— За мной, к лесу! — крикнула Эльза и, слегка пригнувшись, побежала к зарослям.

Густой орешник сомкнулся за ними. Эльза взглянула на светящийся циферблат часов: 3.10 ночи.

— Подождем до рассвета. Ложись! — скомандовала Эльза.

Все пятеро ее подчиненных притихли, выставив перед собой оружие. Гардекопф, Фосс, Гартман, Заммерн и Фишер… Лица у всех напряженные… Вслушивались в затихающий бой: партизаны, должно быть, отходили.

«Вот ведь как бывает, — размышляла Эльза, — мой народ сражается, а я вынуждена оставаться с врагами и переживать за них, потому что они мне нужны живые…»

Гардекопф полулежал, прислонившись к стволу столетнего дерева. Серьезный, сосредоточенный, готовый в любой момент открыть огонь. Страха он не испытывал. Изредка посматривал на всех, не выпуская из поля зрения Эльзу Миллер. Если партизаны подойдут еще, Гардекопф будет драться до последнего патрона.

Фосс зарылся в пожухлую траву и тревожно оглядывался по сторонам. Эльзе казалось, что она слышит, как стучат у него зубы. Этот боится партизан. Смерти боится. Фашистский выкормыш.

Гартман и Заммерн обстоятельно готовились к бою. Они выклали перед собой свои вещи, разложили на земле запасные обоймы. Им было страшно, но они изо всех сил старались, чтобы Миллер не заметила их состояния. Фишер находился рядом с Эльзой, ее спокойствие передалось и ему. Он с безразличным видом посасывал потухшую сигарету и внимательно прислушивался к грохоту боя.

Постепенно все стихло. Светало. Вдоль вагонов, оставшихся на насыпи, началось движение. Собирались раненые, подтягивались те, что, как и группа Эльзы Миллер, укрывались в подлеске.

Эльза со своей пятеркой также пошла к эшелону. Картина была впечатляющая: много убитых, в основном — офицеров. Паровоз и все вагоны, кроме уцелевших четырех, годились разве что на металлолом. Сгоревшие вагоны еще дымились. Вдоль состава торопливо шагали майор полевой жандармерии и штурмбанфюрер. У майора перевязана голова, штурмбанфюрер — без фуражки, в изодранном мундире.

— Фрау! Вы живы? — обрадовался начальник эшелона. — У вас такой вид, будто вы готовились к параду! Нам с вами весьма повезло — большинство ехавших в этом составе погибли. Одни — во время взрыва, другие — в бою с партизанами. А кое-кто и сам полез под пули со страху!..

Уже совсем рассвело, когда к месту крушения прибыл небольшой спасательный состав — паровоз, две платформы и два вагона. Поезд еще не остановился, а из вагонов уже выскакивали на ходу солдаты. Эльза, ее группа, майор полевой жандармерии и штурмбанфюрер поспешили навстречу.

Из первого вагона вышли оберст, оберштурмбанфюрер и еще несколько офицеров. Майор доложил прибывшим обстановку.

Оберст приказал солдатам прочесать лоб.

— Господин оберст, разрешите? — обратилась к нему Эльза.

— Слушаю вас.

Она подала свое удостоверение.

— Когда я со своей группой смогу уехать отсюда?

— Через час. Как вы себя чувствуете? Не ранены?

— Благодарю вас, вполне терпимо. Только не нравится мне эта задержка.

— Ценю ваш юмор, фрау. Задержка ваша мне тоже не по душе. Но ничего не поделаешь, в России трудно что-либо предвидеть. Вешаем, стреляем, а партизаны — повсюду! Как грибы после дождя. Вы только что из Берлина?

— Да.

— Привыкайте! Россия — страна сюрпризов, и всегда неприятных. Сколько у вас подчиненных?

— Пятеро, господин оберст.

— Можете разместить свою команду в моем вагоне. А сейчас мы осмотрим пострадавший эшелон. Вы пойдете с нами?

— Да, господин оберст.

— Тогда оберст Гофф к вашим услугам, фрау!

Нападение на эшелон было организовано со знанием дела. Группа партизан сосредоточилась в районе взрыва, точно рассчитав, какие вагоны загорятся. В такую темень пламя служило отличным освещением. Выпрыгивающие из вагонов немцы были видны как на ладони. Партизаны вели прицельный огонь, а немцы стреляли вслепую, и, по всей вероятности, вряд ли у партизан был хоть один убитый. Оберст велел проверить вокруг — может, найдут раненого. Преследовать противника было бесполезно — он, должно быть, уже далеко.

— Большие потери? — поинтересовалась Эльза.

— Вы лучше спросите, сколько живых осталось, — ответил оберст. — Сами лезли под пули. Ведению партизанской войны наша армия не обучена. Россия — это вам не Европа. Я не впервые попадаю в подобную ситуацию! Сам удивляюсь, как только удается остаться живым!

Осмотрели паровоз, который больше походил на мятый котел. Оберст повернулся к штурмбанфюреру:

— Ну и взрыв! Работы хватит на целую неделю.

— Порядок необходимо навести за сутки! Иначе нам эта диверсия дорого обойдется! Я не думаю, господин оберст, что вы соскучились но окопам. Ведь именно вам поручена охрана железной дороги на этом участке!

— А что поручено вам, господин штурмбанфюрер? Напоминать мне о моих обязанностях или бороться с партизанами? Вы до сих пор не знаете, где их база!

— Не будем пререкаться, господин оберст! Мы оба несем ответственность за происшедшее! Теперь вы, фрау, видите, куда попали?

— Да!

— Буду рад, если сумею оказать вам помощь!

— Мне нужно добраться до места службы. Вы не поможете?

— Железную дорогу за час не пустишь! В лучшем случае — за сутки. Но через час я, как уже обещал, смогу подбросить вас до ближайшей станции на машине. Вас устроит?

— Буду признательна.

К оберсту подошел перепачканный гауптман с автоматом.

— Господин оберст, мои люди ничего, кроме стреляных гильз, не обнаружили. Ни убитых, ни раненых партизан нет. Что прикажете делать дальше?

— Займитесь погрузкой раненых на платформы и в вагоны. Для ремонтных работ вскоре прибудут те, кому надлежит. Мы должны освободить пути… Вот так всегда, — пожаловался оберст Эльзе, — подорвали поезд, перебили пассажиров и скрылись. Преследовать этих бандитов в лесу — значит нести ненужные потери. Надо знать, где их база, а полиция и служба безопасности с этим справиться не могут. Как я могу гарантировать безопасный проезд по железной дороге, если партизанские банды хозяйничают в округе!

Когда прибыли ремонтники, оберст Гофф отобрал у них автобус и усадил в него команду Эльзы Миллер. Штурмбанфюрер напросился в попутчики.

На прощание оберст попросил Эльзу при встрече передать привет начальнику отделения СД Зайлеру. Они вместе служили во Франции…

Впереди было двести километров пути. Из-за плохой дороги ехали почти пять часов. Дороги военного времени о многом способны рассказать человеку. Эльза вглядывалась в следы недавних боев, стараясь все запомнить. Солдат невидимого фронта — это не обычный солдат, и борьба его не похожа на борьбу обычного солдата. Разведчику необходим сильный заряд ненависти, тогда пребывание в стане противника приобретает настоящий смысл.

Автобус привез команду к железнодорожной станции.

Гардекопф забрал документы и отправился в здание вокзала. Штурмбанфюрер предложил Эльзе немного пройтись, размять ноги после долгой тряски в автобусе.

Гуляли по перрону. В тупике эсэсовцы и полицаи загоняли в товарные вагоны толпу юношей и девушек.

— Что это? — удивилась Эльза.

— Должно быть, рабы для рейха, — предположил штурмбанфюрер. — Да, в Германии уже сегодня не хватает рабочих рук! Что ждет нас, если война затянется?

— Думаете, война затянется? — спросила Эльза.

— Русские — отличные солдаты и любят свою родину. Сложите эти немаловажные факторы, и вы сможете представить себе, какой у нас противник.

— Вы не верите в успех?

— Верю. Я не имею права не верить: член НСДАП, штурмбанфюрер СС… Если у меня возникают сомнения, на что тогда надеяться другим?

— Какой выход из создавшегося положения?

— Начало перед вами… А со временем оккупированная территория будет сплошь состоять из концлагерей и гетто.

Появился Гардекопф:

— Проездные документы я оформил.

— Какой вагон.

— Четвертый.

— Хорошо. Будьте готовы к посадке, я скоро…

…В вагоне Эльза села у окна, напротив штурмбанфюрера, Гардекопф и Заммерн рядом с ним. Остальные расположились в соседнем купе.