Самобытная традиция использования наглазников и лицевых покрывал оставалась неизменной практически на протяжении всей истории существования упомянутых кладбищ. Ученые КНР считают ее происхождение чисто китайским, поскольку лицевые покрывала выявлены при раскопках древних погребений в отдельных регионах страны. В старинных текстах их обозначают конкретные иероглифы, имеются соответствующие описания. Одна из рассказанных историй вполне может послужить основой для сценария фильма ужасов.
Семья некоего господина отправилась на прогулку за город. В коляске были бабушка Цань и четыре его дочери. На обратном пути они повстречали седую старуху, которая пыталась следовать за экипажем, но силы ее постепенно иссякли. Наступил поздний вечер и вскоре должны были закрыть внутренние городские ворота. Члены семьи пожалели измученную пожилую женщину и любезно предложили ее подвезти. Старуха долго благодарила за оказанную услугу, а выходя из коляски, оставила маленький мешочек из красивой пестрой ткани. В нем лежали четыре платочка, сшитые в виде покрывал на лица умерших. Девочки сначала страшно испугались, а затем выбросили мешочек и его содержимое на дорогу, но было уже поздно: «Не прошло и десяти дней, как они одна за другой скончались».
Российский востоковед Е. И. Лубо-Лесниченко, в свою очередь, указывал на то, что в раскопках, произведенных на территории собственно Китая, не обнаружено ни одного наглазника, да и форма лицевых покрывал, найденных в могильниках Астана, Караходжа и Яр-Хото, не вполне соответствует ее описаниям, приведенным в китайских источниках. По его словам, корни данного обычая уходят в традиции погребений II–IV веков на Тянь-Шане, в западной части Ферганской долины и на Алтае, в Турфанском же оазисе в рассматриваемый период произошло объединение двух погребальных обрядов, что и предопределило своеобразие местных захоронений.
Не вызывают серьезных научных споров изображения богов Фуси и Нюйва, часто встречающиеся в могилах. Общеизвестно, что эта супружеская пара стала прародительницей целого народа. Когда китайцы говорят, что они «потомки дракона», то под образом, рожденным человеческой фантазией, имеют в виду указанных божеств, которые олицетворяют собой, помимо прочего, поддерживающих космический порядок созидателей, женское и мужское начало, а также вечный круговорот жизни и властителей загробного мира. В погребальном изобразительном искусстве разных эпох у них человеческие облики, но переплетенные змеиные хвосты, а головы божеств венчают эффектные тиары.
После того как в середине IX века войско Уйгурского каганата было разбито племенами енисейских кыргызов, значительная часть уйгуров переселилась в район Турфанского оазиса (Кочо), вытеснив кочевые тибетские племена и создав здесь независимое государственное образование, которое просуществовало около пяти столетий. По мнению советского тюрколога Д. И. Тихонова, общая площадь Уйгурского государства (Турфанское княжество) составляла примерно 500 тыс. кв. км, границы проходили западнее Кучара (Куча) и восточнее Хами, севернее Урумчи и на юге у Хотана.
К востоку и юго-востоку от него, на части территории современных китайских провинций Ганьсу, Цинхай, Шэньси, Нинся-Хуэйского автономного района и Внутренней Монголии в первой половине XI века возникло тангутское государство Си Ся (Западная Ся), разгромленное монголами в 1227 году. На западе лежали земли Караханидов.
Об указанном государстве уйгуров сохранилось не так много сведений. Ученые до сих пор спорят о правомерности использования этнонимов «токуз-огузы» (упоминался в предыдущей главе) и «уйгур» в контексте описываемых событий в бассейне Тарима. Арабские средневековые авторы в своих сочинениях размещают токуз-огузов на территориях, где, согласно китайским источникам, жили уйгуры, бежавшие от кыргызов. Поэтому большинство специалистов делают вывод, что речь идет об одном и том же народе, но звучат и иные точки зрения, изложение которых может основательно запутать читателя.
Интересную информацию об Уйгурском государстве содержит отчет высокопоставленного китайского чиновника Ван Яньдэ, пробывшего там около года в 982–983 годах. При династии Сун (960—1279 гг.) его направили в Турфан (Гаочан) для выяснения возможности образования союза против киданей — кочевников, регулярно вторгавшихся в Китай с севера и доставлявших немало хлопот его новым правителям. Миссия в целом не удалась, но подготовленный посольством документ стал уникальным историческим документом.
Ван Яньдэ сообщает, что в Гаочане «не бывает ни дождя, ни снега и очень жарко. Когда наступает сильная жара, все люди копают землянки, где и живут. Стаи птиц собираются на берегах рек; если взлетают, то лучи солнца обжигают их, они падают и ранят крылья. Постройки покрывают белой глиной». Ручьи, стекающие с гор, «подводят в окружающие столицу районы для орошения полей и устройства водяных мельниц». Очевидно, чиновник имеет в виду систему кяризов, о которой читатель узнает в следующей главе.
«В государстве нет бедных, нуждающимся в пище оказывают помощь. Возраст многих превышает сто лет, и совершенно нет умирающих рано… Люди светлокожие, понятливые, характер у них прямой. Искусные мастера, изготовляют прекрасную утварь из золота, серебра, меди и железа. Умеют обрабатывать нефрит. Хорошая лошадь стоит один кусок шелка».
Повествуя об особенностях духовной жизни местного населения, Ван Яньдэ рассказывает о 50 буддийских храмах, где хранятся канонические книги, словари и другая литература. Весной люди «с радостью и весельем их посещают». Существуют «манихейские храмы, и персидские монахи молятся в них по своим законам». Кроме того, два раза в год (весной и осенью) жители совершают жертвоприношения «духу земли, а также отмечают день зимнего солнцестояния». Согласно информации средневекового дипломата, после ритуального вручения подарков местному правителю и его родственникам «состоялось музыкальное представление», а на следующий день «катались на лодках по озеру, с четырех сторон по берегам играла музыка».
Попутно необходимо подчеркнуть, что вскоре после своего переселения в Турфан уйгурские государи перестали называть себя «каганами» или «ханами», приняв титул «идикут», который можно перевести как «святое блаженство». Местные правители, утратившие самостоятельность в период монгольских завоеваний и междоусобиц, носили его до середины XIV века.
В отчете посольства отражен широкий спектр повседневной жизни княжества. Нетрудно заметить, что это самобытное государство с развитыми ремеслами и сельским хозяйством, крупными городами и значительными достижениями в области культуры. Как считают отечественные и зарубежные историки со ссылкой на китайские и арабо-персидские материалы, его население превышало 600 тысяч человек и состояло из уйгуров, китайцев, тибетцев, согдийцев и др. Жители вели оседлый и отчасти кочевой образ жизни, но степные просторы с годами становились все менее привлекательными для уйгуров, активно переселявшихся в города. Столицей государства некоторое время был Бешбалык, позднее она была перенесена в Гаочан, получивший тюркское название Кочо.
Плодородные земли оазиса позволяли выращивать различные злаки, за исключением, согласно замечанию Ван Яньдэ, гречихи. Из обилия фруктов следует особо выделить превосходный виноград, на выращивании которого традиционно специализировались местные крестьяне. Они же делали из него вино. Быстро развивалось хлопководство. В эпоху устойчивых и динамичных торговых связей высококачественные хлопчатобумажные ткани шли на экспорт и пользовались большим спросом на сопредельных территориях.
Как отмечалось выше, турфанские ремесленники много работали с металлом: ковали оружие и воинские доспехи, изготавливали всевозможные украшения, ритуальную утварь и предметы домашнего обихода. Получила развитие обработка нефрита и других полудрагоценных камней. Традиционное для оазиса масштабное строительство предполагало наличие соответствующих материалов. Для возведения величественных дворцов и храмов, жилых и подсобных помещений были необходимы кирпичи, обработанный камень и изделия из керамики, деревянные и металлические конструкции, краски и скрепляющие растворы. Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что все самое нужное производили местные умельцы.