Двойник покойной дочери моей.

Она наследница отца и дяди.

Отдайте ж ей, что назначалось Геро, -

И месть умрет.

Какое благородство!

Я тронут вашей добротой до слез.

Согласен я; во всем располагайте

Отныне бедным Клавдио.

Так завтра утром жду обоих вас.

Пока — прощайте. Этого злодея

Сведем мы в очной ставке с Маргаритой:

Она замешана в позорном деле,

Подкуплена…

Нет, нет, клянусь душою,

Она не знала цели разговора,

Но честною была всегда и верной, -

Я в этом за нее ручаюсь вам.

Кроме того, сударь, хоть это и не занесено в протокол белым по черному, но этот истец и обидчик назвал меня ослом. Прошу вас, пусть это припомнят, когда будут назначать ему наказание. И еще: стража слышала, как они толковали о некоем Фасоне. Говорят, он всегда носит у уха камертон, ходит в локонах и у всех клянчит деньги взаймы. И он так давно этим занимается, никогда не отдавая долгов, что люди очерствели душой и не хотят больше давать ему денег взаймы во имя божие. Прошу вас допросить его по этому пункту.

Благодарю тебя за заботу и честный труд.

Ваша милость говорит как признательный и почтительный юноша, и я хвалю за вас бога.

Вот тебе за труды.

Благослови, господи, вашу обитель. [33]

Ступай. Я снимаю с тебя надзор за арестованными. Благодарю тебя.

Поручаю этому отъявленному мерзавцу вашу милость. И прошу вашу милость: примерно накажите себя,другим в поученье. Спаси господи вашу милость. Желаю всякого благополучия вашей милости. Верни вам бог здравие. Имею честь уволить себя от вашего присутствия, а коли желательна приятная встреча, так с божьего недозволения. — Идем, сосед!

Кизил, Булаваи протоколистуходят.

Итак, до завтра, господа. Прощайте!

Ждем утром вас. Прощайте, господа.

Придем.

Всю ночь скорбеть о Геро буду.

Дон Педрои Клавдиоуходят.

(первому сторожу)

Ведите их. Допросим Маргариту,

Как с мерзким плутом сблизилась она.

Все уходят в разные стороны.

Сад Леонато.

Входят, навстречу друг другу, Бенедикти Маргарита.

Прошу тебя, милая Маргарита, сослужи мне службу: помоги мне поговорить с Беатриче.

А вы напишете за это сонет в честь моей красоты?

В таком высоком стиле, Маргарита, что ни один смертный не дотянется до него. Даю слово, ты вполне заслуживаешь этого.

Чтобы ни один смертный не дотянулся до меня? Неужели же мне век сидеть под лестницей?

Остроумие у тебя что борзая: сразу хватает.

А ваше похоже на тупую рапиру: попадает, но не ранит.

Остроумие, подобающее мужчине: не хочет ранить даму. Так прошу тебя, позови Беатриче: я побежден и отдаю тебе щит.

Отдавайте нам мечи, — щиты у нас свои найдутся.

Если вы будете пускать в ход щиты, нам придется прибегнуть к пикам, а для девушек это небезопасно.

Так я сейчас позову к вам Беатриче. Полагаю, что ноги у нее есть. (Уходит.)

Значит, она придет. (Поет.)

"О бог любви,

С небес взгляни,

Ты знаешь, ты знаешь,

Как слаб и жалок я…" Я подразумеваю: в искусстве пения, потому что в смысле любви ни знаменитый пловец Леандр, ни Троил, первый прибегший к сводникам, ни весь набор былых щеголей, чьи имена так плавно катятся по гладкой дороге белых стихов, не терзался любовью так, как я, несчастный. Правда, на рифмы я не мастер: бился, бился — ничего не мог подобрать к «прекрасная дама», кроме «папа и мама», — рифма слишком невинная; к «дорога» — «рога», — рифма слишком опасная; к «мудрец» — кроме «глупец», — рифма слишком глупая. Вообще очень скверные окончания. Нет, я родился не под поэтической планетой и не способен любезничать в торжественных выражениях.

Входит Беатриче.

Милая Беатриче, неужели ты пришла потому, что я позвал тебя?

Да, синьор, и уйду по вашему приказанию.

О, оставайся до тех пор, пока…

Вы уже сказали «до тех пор»; так прощайте! Впрочем, я не уйду, пока не получу того, зачем пришла: что было у вас с Клавдио?

Кроме бранных слов — ничего. По этому случаю я тебя поцелую.

Слова — ветер, а бранные слова — сквозняк, который вреден; поэтому я уйду без вашего поцелуя.

Ты не можешь не искажать прямого смысла слов: таково уж твое остроумие. Но я тебе скажу прямо: Клавдио принял мой вызов, и мы должны вскоре с ним встретиться — или я его ославлю трусом. А теперь скажи, пожалуйста: за какой из моих недостатков ты влюбилась в меня?

За все вместе. Они так искусно охраняют в вас владычество дурного, что не допускают никакой хорошей примеси. А теперь я спрошу: какое из моих достоинств заставило вас заболеть любовью ко мне?

Заболеть любовью? Отлично сказано: я действительно болен любовью, потому что люблю тебя вопреки моей воле.

Значит, вопреки вашему сердцу? Увы, бедное сердце! Но, если вы ему противоречите из-за меня, я тоже хочу ему противоречить из-за вас. Я никогда не полюблю врага моего друга.

Мы с тобой слишком умны, чтобы любезничать мирно.

Судя по этому признанию, вряд ли: ни один умный человек умом хвалиться не станет.

Старо, старо, Беатриче: это было верно во времена наших прабабушек. А в наши дни, если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут помнить, только пока колокола звонят да вдова плачет.

А сколько же времени это длится, по-вашему?

Трудно сказать. Думаю, так: часок на громкие рыдания и четверть часика на заплаканные глаза. Поэтому для умного человека — если только ее величество Совесть этому не препятствует — выгоднее всего самому трубить о своих достоинствах, как я это и делаю. Ну, довольно о похвалах мне, который — могу это засвидетельствовать — вполне достоин их. А теперь скажите мне, как себя чувствует ваша кузина?