Когда на виду у Элис Дэйр достал из повозки большую шкуру, предназначенную для отдыха Сибиллин, Элис отвернулась и взглянула в темноту, где двигались бесцветные фигуры, подобные теням, – это люди Дэйра собирали дрова для костра. Неважно, желал Дэйр ее общества или нет, но он рисковал, спасая ее из рук короля, который принес несчастье ее отцу и всей их семье. Поэтому она его должница. Чтобы хоть немного вернуть долг, Элис присоединилась к работающим. В густых зарослях папоротника у корней высокого дуба Элис нашла большую корягу. Она приподняла ее за конец и потащила туда, где рыцарь, друг графа, стоя на коленях, раздувал первые огоньки большого костра.

Веселая улыбка озарила лицо Томаса, когда он поднялся, чтобы поблагодарить молодую женщину.

– Благодарю вас, миледи, за этот прекрасный дар. – С этими словами он галантно ей поклонился. Элис передала неуклюжий «дар» Томасу, потом обольстительно улыбнулась и сделала грациозный реверанс.

– И я благодарю вас, великодушный рыцарь, за то, что вы освободили меня от этой ноши. – Томас захохотал – смех всегда был у него наготове, – наступил тяжелой ногой на корягу, потянул за ее дальний конец и переломил толстое бревно на две части, словно это было страусиное перо. Покачав головой в знак восхищения его силой, Элис снова отправилась на поиски. Внезапно она налетела на человека, который нес в руках тяжелую ношу. Только чудо спасло ее от того, что дрова не упали, ей на ноги.

– И-и-извините. Я-я-я прошу прощения. – Слова будто застревали у него в горле, и он залился ярким румянцем.

– Нет, это мне следовало быть осторожнее, – Элис поскорее успокоила стражника, вместе с которым она ехала верхом, и даже нагнулась, чтобы помочь ему собрать рассыпавшиеся дрова.

Арлен пришел в ужас оттого, что прекрасная леди из-за его неловкости вынуждена затруднять себя, и тут же наклонился, чтобы предотвратить это. Но он столкнулся головой с головой Элис и на этот раз не мог выдавить из себя ни слова.

– Эй, парень, что ты делаешь? – Сэр Томас помог обоим – и Элис и Арлену – подняться на ноги и пнул упавшие палки в сторону костра.

– Я-я-я… – Арлен в расстройстве скрежетал зубами. Сэр Томас понимающе покачал головой и в утешение похлопал молодого человека по плечу:

– Не старайся отвечать, но я думаю, если ты будешь спокоен, трудности с речью можно преодолеть.

Арлен покраснел еще больше, неловко повернулся и опять бросился в спасительную темноту леса под предлогом дальнейшего сбора дров.

Элис, задумавшись, неотрывно смотрела вслед исчезнувшему стражу. Значит, вот почему он ни разу не заговорил с ней во время долгого путешествия – по причине заикания, очевидно, сильно его смущавшего.

Она беспокоилась, что и он, и все другие люди из Уайта негодовали из-за того, что их граф спасает семью обесчещенного барона Кенивера. Арлен – милый парень, и, будь это в ее власти, она помогла бы ему в его трудностях.

Не обращая большого внимания на красавицу-блондинку, прильнувшую к нему, как плющ, Дэйр смотрел на переполненную повозку. Он воспринимал багаж Сибиллин скорее как несчастье, нежели победу. Этих доказательств ее триумфа оказалось гораздо больше, чем он предполагал вывезти из Кенивера. Для их погрузки требовалось гораздо больше труда и транспорта, чем было у Дэйра. Хотя он и привез пустую повозку в бывший дом барона, он предполагал, что на обратном пути они повезут в ней не только вещи, но и людей.

Дэйр предвидел, что король будет непреклонен в своем требовании отдать всех коней. Кони представляли слишком большую ценность. Поэтому он знал, что его «гости» не смогут воспользоваться лошадьми, которые больше им не принадлежали, и предусмотрительно взял с собой повозку. Но его план не был осуществлен из-за этой груды вырванных из рук королевского посланника вещей (по этому поводу Сибиллин уже давно было пора прекратить ликование, которое его раздражало). Это наглядное доказательство ее успешных переговоров привело к тому, что Уолтер, маленький Халберт и обе женщины ехали на лошадях за спиной его стражников. Вот почему они были вынуждены остановиться на ночлег, совсем немного не добравшись до замка Уайт. О лошадях нужно хорошо заботиться и не допускать длительных переездов с двойной нагрузкой.

Вначале удовлетворенная явным интересом Дэйра к результатам ее победы над сэром Лестером, очень скоро Сибиллин заметила тень недовольства, промелькнувшую на его красивом лице. Это было оскорблением ее достоинства! Она резко высвободила руку и решительно отошла от него. Она была уверена, что ее уход и невнимание способны наказать любого мужчину.

Элис снова была занята поисками дров в густой траве и под раскидистыми кустами. Обрадованная дружелюбным отношением к себе стражников, которые посчитали ее путь наиболее успешным для поисков, Элис не заметила, как другая женщина покинула и самого Дэйра и место для отдыха, которое он для нее приготовил.

Дэйр был крайне изумлен, когда обратил внимание на свою стражу. Они пребывали в расположении духа слишком веселом для людей, которые за один день проделали далекий и долгий путь. Это удивляло его, пока он не понял, что вдохновляет их на веселье Элис. Из всех его гостей только она пыталась сделать что-либо полезное. Ему это было неприятно – ведь его единственной целью было ее спасение, и это ей должны были прислуживать другие. Вскоре он увидел, что серьезный юный Халберт двинулся на помощь Элис: по-видимому, спокойный и рассудительный сын Халберта (несмотря на то, что его эгоистка-мать, как запомнилось Дэйру, постоянно тряслась над ним) был слишком благороден, чтобы позволить женщине одной нести какую либо ношу. Такое поведение Халберта произвело на Дэйра благоприятное впечатление.

В это время Сибиллин и ее брат стояли у костра, который еще полностью не разгорелся, заслоняя весь небольшой жар от других людей, которые могли подойти, и мешая Томасу работать. Заметив такую небрежность по отношению к другим, Дэйр испытал еще большее раздражение против этой пары. И тем не менее… Мрачная улыбка тронула его губы. Их относительная уединенность давала хорошую возможность найти ответы на вопросы, на обвинения Уолтера в его адрес, ответы, которые он хотел найти прямо сейчас.

Брат и сестра, протянув озябшие руки поближе к огню, были так озабочены своими удобствами, что не ожидали сзади опасности.

– Ради тебя, хотя бы отчасти, я оспорил королевскую волю и подверг себя риску. По этому праву я требую, Уолтер, чтобы ты дал мне объяснение, почему ты обвинил меня в неприятностях Халберта.

Уолтер так резко повернулся, что только чудом конец его плаща, закружившийся над пламенем костра, не был охвачен огнем.

– Почему вы посчитали справедливым обвинить меня в том зле, которое было причинено барону Кенивера? – Пристальным взглядом Дэйр как будто пригвоздил Уолтера к невидимой стене. Недвижный и с видом еще более угрожающим, Дэйр стоял молча и ждал ответа.

– Как получилось, что вас обвинили? – Обычно приторно-медовый голосок Сибиллин стал каким-то противно-кислым, как только она встала между братом и графом. – Кто же еще виновен, если были перехвачены письма Халберта к вам? Письма содержат ответы на просьбы – ваши и графа Пембрука.

Ресницы опустились на синие глаза, прикрыв их блеск, пока Сибиллин обдумывала новую линию защиты. Когда она подняла ресницы, ее глаза были подернуты нежной, манящей дымкой! Она скользнула вперед и нежно коснулась пальцами руки, тут же сжавшейся в кулак.

– Разве вы не понимаете? Заговор, который вы и Ричард организовали, чтобы поднять дворян против нашего непостоянного короля и его проклятых французских советников, был расценен как предательство. – Сибиллин тихонько провела пальцами по сильной руке Дэйра с явной целью утешить его. – Ответ Халберта на вашу просьбу оказать помощь в заговоре доказывает, что это правда.

Улыбка Дэйра была язвительной и горькой. Значит, обвинение в предательстве его самого – это только вопрос времени. Хотя он ожидал этого, доказательство скорого конца огорчило его, и слова, которые он сказал, тоже были горькими.