Голос у него был не злой, а просто нетерпеливый. Он хотел и девушке помочь и денег, может быть, заработать, и при этом в гараж не опоздать по возможности…

Девушка сделала еще шаг на его голос и споткнулась о выбоину на асфальте. Она вскрикнула и чуть не упала, взмахнув беспомощно руками.

В эту секунду оба водителя чуть не вскрикнули. Лицо девушки открылось, и оба они увидели, что на месте глаз девушки находятся два больших красных пятна…

Пятна были кроваво-красного цвета, в лунках запеклась кровь сгустками. А самое главное, не было видно самих глаз, совсем. Ни белков, ни зрачков. Как бы ни заплыли глаза у человека, все равно хоть маленькая щелочка да останется.

— Что это? — вскрикнул Алексей, подскакивая на своем сиденьи.

— Ну и дела, — протянул Степан, решительно открывая дверцу и вылезая из кабины. Алексей последовал его примеру, и вскоре они оба с двух сторон стояли возле девушки, которая уже успела оправиться от растерянности, когда чуть не упала, и опять закрыла лицо руками. На этот раз она стояла, закрыв ладонями глаза, и дрожала.

Алексей явственно ощутил, какой крупной дрожью дрожит ее хрупкое тело, когда нерешительно прикоснулся к локтю.

— Да что с вами, девушка? — спросил он.

Уже было понятно, что она не пьяная. Было ясно, что с ней произошло что-то неладное.

— Адрес-то скажете? Мы вас довезем, — предложил Степан еще раз. Он решил, что по такому случаю можно и опоздать на работу. Он еще не понимал, что произошло, но было понятно, что они столкнулись с чем-то страшным, с какой-то бедой…

— Фурштадтская улица, дом двадцать девять, — вдруг произнесла девушка, продолжая дрожать всем телом.

— Это ваш адрес? — допытывались мужики, и тогда она повторила номер дома и добавила еще квартиру. А после этого вновь завела свою мольбу о том, чтобы ее скорее отвезли домой.

— Ладно, — сказал решительно Степан, обращаясь к напарнику: — От нее все равно ничего не добьешься. Поехали, пусть тут стоит. — Не успел Алексей ничего ответить, как девушка вздрогнула, затряслась еще сильнее и неожиданно сказала безучастно:

— Я ничего не вижу… Я ничего не вижу. — Она отняла руки от лица, и шоферы отшатнулись как по команде. Глаз у девушки действительно не было. Только ярко-красные лунки на тех местах, где должны быть глаза…

Девушка так и стояла, опустив по швам руки и замерев, подставив свое лицо солнечным лучам.

Через несколько секунд первым пришел в себя Алексей и выдавил что-то про милицию и «Скорую помощь»…

— Нет, — вдруг ответила девушка. Голос ее задрожал. Он утратил свою безжизненность, и теперь в нем явно чувствовалась мольба, как и прежде, когда она просила отвезти ее.

— Домой, — повторила она, умоляя. — Домой… Фурштадтская, двадцать девять, квартира сто два.

— Ладно, — помотал головой Степан. — Надо отвезти. Давай, Леха, бери ее за другую руку, посадим в кабину.

— Втроем нельзя в кабине, — отозвался Алексей, — гаишники…

— Насрать, — коротко ответил Степан, и напарник кивнул. Действительно, насрать…

Они посадили девушку в кабину и тронулись. Теперь она сидела между ними, не шевелясь и ничего больше не говоря, опустив руки и не закрывая лицо. Водители молчали и боялись заглядывать в лицо своей пассажирке…

По утрам я отключаю телефон. Вернее, отключаю я его поздно ночью, специально для того, чтобы с утра мне не мешали звонками. По утрам я сплю. Крепко, и почти без сновидений.

Потому что работаю я по ночам.

Вы спросите меня, кто я такой… Почему работаю по ночам? Шахтер, доменщик, милиционер? Или, не дай Бог, рэкетир?

Нет, не то и не другое. И не третье тоже. Я врач. Тогда вы подумаете о том, что я работаю в больнице и у меня частые ночные дежурства. И вновь ошибетесь. Я частный врач, и мне не надо ходить ни в какую больницу на службу, тем более на ночную.

Отчего же я — частный врач — работаю по ночам? Отчего мне не спится? Ведь я сам хозяин своего времени…

Но это не так. Хозяева моего времени — мои клиенты. А они предпочитают ночное время для лечения. Почему? Потому что я — криминальный доктор, а не обычный.

Раньше я, точно, работал в больнице. Раньше все где-то работали, отсиживали положенное время за копеечную зарплату. Но это было уже давно. Так давно, что кажется неправдой.

Из больницы я уволился уже несколько лет назад и перешел на частную практику. Никогда государство не заплатит за труд положенную сумму. Всегда будет обманывать и недоплачивать. И львиную долю будет забирать себе, а тебе швырять жалкие крохи… Так было всегда, и, боюсь, будет впредь. Тоже всегда. Как писал в свое время Мандельштам:

Бедна порфира нашего государства. Ох как бедна… Насколько жестка, настолько и бедна…

Ты будешь «пахать» на государство, а потом оно жестко швырнет тебе гроши, а все остальное, что ты заработал, бережливо положит в свою казну. И будет на эти заработанные тобой деньги вести какую-нибудь очередную бесконечную войну с каким-нибудь маленьким, но гордым народом. За твои кровные, между прочим… И тебя еще будет потом упрекать в непатриотичности.

Нет уж, спасибо. Я все это раскусил уже довольно давно и не согласен участвовать в этих игрищах. Из больницы я ушел, и постепенно у меня сложилась довольно многочисленная частная клиентура. И я зажил так, как следовало зажить давно всякому разумному человеку…

Профессия, тем более, у меня отменная. Я — дерматолог. Многие люди, сталкивавшиеся с этим, понимают, какое это золотое дно, если правильно поставить дело. Если не сидеть в казенной больничке, излечивая застарелый сифилис и гонорею у алкоголиков и бомжей, а лечить тех, кто действительно хочет поправиться.

Потому что алкашу это вообще не интересно. Сколько я их перевидел в больнице за первые годы, когда работал там по распределению после института! Зачем алкашу из коммуналки лечиться? Он и так помрет в свое время. Гораздо раньше, чем загнется от сифилиса… Просто помрет от водки и дешевых вин.

Они и лечиться толком не хотели. Зато теперь, стоило мне выйти на нужный уровень, я оказался крайне важным человеком. У меня появилась клиентура, которая очень озабочена своим здоровьем и готова платить за него настоящие деньги.

Их и лечить имеет смысл. Они выполняют предписания, они способны купить хорошие лекарства.

Одна беда — они любят приходить к доктору со своими проблемами ночью. Даже не знаю почему, но это факт. Есть такая категория людей — они не переносят света дня. Вся их жизнь проходит под покровом темноты. Под покровом ночи они делают свои делишки, и ночью же приходят к врачу.

Так что я сплю до двенадцати часов дня, или даже до часу. Встаю, занимаюсь своими делами, а больных начинаю принимать только после девятнадцати.

Основной наплыв бывает между десятью часами вечера и часом ночи.

Приезжают валютные проститутки, всякие юнцы, подцепившие заразу и умоляющие спасти их… Кого только у меня не бывает.

Так что спать я ложусь только под утро, ощущая приятную тяжесть своего кошелька.

Ибо платить по заслугам они умеют, и за мое мастерство им ничего не жалко. Вот, например, проститутка… Она чувствует, что очередной клиент ее заразил. Что ей остается делать? Заражать других и дальше? Это очень опасно. Во-первых, можно попасться за это в милицию. Есть такая статья — умышленное заражение венерическими болезнями… Пока ты просто проститутка, и никто не жалуется на то, что ты его заразила, тебе никто ничего не сделает. И никакой милиции можно не опасаться. А вот после заражения… Это уже совсем другой коленкор. Тогда тебя возьмут и торжественно, под барабанный бой посадят в тюрьму. И гордо отрапортуют наверх о том, что славно борются с «негативными проявлениями». Знаем мы их…

А может быть еще гораздо хуже. Ты заразишь какого-нибудь «крутого» человека. А он возьмет да и «пришьет» тебя… Так что нет — лучше быстро вылечиться. Но где? В диспансере тебя поставят на учет. Хотя и это не так уж страшно, если подумать. Но беда в том, что лечить там тебя будут неделю или две. А это уже серьезный простой для валютной проститутки. Она не может позволить себе двухнедельный незапланированный отпуск.