Сначала все это было похоже на игру. «Подберите себе клички, — сказали Ане в лесу, — разведывательные псевдонимы. Каждый подпольщик пусть знает лишь свой псевдоним. Только ты, Аня, будешь знать все псевдонимы». И вот Аня стала «Резедой», Сенчилина — «Лебеда», Киршина — «Роза», Бакутина — «Белена», Иванютина — «Люба Первая», Корнеева — «Люба Вторая».

Люся, Лида, Паша, Вера, тетя Варя, Мария Давыдовна… Это были очень разные люди, с разными характерами, к каждому нужен был свой подход. В одном они были одинаковы, одно их сближало — страстное желание начать борьбу с фашистами. Но хотеть бороться — одно, уметь — другое… Как покажут себя эти простые, такие знакомые, такие обыкновенные, ничем не примечательные, вовсе не героического вида люди на опасной, требующей недюжинного ума и крепкой воли разведывательной работе?

Люся сняла с гвоздя на стене старенькую парусиновую фуражку отца. Аня разорвала на четыре доли листок из тетради в косую линейку, на одной написала: «Идти». Крепко скрутила бумажки трубочкой, опустила в фуражку, перемешала. Тянули по очереди…

— Пусто! — выдохнула Лида Корнеева, раскрутив бумажку непослушными пальцами.

— Пусто! — сказала Паша.

— Идти! — едва слышно вымолвила Люся.

Улыбка сползла с побледневших Люсиных губ. До этой минуты жеребьевка казалась ей игрой. «Идти». От этого слова повеяло холодом. Идти на смерть Лебеде совсем не хотелось.

Аня Морозова с сомнением поглядела на подругу. Уж лучше Паша или Лида… Девятнадцатилетняя Люся, с первого взгляда кроткая, добродушная толстушка, была девушкой озорной, невыдержанной, вспыльчивой, необузданной на язык. Из-за такого ее характера, пожалуй, никто на Большой земле не направил бы ее на разведывательную работу. Но в тылу врага помощниками нашей разведки становились самые разные люди, нередко справлявшиеся со своими сложными обязанностями не хуже людей отборных, проверенных, специально обученных. Важно было иметь горячее, любящее Родину сердце, а опыт, закалка, знание врага приходили в борьбе.

Аня не на шутку боялась за Люсю. За ней нужен глаз да глаз. Сколько раз немцы с шумом, гамом и угрозами выгоняли Люсю с работы из-за неуживчивого ее нрава. Хорошо еще, что частей на авиабазе много, что многие из них постоянно сменяются и каждый штаб самостоятельно нанимает работниц.

Раз на кухне "стал шеф-повар приставать к девушкам, что картошку чистили. Рукам волю дает, щиплется. Одна, другая — хи-хи-хи! — и увернется, а Люська взяла фаянсовую миску да изо всех сил хвать немца по жирной его спине! Немец-ухажер ответил ударом громадного кулака в лицо. Лебеда сообразила, что дело может кончиться скверно, побежала в штаб жаловаться, крик там подняла. Кое-как сошла Люсе с рук эта история.

Люське пришлось, правда, на новую работу в другую часть устраиваться — уборщицей. Офицера по найму рабочей силы отговаривали: «Не берите эту кошечку с острыми коготками! Жалуется, скандалит, даже дерется». Однако Люсина обаятельная улыбка, ее уморительный немецкий язык, от которого все немцы животики надрывали, опять сделали свое дело. Но урок ей не пошел впрок — работая уборщицей в казарме летчиков, она утащила у одного из них письма, патроны, документы, шоколад из чемодана. Ее счастье, что летчик не вернулся в тот день с задания. Везучая она. Как знать, может, и справится Лебеда с новым заданием…

Паша Бакутина внимательно разглядывала растерявшуюся Люсю. Светловолосая, курносая, быстрая как ртуть, Люська вовсе не дурна собой…

— У тебя, Люсек, очень симпатичная улыбка, — сказала она авторитетно. — Ямочки на щеках. И смеешься ты так заразительно. Есть в тебе эта самая изюминка. В тебя вполне влюбиться можно.

— Сказала тоже! — пробормотала Люся, краснея до ушей. — Больно нужны мне они! И я им тоже!…

Аня строго сказала:

— Жребий, девочки, пал на Люсю. Пусть она докажет, что мы ей не зря доверяем, пусть выполнит это новое задание. В лесу довольны нами: хвалят за противогаз и разведсводки. Связь, кстати, держим и через твоего, Люся, двоюродного брата — Тима Позднякова.

Тогда еще Аня не понимала, что ей совсем не нужно было посвящать всех членов группы во все свои дела.

— А вот данные об аэродроме, девчата, у нас бедноваты. Знаем о нем мы очень мало. Мы не сможем сами составить план авиабазы. Поэтому «Центр» предлагает нам завязать знакомство с солдатами и рабочими аэродрома. Москва интересуется всем: организацией службы ВНОС на авиабазе…

— ВНОС? А что это за служба? — спросила Паша Бакутина, широко раскрывая глаза. Паша, осиротев, приехала в Сещу, к тетке, перед самой войной. В отличие от сещинских жителей, она плохо разбиралась в авиационных делах.

— Служба воздушного наблюдения, оповещения и связи, — ответила без запинки Аня. — Затем нам надо разведать систему ПВО.

— Это мы знаем, — вставила Люся, — противовоздушная оборона, да?

Люся, окончив в Гжатске восемь классов, мечтала стать летчицей и долго обивала пороги летных школ в Сеще и Бежице.

— Надо регулярно сообщать в лес, какие самолеты базируются у нас в Сеще и сколько их, какая у них бомбовая нагрузка, сколько самолетовылетов сделали они за сутки, сколько самолетов улетело и сколько вернулось. Расположение укрытий, каждой щели — все, каждая деталь должна нас интересовать. Надо засечь зенитные батареи, узнать калибр зениток. Узнать, где спрятаны склады горючего и боеприпасов…

— И все это я должна узнать? — шепотом спросила ошарашенная Люся. — Ой, девочки, да я и не упомню всего!

— Ничего, Люся! — храбро заявила Паша. — Я буду тебе помогать. Мне что — я ведь одна, а у вас обеих большие семьи — чуть что, всех расстреляют.

— Молодец, Паша! Для начала надо узнать номера прибывших недавно авиачастей. На это нам дают всего неделю. Мало? На войне дорог каждый час. Знаю — это трудно, почти невозможно. Но мы обязаны помочь нашим. Так что придется начать сегодня же.

— Прямо сейчас? — проговорила Люся упавшим голосом.

— Да, сейчас! — твердо ответила Аня. — Темнеет уже. Только вам надо сначала приодеться, расфуфыриться, красоту навести.

Люся и Паша, не теряя времени, сели перед зеркалом, стали «наводить красоту» — примеряли серьги и бусы Люсиной мамы, какую-то пропахшую нафталином косынку…

В эту минуту на бреющем полете, словно над самой крышей, с ревом и грохотом пролетел бомбардировщик «Хейнкель-111». От гула моторов затряслись стены, зазвенели стекла окон. Девчата переглянулись — это было похоже на грозное предупреждение…

— Чудаки они там в лесу, — проворчала Люся. — Может, они думают, что я окончила Военно-Воздушную академию имени Жуковского? Как это можно — быть разведчицей среди немцев без всякой подготовки?!

— Вот я и журнальчик ихний модный прихватила, — сказала Аня, — Надо знать, какие у них иностранные моды…

Аня достала из кармана жакета вчетверо сложенный немецкий журнал мод. Девчата вскочили, обступили Аню, стали рассматривать фотографии полуголых красоток с затейливыми прическами, в вечерних платьях, разных немок в костюмах с подбитыми ватой плечами.

— Ну, чисто принцессы все! — упавшим голосом проговорила Паша. — Куда нам до них!…

— Что?! — возмутилась Люся. — Подумаешь! Плевала я на этих фашисток! Да я себе такую прическу отчебучу! С челкой! Прима! Люкс! Сам комендант втюрится! Честное пионерское!

— Ой ли! — вздохнула Паша. — Пойди завлеки иностранного мужчину в таком тряпье. Ну, кто на нас таких посмотрит?

— У нас ведь все хорошее закопано, — пожаловалась Люся. — В яме у меня совсем новый белый костюмчик имеется и даже немножко довоенной губной помады.

— Вот еще! — всплеснула руками Паша Бакутина. — Знаешь, кто сейчас красится? Только «немецкие овчарки»! Я нарочно замарашкой хожу, чтобы не лезли черти немые!…

— Это нас не касается, — возразила Аня. — У нас особое задание! А может, тебе, Люсек, завивку сделать? Щипцы-то у тебя есть!

— Щипцы где-то валялись. Щипцы-то я вмиг разогрею — в печке жар еще есть. А что, если эту вышитую кофточку надеть? Нет, девочки, как хотите, а я не пойду на позор…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: