

Известно, что европейцы появились в Янчжоу при монголах. Католический монах Матиуш Одорик, посетивший город в первой трети ХIV в., увидел там одну католическую и три несторианские церкви. Согласно историческим документам, католический храм основал некий богатый купец. Весьма сомнительно, что его прихожанами были исключительно христиане-китайцы.

В 1952 г. в окрестностях Янчжоу нашли надгробные плиты сестры и брата Виллиони — Катарины и Антонио, скончавшихся соответственно в 1342 и 1344 г. Тексты обеих эпитафий выполнены старым готическим письмом на латинском языке. Некоторые ученые даже полагают, что семейство Виллиони имело венецианские корни. Простой арифметический подсчет показывает, что в случае, если Катарина прожила более семидесяти лет, то ее знакомство с Марко Поло уже не выглядит сумасбродным предположением. Не знаю, как читателю, а автору искренне хочется верить, что все было именно так.

Феерию восторга и восхищения у путешественника вызвала столица Манзи (южносунский Китай) Кинсан (Ханчжоу). Знакомясь с описанием этого города, понимаешь природу возникновения прозвища «милионе» («миллион»), которое дали Марко Поло некоторые его сограждане. В знаменитых венецианских карнавалах среди прочих участвовали и маски «Марко Милионе», рассказывавшие публике самые невероятные истории. Действительно, в стремлении поделиться переполняющими его чувствами увлекающийся итальянец утрачивает чувство меры, когда говорит о городе в «сто миль в округе», с «двенадцатью тысячами каменных мостов», «четырьмя тысячами бань», «миллионом шестьсот тысяч домов» и т. п., хотя по сути своей повествование весьма содержательно и представляет интерес. В частности, те же бани стали популярны в китайских городах еще в Х в., поэтому ситуация, когда местные жители «по нескольку раз в месяц ходят туда», ибо «чистоту в теле соблюдают», бесспорно, была откровением для Европы того времени.

В последнее время на волне «исторического нигилизма» в обществе, обусловленного социально-политическими и идейно-нравственными потрясениями конца ХХ в., стало модным опровергать давно известные факты и события, развенчивать крупных политических и исторических деятелей, создавать новых кумиров из числа аутсайдеров прошлого, выискивать в различных документах, свидетельствах и хрониках ошибки и нестыковки для последующего отрицания общепринятых представлений и взглядов. Среди тех, кому регулярно достается от всевозможных авторов, оказался и Марко Поло. С удивительным упоением рассуждают «теоретики» от истории о неточностях и искажениях в его «Книге», агрессивно настаивая на самых фантастических гипотезах и умозаключениях. Бессмысленно вступать с ними в полемику, обсуждая перипетии более чем 700-летней давности, при реальном отсутствии у кого бы то ни было солидной источниковедческой базы.

Можно только напомнить в этой связи, что постигавший абсолютно новый для себя мир молодой венецианец эпохи средневековья не был студентом географического факультета университета, не обзавелся дипломом магистра истории или степенью доктора этнографии. Эмоциональная открытость и юношеский порыв зачастую не оставляли места для четкой фиксации, тщательной проверки, серьезного обобщения и своевременного анализа происходивших событий и конкретных явлений. В конце концов, разве резонно ожидать даже в наше время от талантливого и увлеченного математика комплексного, квалифицированного и научно выверенного описания флоры и фауны бассейна Амазонки?

Интересно, что ни один мало-мальски известный в мировом масштабе путешественник, посетивший Центральную Азию, не подвергал сомнению авторитет Марко Поло, отмечая одновременно ошибки, просчеты и откровенные «заимствования» последнего. Н. М. Пржевальский и В. И. Роборовский, С. Гедин и А. Стейн, П. К. Козлов и П. Пельо, а также многие другие исследователи скорее наоборот воспринимали его мощную энергетику и оптимизм первопроходца, которые помогали им преодолевать трудности и лишения, природные катаклизмы и стихийные бедствия. К сожалению, современная околонаучная пишущая тусовка исповедует другие ценности…

Поездка в Дуньхуан предполагает отчаянный марш-бросок в пустыню Гоби, к руинам застав, за которыми купцов и путешественников в стародавние времена ожидали трудные переходы Шелкового пути. Вот как определяет начинавшиеся отсюда караванные маршруты в дальние страны династийная хроника эпохи Суй (589–621 гг.): «От Дуньхуана к Западному морю идут три дороги, и у каждой имеются ответвления. Северная дорога из Хами проходит у озера Баркуль, племя Тэле, ставку тюрского кагана (близ озера Иссык-Куль), идет через Люхэшуй, доходит до Византии и достигает Западного моря.

Средняя дорога из Турфана через Карашар, Кучу, Тэле и далее через Памир проходит через Кабудан, Ура-Тюбе, Бухару, Самарканд и Мерв, доходит до Ирана и достигает Западного моря.

Южная дорога из района Лобнора идет через Хотан, Каргалык, Ташкурган, Памир и далее через Вахан, Тохаристан, эфталитов, Бамиан, Газни ведет в северо-западную Индию и достигает Западного моря. От каждой страны также отходят дороги, которые в свою очередь пересекаются на юге и севере. Таким образом, следуя по этим дорогам, можно попасть в любое место».

В середине июня 2001 г. на площади, примыкающей к дуньхуанскому автовокзалу, желающих отправиться в 40-градусную жару в продолжительную поездку по пустыне можно было пересчитать по пальцам, поэтому весьма кстати там оказались австриец и японка, увлеченные красочным описанием местной экзотики в путеводителях, с которыми они не расставались ни на минуту. Торг с водителем «булки», как ласково называют в Китае крохотные микроавтобусы, грозил затянуться надолго, ибо таксист заламывал свою цену, а представитель тихой и нейтральной европейской страны громко, квалифицированно и охотно ругался, отстаивая наши общие интересы. В итоге благодаря полному отсутствию клиентов-конкурентов «тройственный союз» — Австрия, Россия и Япония — все-таки одержал символическую победу, вынудив водителя довольствоваться минимальной суммой вознаграждения. Сообщая своим коллегам о решении ехать с несговорчивыми туристами, он несколько виновато пожимал плечами и ссылался на отсутствие иного заработка.