Кроме того, над многими судьями психологически довлела обстановка тех дней в Узбекистане, когда один арест следовал за другим, в том числе и в среде Фемиды.

Я не случайно остановился на деле Иззатова и потому, что оно фигурирует во многих воспоминаниях Гдляна. И фигурирует, как пример блестящего следствия, изобличения «махрового» взяточника. Оправдание Иззатова перечеркивает полностью все хвалебные и лживые гдляновские опусы. Какова им цена, тетерь ясно всем.

Иззатов, может быть, наиболее трагичная жертва произвола и беззакония, но далеко не единственная.

Барнаев Максуд, 1955 года рождения, кладовщик табачного склада Бухарской областной базы «Узоптбакалея», имевший на иждивении четырех малолетних детей, тоже испытал все ужасы следствия гдляновской группы, и в частности Н. Иванова.

Максуд интересовал Гдляна и Иванова ничтожно мало, но в своей стратегической линии они делали на него ставку, как на основного изобличителя И. А. Шарипова заведующего Бухарской областной базой «Узоптбакалея».

Барнаев М. по их схеме должен был дать показания о получении взяток Шариповым. После этого, имея достаточную «компру», мыслилось с ее использованием убедить Шарипова дать показания о передаче крупных взяток первому секретарю Бухарского обкома КП Узбекистана Каримову Абдувахиду и начальнику ОБХСС УВД Бухарского облисполкома Музафарову.

Однако Барнаев оказался несговорчивым, и не потому, что хотел что-то скрыть от следствия, а из-за того, что объективно не знал о взяточничестве ни того, ни другого. Тогда в ход пустили свой изобличительный метод сбора сведений о преступной деятельности самого Барнаева.

12 февраля 1985 года были получены «правдивые» показания, что на складе, где он работал, видели коробку с деньгами. Показания дал рабочий Раджабов К. Ш., который деньги якобы видел одновременно с двумя другими рабочими. Их тоже допросили, но они категорически заявили: «Денег не видели и Раджабов что-то путает». Несмотря на это, М. Барнаева берут в разработку, начинают долго и нудно допрашивать. Следователей абсолютно не интересует, откуда появились и кому принадлежат деньги, честным или нечестным путем они добыты. Их нисколько не смущает, что в то время Максуд работал только помощником заведующего складом Убайдова Ибода. И если деньги действительно были, то в первую очередь того о них и надо спросить. Однако Убайдова И. ни разу не потревожили.

Первый раз Барнаева следователи пригласили к себе 20 февраля. Он все отрицал. Не дала для следователей желанного результата и очная ставка с Раджабовым. Снова допросы; последовали словесные угрозы. Но Барнаев на оговор не соглашался.

Серия новых допросов началась 16 мая 1985 года. Протоколы, как правило, не велись.

24 мая очередной допрос. О том, что он состоялся, составлен протокол допроса, который М. Барнаевым не подписан. К нему приложена справка, составленная следователями Евстафьевым, Попковым и Морозом, из которой следует, что при допросе Барнаева был сделан перерыв на обед. Однако тот больше к следователям не явился, поэтому протокол остался им не подписан. Действительно, во второй половине дня Максуд на допрос не пришел. В 19 часов в Бухарскую городскую больницу поступил вызов скорой помощи от жены Барнаева. В 20 часов 40 минут Максуд был доставлен в больницу.

В медицинских документах зафиксировано: «Доставлен машиной «скорой помощи» с жалобами на головные боли, головокружение, шум в ушах, резкую общую слабость, боли в мышцах шеи, рвоту съеденной пищей. При поступлении в больницу отмечены множественные кровоподтеки на теле».

Со слов Барнаева, «24 мая 1985 года в 11 часов дня в здании прокуратуры Ф. Ходжаевского района меня избили следователи. Били кулаками».

Врачам назвал фамилию следователя Мавлянова.

26 мая Барнаев пишет заявление прокурору Бухарской области Матюшову Ю. H., в котором просит провести судебно-медицинское освидетельствование, расследовать факт избиения следователями и привлечь их к уголовной ответственности.

Прокурор дает указание следователю по особо важным делам прокуратуры Бухарской области Д. Курбанову начать расследование. Надо отдать должное, Д. Курбанов отнесся к поручению ответственно и вполне профессионально. Вскоре он получил убедительное заключение судебно-медицинской экспертизы:

«На основании судебно-медицинской экспертизы гражданина Барнаева Максуда Саидовича, 1955 года рождения, данных записей истории болезни за № 6719 неврологического отделения Бухарской областной больницы № 1 приходим к следующим выводам, что на его теле имели место телесные повреждения в виде кровоподтеков правого плеча, обоих предплечий, задней поверхности правой голени, ссадины левого плеча, на коже угла правого глаза, которые причинены от действия тупых твердых предметов, сами по себе относятся к категории легких телесных повреждений. Давность их причинения может соответствовать 24 мая 1985 года. Причинение их самим М. Барнаевым маловероятно».

В деле стали появляться и другие материалы, подтверждающие версию об избиении Барнаева на допросах. Он хорошо запомнил встречи с гдляновскими следователями, подробно рассказал о них. Его неоднократно вызывали на допросы, требовали дать информацию о фактах получения взяток дядей — И. А. Шариповым. Но он ничего о них не знал и не мог рассказать. Допросы следовали один за другим, правда, протоколы не всегда составлялись. Он упорно отказывался от предложений следователей писать ложное заявление на дядю.

В один из дней, когда он, жена и дети отсутствовали, у них в доме выбили дверь, провели обыск, забрали его паспорт, военный билет. Из квартиры исчезли некоторые вещи. Обыск прошел впустую, жил он со своей семьей скромно, ничего запрещенного в доме не хранил.

24 мая его жестоко избили.

Барнаев на допрос не явился по известной уже причине. Придя на работу он отпросился, так как почувствовал себя совсем плохо, ушел домой, а вечером жена и родители вызвали скорую помощь.

До 15 июня он находился на лечении в бухарской больнице, а потом родственники договорились о его обследовании в больнице города Ташкента, куда он и был госпитализирован. А в это время продолжалось следствие по его избиению. Видимо, не всех устраивало, что бухарский следователь может докопаться до нежелательной для многих истины. Из прокуратуры Союза в Бухару прилетел заместитель начальника Главного следственного управления С. И. Герасимов, взял все следствие в свои руки. Однако вскоре неожиданно для себя почувствовал, что бразды правления стали переходить в руки Гдляна и Иванова. Они стали допрашивать, вести другие процессуальные действия, подключили к их выполнению следователя Абдурахимова, человека из того круга лиц, которые подлежали проверке.

Сергей Иванович Герасимов к этому времени в центральном аппарате проработал несколько месяцев. В силу этого, видимо, не смог противостоять гдляновскому напору и скоро вовсе был отключен от следствия.

Руки же Гдляна и Иванова оказались развязанными.

Первое, что они делают, — получают заключение от врачей, что с М. Барнаевым можно проводить следственные действия. 4 июля 1985 года того доставили к Гдляну, у которого уже вызрела, надо сказать, весьма циничная, более того, садистская версия. Он предложил написать М. Барнаеву заявление, что тот был избит 24 мая 1985 года дядей И. А. Шариповым, тем самым, к оговору которого во взяточничестве склоняли Максуда. К этому времени у Гдляна уже было на руках «признание» Шарипова в избиении племянника. Потом на суде Шарипов расскажет, что «признание» у него выбили путем шантажа и насилия.