— Да, в Первой Конной армии меня знали как Крутькова, — врал он. — Это длинная история.

— Мы это начинаем понимать, тем более что только вчера мы получили от Миллера известие, что у него все в порядке.

— Он мог и не знать о случившемся со мной, — медленно произнес Луценко.

Миллер не находила себе места. Штольц это заметил:

— Эльза, не волнуйтесь! Ваш отец несомненно сумеет найти выход из создавшегося положения. Он опытный разведчик.

— Я волнуюсь потому, что не верю этому человеку. Кого вы знаете, кроме отца? — переспросила Крутькова Эльза.

— Гелюха.

— Что вы, Эльза, скажете о Гелюхе? — спросил Штольц.

— Это алкоголик. Я отца неоднократно об этом предупреждала. Но отец ссылался на то, что знает Гелюха много лет и тот все время пьет.

— Там что-то случилось, я чувствую. А что именно, мы узнаем завтра, Миллер выходит на связь с нами, — волновался Штольц. — Эльза, у вас в 9.00 начинаются занятия в школе?

— Да.

— В конце дня зайдете ко мне.

По дороге в пансион Эльза размышляла, как поступить в дальнейшем.

«В отношении Луценко-Крутькова нужно посеять подозрение. Может, что получится…»

Позавтракав, она поехала на занятия в спецшколу.

Неожиданное появление Крутькова не испугало ее. После полученной от Миллера шифровки абвер ему не поверит. Но как же все-таки произошло, что его упустили чекисты? — снова и снова задавала вопрос Эльза.

— Уважаемая фрау! Повторите о пасхе в России. Я только что об этом рассказывал, а вы в данный момент думаете о чем-то своем, — обратился к Эльзе преподаватель.

— Я могла бы повторить все, что вы рассказывали, и добавить еще кое-что о праздновании пасхи в России, но в этом нет надобности. Пасху празднуют в Советской России единицы. Вы могли бы этот религиозный праздник опустить совсем. Подробности ничего нам не дадут. У вас, господин преподаватель, устаревшие данные. Появление молодого человека в церкви может вызвать удивление.

— Благодарю вас! Это очень интересно, — обескураженно сказал преподаватель. — Мы с вами еще поговорим на эту тему.

Преподаватель начал рассказывать о многонациональном Советском Союзе, давая краткую характеристику отдельным нациям и народностям.

Следующий урок был по спецборьбе. Эльза спустилась в тир. Инструктор постоянно находился там. То, что номер 4217 уделяла стрельбе больше внимания, чем положено, вызвало в нем симпатию к Эльзе, и Горн, увидев ее, заулыбался:

— Добрый день, фрау!

— Здравствуйте, господин Горн! Вам не надоела моя назойливость?

— Что вы, фрау, она меня радует. Вы уже обошли по результатам стрельбы всю группу и, я надеюсь, выйдете на первое место в школе. Все это благодаря серьезному отношению к моему предмету. Тут есть такие, которые считают, что оружие им совсем не нужно, что кроме вреда оно им ничего не принесет. В случае провала они хотят спасти свою шкуру. Все это фиксируется в их личном листке. Хотя и не положено об этом говорить, примите к сведению.

— Благодарю вас, господин Горн! Вы так добры ко мне.

— Вы заслужили мое особое расположение. Ну что ж, попробуем сегодня стрельбу на звук, она у нас немного барахлит, и лишний час, затраченный на стрельбу, дает кое-что.

Если раньше Эльза не любила это занятие, то теперь стреляла с удовольствием. По стрельбе с двух рук она шла чуть хуже инструктора, в то время как большинство слушателей вообще особыми успехами похвастаться не могли.

Последним уроком было радиодело.

Передатчик Эльза освоила хорошо — на удивление преподавателя. Она могла найти любую неисправность и устранить ее. А вот работа на ключе пока давалась ей туго. В этот день она весь урок тренировалась на ключе, и все же преподаватель остался недоволен.

— Фрау, вам обычных занятий недостаточно. Я буду говорить с начальником школы о выделении для вас Дополнительного времени. Радиодело — основной предмет для будущего разведчика.

— Я освобождена от спецборьбы. Сейчас это время трачу на стрельбу, но со следующей недели давайте будем заниматься радиоделом, — предложила Эльза.

— Очень хорошо!

Прямо из школы Эльза Миллер направилась к Манодзи. Ей необходим был совет опытного товарища. Понимала, что ситуация, в которой оказалась она с Крутьковым, совсем непроста. Главное сейчас — не допустить промаха,

Манодзи встретил ее с обычной улыбкой:

— Как дела? Какие новости?

— Неважные, господин Манодзи.

Эльза подробно рассказала японцу все, что произошло. Манодзи слушал внимательно, не перебивая. Когда она окончила рассказ, сообщил ей содержание полученной радиограммы.

— Что будем делать? — спросила Эльза.

— Вы избрали правильное направление. Заподозрить вас Штольц не может — данных нет. Поверят или нет они Крутькову, будет видно. Скорее всего не поверят, так как его появление здесь совпадает с получением радиограммы от Миллера, где он передает вам привет и сообщает, что обстановка нормальная. Выходит, что Крутьков появился в Германии раньше, чем произошел провал, — размышлял вслух Манодзи. — Завтра Миллер не выйдет на связь, значит, он схвачен чекистами. Узнав об этом, Штольц перестанет верить Крутькову. Главное — спокойствие. Пока причин для волнений нет. Я сегодня же обо всем проинформирую Центр…

Около 19 часов Эльза была в кабинете у Штольца.

— Садитесь, фрау Миллер! Что-то вы сегодня выглядите неважно.

— Я все время думаю о Крутькове-Луценко. Он — как снег на голову. За день перебрала в памяти все, что мне о нем известно.

— И к какому выводу пришли? — поинтересовался Штольц.

— К окончательному пока не пришла. Но он мне чем-то не нравится. Наверное, я просто привыкла к нему, и трудно в нем видеть своего коллегу. Отец мне полностью доверял и перед моим отъездом мог бы предупредить о Крутькове.

— Крутьков-Луценко тоже не поймет, как вы оказались здесь, — улыбнулся Штольц. — Три дня вас искали в реке, с месяц весь город говорил о вашей гибели. Встретить вас в Германии Крутьков, конечно, никак не предполагал. Подозрительным мне кажется то, что о работе Миллера он практически ничего не знает. В то же время ему известно «окно» на границе. Многое мне неясно. Подождем выхода на связь Миллера, тогда все станет на свои места. Не переживайте.

— Как он себя ведет? — осторожно спросила Эльза.

— В общем хорошо. Доволен, что в Германии. Интересуется, чем он будет здесь заниматься. Короче, думает о своем устройстве. Мы его переодели, поместили в одну из наших квартир и приставили к нему сотрудника.

— Мне не нужно подключаться, все-таки мы из одного города?

— Вам что-либо может не понравиться, но сдержитесь. Я прекрасно понимаю ваше состояние. Крамер предложил сразу устроить ему допрос с пристрастием, но я решил пока воздержаться. Дождемся связи с Карлом Миллером.

Штольц встал. Перешел на тон конфиденциальный:

— Иди, Эльза, отдохни. Постарайся об этом не думать. Скоро все выяснится.

Штольц вызвал через секретаря Крамера.

— Как у тебя дела с американцем Дейсом?

— Все в порядке. Я его отпустил. Он будет все время под опекой наших людей.

— Отлично!

Эльза и Ганс вместе вышли из кабинета.

— Куда пойдем, фрау Эльза?

— В кино, — твердо ответила Эльза.

— Здесь рядом идет, по рассказам, неплохой фильм об африканских джунглях.

…В то время, когда Эльза и Ганс смотрели фильм, в Москве читали радиограмму, переданную Манодзи.

Фильм окончился в 22 часа. Эльза и Крамер не спеша шли по улице.