Удивительно, но когда Питер развязывал повязку, туго затягивавшую глаза, пленник не произнес ни слова. Наверняка, он уже составил представление о комнате, где находился, и теперь хотел найти подтверждение правильности составленной картины.

Ей понравилась его сдержанность. И действительно, чего бы он добился грубыми словами? Очевидно, он понимал — в данной ситуации слова бесполезны. И не ошибался. Сегодня, кем бы он ни был, он принадлежал ей.

Анжела испытывала удовлетворение, ведь первый раз в жизни она держала мужчину в своей власти, чувствовала свое превосходство над ним. И она молча молила Бога, чтобы он вразумил ее, как использовать эту власть с умом.

Развязывая последний узел, Питер помедлил, взглянув вопросительно на госпожу.

— Вам известно, какую силу молва приписывает его глазам, и что случается с теми, кто смотрит в них?

Она улыбнулась суеверному беспокойству слуги, вложив в улыбку больше спокойной уверенности, чем испытывала на самом деле. Ей доводилось видеть многих мужчин. Некоторых она находила забавными, других скучными, как камень. Некоторых считала неглупыми. Но ни одного не интересовало, обладает ли она равным с ним умом. К своему безграничному огорчению она поняла — большинство мужчин только притворялись, будто их увлекает женский разговор. В действительности, они хотели либо пофлиртовать с женщиной скуки ради, либо сделать ее покорной рабыней на всю оставшуюся жизнь.

Ее единственная сестра безропотно подчинялась извечной женской доле. Но Анжелу никогда не устраивал ни первый, ни второй вариант отношений с мужчинами. Сначала, когда пришло время подумать о замужестве, Анжела надеялась найти человека, которого бы могла любить, уважать и заботиться о нем. Она даже убедила себя на время, будто любовью можно изменить человека, сделать его другим, если он окажется далеким от ее идеала. В обоих своих мужьях она надеялась найти воплощение черт, которые ей хотелось бы видеть в мужчине и отце своих детей, но жизнь развеяла ее девичьи мечты. В результате она разочаровалась в мужчинах и перестала даже думать о них, так как не видела вокруг себя никого, кто был бы достоин ее преданности. Того, кто сейчас, связанный, находился перед ней, она желала по двум причинам. Он обладал сильным телом и сильным духом. Анжела сознавала — это желание преходяще, как и все остальные, и вовсе не причина для того, чтобы поступиться ради этого гордостью.

— Да, Питер, до меня доходили басни о магической силе его глаз, особенно, об их влиянии на женщин. — Она сделала рукой знак, приказывая слуге снять с его глаз повязку. — Развяжи его волшебные глаза. Я не боюсь злых чар.

А зря. Ей следовало бы бояться.

Его глаза — о, святое небо! — его глаза моргнули, прищурились и, как две раскаленные головни, опалили ее душу. Он, словно острием копья, пронзил ее насквозь золотистым взглядом. Приковал к месту потрясающей красотой. Опутал чарами. Дьявольской притягательной силой.

У нее перехватило дух, исчезли мысли, осталось одно всепоглощающее желание приблизиться к нему. Она шагнула вперед.

Черные брови взметнулись, глаза пристально изучали ее, медленно перемещаясь от лица все ниже и ниже. От распущенных волос к губам, шее, груди… Зрачки побелели от нескрываемой ярости. Анжела почувствовала, как начинает плавиться в пылающем взгляде. А он разглядывал ее золотистыми глазами так бесцеремонно, все ниже — скользнул по животу, бедрам, длинным ногам. Снова взметнул взгляд, вперившись в ее глаза с необузданным желанием. Смущенная, она нахмурилась — не от страха, а от нерешительности. О, как она ненавидела эту нерешительность, но ничего не могла с ней поделать, околдованная чарами незнакомца.

Стараясь подавить нараставшую слабость, она ответила ему пристальным вызывающим взглядом. Раньше она часто задумывалась над тем, как чувствует себя грешник, забывший все наказы Господа и ввергнутый в пучину дьявольских страстей. Теперь поняла.

Нет, она не потеряла над собой контроль. С ним она сможет справиться и останется повелительницей.

В конце концов, кто он такой?

Этот так называемый Дьявол — всего лишь смертный человек, обитатель ее лесов, пещер и побережья. Идеально сложенный, прекрасный и сильный, как Геркулес, но все же смертный. Одни говорили, будто он состоял в армии крестоносцев короля Ричарда [1], по другим свидетельствам, его изгнали из монастыря. Анжела даже слыхала, что он занимался какой-то неблаговидной торговлей, и у него конфисковали дело и имущество. Это случилось то ли в Венеции, то ли в Александрии. Однако лишь Богу известно, кем он был раньше и откуда появился. Жители Йорка, старые или молодые, не интересовались его прошлым, их заботило настоящее. Они считали его земляком, слагали легенды о его сноровке, его беззаветной преданности делу борьбы с нововведениями короля Иоанна [2]в их графстве. Вспоминали, как он отвадил королевский флот от берегов Йоркшира, как изводил королевских сборщиков податей и при этом проявлял незаурядную хитрость. Он нападал глубокой ночью. За это йоркширцы окрестили его Полуночным Дьяволом. Хотя в течение двух лет он для многих оставался загадкой, сегодня он стоит перед ней коленопреклоненный, находится целиком в ее власти, полностью оправдывая свое прозвище и призвание.

Анжела сложила руки под грудью — привычка, усвоенная за годы пребывания в монастыре. Если бы преподобная мать-настоятельница могла хоть мельком взглянуть на этого человека, то сколько ночных часов провела бы она на коленях перед распятием, молясь о его грешной душе. Правда, набожная женщина могла бы часами молиться и о любой другой заблудшей душе, если бы молитвы освобождали ее от тяжелой работы в поле. Да и весь монастырь согласился бы последовать ее примеру, хоть это и грозило бы медленной смертью от голода.

Анжела кашлянула, стараясь не рассмеяться.

— Питер, можете оставить нас одних.

— Нет, миледи, этого я не сделаю. Да оградит нас Небо от гнева этого Дьявола!

— О, Питер, он ведь связан. Дальше двери он в любом случае не продвинется, ибо тебя я попрошу охранять выход снаружи.

Глаза Дьявола выразили безграничное удивление. Затем еще раз скользнули по ее фигуре. Какие бы мысли ни блуждали в его голове, Анжела видела — он уже знает о ней больше, чем она сама. Она вспыхнула, когда он остановил взгляд на ее груди, и ее обдало горячей волной, когда он посмотрел на низ живота. Несомненно, он сделал неправильные выводы о ее намерениях. Ха! Если женщина организовала похищение мужчины, желая удовлетворить свои низменные инстинкты, этой женщине следовало бы прочистить мозги и поучить ее тому, что называется справедливостью и порядочностью. Ибо, скорей всего, в детстве ее не обучили этим понятиям, и такое поведение свидетельствовало бы о ее распущенности.

— Но, миледи, я не могу доверять ему!

— А я могу.

— Он способен убить вас одним ударом.

Анжела посмотрела прямо в золотистые глаза пленника.

— Он этого не сделает.

— Как вы можете…

— Быть уверена? Для этого мне достаточно взглянуть на него.

Это вовсе не являлось правдой. Фактически, она рассчитывала на логику — человек, завоевавший репутацию борца за угнетенных против несправедливости, должен разобраться в том, чью сторону он должен принять, когда услышит ее печальный рассказ. Кроме того, она рассчитывает на его помощь, ей следует обращаться с ним по совести. И следует сделать это как можно скорее, пока он не составил о ней непоправимо плохого мнения, тем более, она его не заслуживала — ее поступками руководила только крайняя необходимость.

— Благодарю, Питер. Можешь подождать меня за дверью.

Она сделала слугам знак удалиться и проводила их до двери. Закрыв тяжелую дубовую дверь, она повернулась к пленнику и удивилась его напряженной позе. Анжела окинула взглядом его словно выточенный из металла профиль, широкую спину, узкие бедра, крепкие икры. Даже в такой позе в нем безошибочно угадывалась редкая грация. Ей доставляло огромное удовольствие смотреть на суровые черты его лица, гордую осанку, пристальный взгляд, следивший за каждым ее движением.