Ни в одной из комнат не было занавесок. Вместо них окна закрывали жалюзи, которые, казалось, рассыплются от одного прикосновения. Я надеялась, что в моей комнате все-таки будут занавески, и, улучив свободный момент, пошла посмотреть. Но мои надежды не оправдались. Я попробовала закрыть жалюзи, но шнур оторвался и остался у меня в руке.

Когда я сказала об этом Брету, он пожал плечами.

— Ну и что? — Он выглянул в окно. — Здесь нет ничего, кроме болот и холмов. Ни единой души на несколько миль вокруг, так что никто не будет за вами подсматривать.

— Знаю, но... — Я не осмелилась сказать ему, что уже начинаю нервничать.

Кровать представляла собой железный каркас с волосяным матрасом.

— Здесь нет постельного белья? — робко поинтересовалась я.

— А что бы вы хотели — пятизвездочный отель со всеми удобствами?

«Неужели нельзя вести себя немного подружелюбнее?» — подумала я.

Он попробовал кровать на мягкость, но она оказалась тверже камня.

— Вам будет удобно в спальном мешке.

Этими словами закончился наш разговор. Мне хотелось посмотреть на его комнату, но я не рискнула заглянуть к нему. Страшно даже подумать, как бы он отреагировал на такую дерзость с моей стороны.

За чаем мы все объелись. Миссис Бекинг подала к столу пшеничные лепешки, домашний хлеб и печенье, пироги с фруктами и много-много чая. Она светилась от удовольствия, когда мы благодарили ее. И даже слышать не хотела о том, что мы сами будем готовить себе завтраки; поэтому, чтобы не обижать ее, мы решили отдать ей свои продукты. Она сказала, что мы можем сами делать себе бутерброды на кухне перед каждым выходом из дома.

Мы с мальчиками отправились на поиски реки Тис и, к своему удивлению, обнаружили ее неподалеку от дома.

— Можно нам завтра искупаться, сэр? — спросил рыжеволосый Миллер.

— Вот завтра и посмотрим, Миллер, — прозвучал краткий ответ.

Вечером, перед сном, мы спланировали маршрут на следующий день.

— Если погода будет хорошей, — объяснял Брет, склонившись над картой, которую одолжил у меня, — мы попробуем добраться к подножию Хай-Кап-Ника. Оттуда поедем в Лэнгдон-Бек — это недалеко — и свернем к Биркдейлу. Потом проедем по возможности дальше, припаркуем автобус и пойдем пешком. На карте не помечена пешеходная тропа. Идти будет нелегко, но мы справимся. У всех есть топографические карты?

Ребята кивнули. Он посмотрел на меня.

— Я воспользуюсь вашей, мисс Джонс.

Если мне и пришло в голову, что он собирается пользоваться картой вместе со мной, то я очень заблуждалась.

— А вы можете вместе с Колином.

Я отвернулась, прикусив губу. Значит, он не хочет даже карту разделить со мной! Я отошла к окну и глазами, полными слез, уставилась на болота.

Меня вывел из грустной задумчивости голос Брета:

— Вы с нами, мисс Джонс? Или заранее испугались и решили отказаться?

Мне пришлось смириться, и стало все равно, что он видит мои слезы. Он как-то странно посмотрел на меня, продолжая изучать карту.

Мы уложили ребят пораньше, потому что они очень устали за день. Мое сердце забилось сильнее, когда я подумала о том, как мы с Бретом проведем остаток вечера. Но мне не пришлось долго ломать голову.

Когда после неразберихи с пижамами, полотенцами и мыльницами наконец наступила тишина, я обошла вокруг дома и залюбовалась холмами и болотами, переливавшимися в золотистых лучах вечернего солнца. У меня дух захватило от этой красоты. Вот если бы еще и Брет был рядом...

Он появился из-за угла и, казалось, удивился, обнаружив меня: стоял в нерешительности, словно раздумывая — повернуть назад или подойти ко мне, потом все же подошел.

— Чудесный вечер... — начала я.

Он кивнул, постоял немного, засунув руки в карманы, и пробурчал:

— Пойду прогуляюсь.

Берт пересек сад и вышел через калитку, а я застыла на месте, с непониманием и тоской глядя вслед его удалявшейся спине. Он что, наказывает меня за какое-то неизвестное преступление? Или таким образом вычеркивает меня из своей жизни? Неужели не может даже слова нормального сказать?

Я пошла в другую сторону. Теперь я не видела пасущихся овец, не замечала солнца, скатывающегося с безоблачного неба: я видела только удаляющуюся от меня спину человека, которого я любила.

Вернувшись, я нигде не обнаружила Брета и отправилась спать. Умываясь в ванной, я вспомнила, как миссис Бекинг пришла к мальчикам и пожелала спокойной ночи. «Вы, наверное, слышали о здешних привидениях? Так вот, не обращайте внимания на это! Привидений здесь нет. Просто по ночам из своих норок вылезают мыши и забавляются. Они не сделают вам ничего дурного. Так что спите спокойно!»

Так это не привидение? А всего лишь мыши? Я содрогнулась и пожалела, что мне придется провести ночь в этой комнате одной. Было уже совсем поздно, когда я расстелила наконец свой спальный мешок поверх матраса. Выключила свет и зажгла свой фонарик. Освещая себе дорогу, я дошла до кровати и забралась в мешок.

А потом мне стало страшно. Я испытывала примитивный животный ужас. Прислушивалась к ночным звукам, обычно приглушенным днем. Слышала блеяние овец, скрип и чей-то тайный шепот, казалось доносившийся из самой тишины.

Мне послышалось вдруг какое-то движение, чей-то тихий стон. Это не иначе как старая леди, убеждала я себя, но не верила. Меня обдало жаром и охватила паника. Сердце колотилось о ребра. Я высвободилась из мешка, понимая, что нахожусь в состоянии беспричинного страха. Что ж, сама себя накрутила, но это не имело значения. Страх не давал мне дышать, нужно было спрятаться от него, найти убежище среди привычных вещей.

У меня пересохло во рту. Я нащупала тапочки, нашла фонарь и, натянув куртку поверх ночной рубашки, открыла дверь. Ржавые петли заскрипели, и эхо разнесло этот скрип по длинному коридору. Я добралась до ванной, не смогла найти выключатель, поэтому зажгла фонарик. Стакана не было, и я зачерпнула воду рукой, чувствуя ее приятную, успокаивающую прохладу. Я вышла из ванной, посветила направо и налево, стараясь не смотреть на тени и темные углы. Не доходя несколько шагов до своей двери, я вдруг услышала сзади какой-то шум. На мое плечо легла рука, и я застыла от ужаса. Я хотела закричать, но, как в кошмарном сне, из моего горла не вырвалось ни звука. Мой рот закрыла чья-то рука, и я сразу обмякла — но не от страха, а от облегчения. Мне было знакомо прикосновение этой руки!

— Брет, о, Брет! — повторяла я снова и снова, закрывая лицо ладонями.

Не знаю, каких действий я от него ожидала, но, уж конечно, не бездушных слов, сказанных высокомерным, директорским тоном:

— Боже правый, возьмите себя в руки, мисс Джонс.

Он проследовал за мной в спальню и закрыл за собой дверь. Держа руки в карманах, он рассматривал меня бесчувственным взглядом. Я начала дрожать.

— П-п-простите, мистер Хардвик, но я не м-м-могу заснуть.

Эти давно знакомые ему слова, навевающие воспоминания о других временах, теперь отскочили от него, как от каменной стены.

— И что вы хотите от меня? — ответил он так же, как и когда-то.

— Я услыш-ш-шала шум и испугалась.

— Только не говорите мне, что боитесь привидений. — В его голосе слышалась насмешка.

Я ничего не могла ответить, потому что мои челюсти заходили ходуном. Потом мне все-таки удалось выдавить из себя вопрос, и, как только он прозвучал, я поняла, что обращаюсь к нему с возмутительной просьбой. Смешно, конечно, но в эту минуту меня меньше всего беспокоили правила приличия.

— Вы не м-м-могли бы остаться со мной, Б-брет?

Некоторое время он ошеломленно молчал.

— Остаться?! Вы в своем уме?! Вы понимаете, что вы мне предлагаете?

Я беспомощно отвернулась от него. Если он решил неправильно истолковать мои слова, я ничего не могла поделать. Вероятно, я сама напросилась.

— П-п-простите, — прошептала я, — за то, что ок-к-казалась такой н-наивной. Можете вернуться в свою к-к-комнату и от души посмеяться над моей шуткой.