— Я видел ее и, возможно, сбавил ход. Она шла вдоль правой обочины. Я всегда стараюсь ехать осторожно и притормаживаю, когда обгоняю пешехода. Может быть, так было и на этот раз, я не помню.

— Машина шла так тихо, что совсем остановилась?

— Нет, я не останавливался.

— А со стороны могло показаться, что машина остановилась?

— Не знаю. Честное слово, не знаю. Знаю только, что я не останавливался.

Мартин Бек повернулся к Раду:

— Кажется, он только что говорил, что старается ехать быстрее, когда запаздывает?

— Говорил, точно.

Мартин Бек снова обратился к убийце. Черт возьми, он в самом деле уже думал о нем как об убийце.

— Посещение почты не было задержкой, которая потом вынуждала бы поторапливаться?

— Я всегда захожу на почту по средам, — спокойно ответил Фольке Бенгтссон. — Во-первых, отправляю письмо матери в Сёдертелье. Ну и еще дела бывают.

— Сигбрит Морд не садилась в машину?

— Нет. Честное слово, не садилась.

Вопрос был наводящий, но в обратном смысле.

— Или Сигбрит Морд все же села в машину?

— Нет, не села. Я не останавливался.

— Еще вопрос. Может быть, Сигбрит Морд помахала рукой или сделала еще какой-нибудь знак?

Снова воцарилась мучительная, непонятная пауза.

Бенгтссон молчал.

Смотрел в глаза Мартину Беку и молчал.

— Сигбрит Морд сделала какой-нибудь знак, когда увидела машину?

Еще кусок жизни ушел в небытие. Мартин Бек думал о женщинах и о том, на что можно было потратить это время.

Снова на выручку пришел Рад. Он рассмеялся и сказал:

— Ну что ты молчишь, Фольке? Махала тебе Сигбрит или нет?

— Не знаю, — ответил Бенгтссон.

Так тихо, что они едва расслышали.

— Не знаете? — повторил Мартин Бек.

— Да, не знаю.

— Почему ты не хочешь говорить ему «ты»? Уж больно вычурно получается, — сказал Рад.

— Не могу, — ответил Мартин Бек.

Это была правда. Он не мог. Хорошо хоть, хватает духу быть честным.

— Ладно, не можешь, так не можешь, — вздохнул Рад. — Кто за правду горой, тот и герой. Всяк правду хвалит, да не всяк ее сказывает.

Колльберг слегка опешил.

— Народная мудрость, — объяснил Рад, смеясь.

Фольке Бенгтссон не смеялся.

— Итак, Бенгтссон знаком с Сигбрит Морд. Не может быть, чтобы вы никогда не думали о ней как о женщине. Я задам вопрос и хочу услышать честный ответ. Какого мнения Бенгтссон о ней? Как о женщине…

Молчание.

— Отвечай, — сказал Рад. — Фольке, ты должен ответить. Только по-честному.

— Иногда я думаю о ней как о женщине. Изредка.

— Ну и? — поторопил его Мартин Бек.

— По-моему, она…

— Что она?

Фольке Бенгтссон и Мартин Бек смотрели друг другу в глаза. У Бенгтссона — голубые. У Мартина Бека (ему ли об этом не знать) — серо-голубые.

— Отвратительная, — сказал Фольке Бенгтссон. — Безнравственная. Животное. От нее разит. Но я вижусь с ней часто. А думал вот так только два или три раза. Вы это хотели от меня услышать? — спросил Фольке Бенгтссон.

— Ты отнес ей яйца в пятницу?

— Нет, я же знал, что ее нет.

Они помолчали.

— Вы меня мучаете, — сказал Фольке Бенгтссон. — Но я на вас не в обиде. Такая уж у вас работа. Моя работа — торговать рыбой и яйцами.

— Верно, — мрачно произнес Колльберг. — Мы мучили тебя раньше и теперь мучаем. Я в тот раз сломал тебе руку. Ни за что ни про что.

— Ничего, она быстро срослась. Совсем зажила, честное слово. Вы приехали, чтобы забрать меня?

Мартина Бека вдруг осенило.

— Ты видел бывшего мужа Сигбрит Морд?

— Видел. Два раза. Он приезжал на бежевой «вольво».

Рад изобразил лицом нечто загадочное, но вслух ничего не сказал.

— Может быть, хватит? — спросил Колльберг.

Мартин Бек встал. Рад снял ботинки и убрал их в сумку. Надел сапоги.

Он один догадался сказать:

— Всего хорошего, Фольке. Извини.

— Всего, — сказал Колльберг.

Мартин Бек промолчал.

— Небось еще приедете, — сказал Фольке Бенгтссон.

— Там будет видно, — ответил Рад.

За калиткой их встретило щелканье фотокамер.

Кто-то, сидя в машине, говорил в микрофон передатчика:

— Шеф отдела по расследованию убийств в эту минуту выходит со своим ближайшим сотрудником из дома убийцы Розанны. Дом находится под наблюдением местной полиции и ищейки. Убийца, по-видимому, не арестован.

Рад прокашлялся и громко объявил:

— Пресс-конференция откладывается на полчаса. Сбор в здании муниципалитета. Лучше всего в библиотеке.

До начала пресс-конференции было полчаса, и они воспользовались передышкой, желая разобраться, что же, собственно, сказал Фольке Бенгтссон. Или чего он не сказал.

— Он ведет себя в точности, как в прошлый раз, — заметил Мартин Бек. — Ясно и однозначно отвечает на все, что можно проверить.

— Он чокнутый, — мрачно произнес Колльберг.

— Вдруг перестает отвечать… — сказал Рад. — Ты это подразумеваешь?

— Мое впечатление вполне согласуется с тем, что мне известно о Бенгтссоне, — продолжил Мартин Бек. — Он настораживается, как только заходит речь о разговоре на почте и о том, что было на автобусной остановке. Знает, есть свидетели, которые могли слышать их разговор и видеть, как она сделала ему знак.

— Но зачем же ему врать, коли она просила подвезти ее? — спросил Рад. — Тем более если он не остановился.

— Не забудь, что он не видел ничего хорошего от полиции и правосудия, — сказал Колльберг. — Но пока у нас нет трупа, нет и убийства и не в чем обвинять Бенгтссона.

Мартин Бек потер переносицу указательным и большим пальцами правой руки.

Рад вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат.

— Что, пора? — спросил Колльберг.

— Еще есть несколько минут. Я только хотел обратить внимание на одну деталь, которую вы могли упустить.

— Давай выкладывай… — Колльберг понурился.

— Так вот. Фольке заявил, что знает Бертиля Морда в лицо и два раза видел его на бежевой «вольво». Это расходится с моими данными. Морд уже давно здесь не показывался. Он развелся с Сигбрит еще до того, как Фольке приехал и купил старый дом по соседству.

— Верно, — подтвердил Мартин Бек. — Я тоже об этом думал. Морд сам сказал мне, что иногда наведывался к ней, но в последний раз был у нее года полтора назад.

— Выходит, твой капитан врет, — сказал Колльберг.

— В нашей беседе с ним было много такого, что заставляло меня сомневаться в его правдивости.

— А теперь пора спускаться вниз, — сообщил Рад. — Будем что-нибудь говорить о Морде?

— По-моему, не стоит, — сказал Мартин Бек.

Пресс-конференция была в высшей степени импровизированной и весьма неприятной для Мартина Бека и Колльберга, поскольку им почти нечего было сказать.

Но и отказаться от нее они не могли, иначе журналисты не дали бы им спокойно работать.

Рад был настроен более добродушно; похоже, что ему даже весело.

Первый же вопрос был характерен своей грубостью:

— По-вашему, Сигбрит Морд убита?

Мартин Бек был вынужден ответить:

— Мы не знаем.

— Но тот факт, что ты сам и твой ближайший сотрудник находитесь здесь, разве не свидетельствует, что вы подозреваете убийство?

— Правильно, такая возможность не исключена.

— Можно ли сказать, что есть подозреваемый, но тела нет?

— Я бы так не сказал.

— А как сказала бы в этом случае полиция?

— Мы не знаем, где находится фру Морд и что с ней могло случиться.

— Но ведь кто-то был подвергнут допросу?

— Мы многих опрашивали, чтобы выяснить, куда могла деться фру Морд.

Мартин Бек ненавидел пресс-конференции. Вопросы часто носили беззастенчивый и провокационный характер. Отвечать на них было нелегко, и никакой гарантии, что ответ не извратят.

— Будет ли кто-нибудь арестован в ближайшие дни?

— Нет.

— Но возможность ареста уже обсуждалась?