Но ведь этот человек задел незажившую рану. Он так похож на Найджела. Обаятельный, красивый, самодовольный волокита. Впрочем, это не извиняет ее грубость. Надо бы догнать его и извиниться.

Ну да ладно, переживет! — успокоил Клэр реалистичный внутренний голос. Понадобится не одно резкое замечание, чтобы пробить броню высокомерия и самодовольства этого человека.

А если подумать, он получил по заслугам. Не она навязывала ему знакомство. Это он пытался «клеить» ее.

«Глаза для спальни», придумал тоже! Таких мужиков, как он, сам Бог велел ставить на место.

Клэр испытала новое потрясение, когда несколько минут спустя вышла из кафе и обнаружила, что он слоняется у витрины магазинчика эксклюзивной мужской одежды. Не успела она развернуться и броситься в противоположную сторону, как англичанин уже стоял рядом с ней.

— Вы должны дать мне шанс изменить ваше явно плохое мнение об англичанах… — Его улыбка сделала для этого все… Однако Клэр еще сильнее обозлилась. — Не все англичане — бесчестные распутники и прохвосты, хотя мы иногда и ведем себя так…

На его лице появилось покаянное выражение, хотя в глубине глаз мелькали озорные искорки. Он неисправим!

— Позвольте доказать вам это. Позвольте угостить вас бокалом вина сегодня вечером, когда дети заснут. В отеле. Если не можете… или не хотите покидать помещение. В баре, — поспешно добавил он, подчеркивая, что вовсе не помышляет о спальнях.

Клэр уже готова была извиниться… или, если не поможет, резко отказать, но он вдруг коснулся ее руки.

— Пожалуйста… Сегодня моя последняя ночь в Венеции.

Клэр вздрогнула. Все волоски на ее обнаженной руке встали дыбом, словно у ощетинившейся кошки. Никогда прежде она так остро не реагировала на мужское прикосновение.

Ей бы очень хотелось определить свою реакцию как негодование, отвращение, все что угодно, только не удовольствие.

— Я не смогу, — выдохнула она.

Вспомни Найджела, вспомни, как обаятелен и убедителен он был вначале.Хныканье ребенка прервало ее мысли.

— Я должна возвращаться! Мне нужно кормить малыша. П-прощайте.

— Я тоже возвращаюсь в отель, — добродушно сказал он, явно не принимая ее отказа… или не веря в него.

Взяв Клэр под локоток, он повел ее сквозь толпу, к ее явному неудовольствию. Ее била легкая дрожь.

— Я должен переодеться и захватить портфель, — сообщил он. — Перед дневной лекцией я встречаюсь кое с кем из участников конференции на ленче в «Чиприани».

С чувством, которое надо бы считать огромным удовлетворением и облегчением, Клэр подумала, что видит его в последний раз. Но готова была отхлестать себя по щекам за то, что почувствовала волнение, пронзившее ее тело.

— Пожалуйста. Мне не хотелось бы задерживать вас, — как можно безразличнее сказала она. — Холли не может идти так быстро.

— Я не особенно спешу. — Он укоротил шаг и вопросительно приподнял брови. — Итак… вы сказали, что в конце недели летите в Австралию. Прямо отсюда? Или сначала вернетесь в Лондон?

— Мне нужно вернуться в Лондон, чтобы забрать свои вещи. Я вылечу из Хитроу первым же рейсом, на который достану билет.

Клэр подавила раздраженный вздох. Неужели нет никакого способа отделаться от него? Почему он так назойлив? Она ясно дала понять, что не собирается встречаться с ним сегодня вечером. Зачем тратить время и силы на девушку, которая не скрывает, что он ее не интересует? Он достаточно красив, достаточно сексапилен и, видимо, достаточно богат, чтобы заполучить любую женщину, какую выберет.

Должно быть, все дело в его раздутом самомнении, решила она, презрительно поджав губы. Он не привык получать отказ и намерен давить на нее своим мужским обаянием, пока не победит. А как только ему это удастся, он тут же потеряет к ней интерес и отступит, удовлетворив свое самолюбие.

Глаза Клэр вызывающе вспыхнули. Ну, не жалей сил, приятель. Ты нарвался на девушку со стойким иммунитетом против нахальных обаятельных англичан.

— Хотя бы назовите мне ваше имя.

Ее холодное пренебрежение пошатнулось под возбуждающим взглядом его темных, с солнечными искорками, глаз. Она сглотнула комок в горле. Вряд ли есть опасность в том, что она сообщит ему свое имя. Было бы невежливо не представиться. В конце концов, они живут в одном и том же отеле. И завтра он улетает.

— Клэр. — Она с раздражением услышала предательскую хрипотцу в своем голосе, откашлялась и нахмурилась. — Клэр Мэлоун.

Но она не опустится до того, чтобы поинтересоваться его именем! Однако он поспешил назвать себя:

— Эдам Тэйт… Через несколько дней я тоже лечу в Австралию. Из Лондона.

— Правда? — Ее сердце на секунду упало. — В отпуск?

Вопрос сам собой сорвался с ее губ. Она вовсе не хотела проявлять интерес и в какой-то мере вселять в него надежду.

— С одной стороны, работа, с другой — удовольствие. У меня деловые интересы в Мельбурне. И еще я приглашен на свадьбу. Я, знаете ли, владею овцеводческой фермой на западе штата Виктория, часах в трех езды от Мельбурна. Пригляжу за своей собственностью, пока управляющий будет наслаждаться медовым месяцем.

Клэр охватило какое-то странное гнетущее чувство. Ощущение неизбежности… нависшего над ней рока. Она вздохнула, отчаянно пытаясь избавиться от предчувствий, и услышала его вопрос:

— Где вы живете в Австралии?

— В Мельбурне.

Клэр негодовала. Ее голос был все таким же хриплым, и щеки предательски вспыхнули. Она хотела ответить небрежно, показать, что ей наплевать на то, что их пути пересекаются.

Она ловила на себе его задумчивый взгляд, видела самодовольный блеск в его глазах, почти физически ощущала, как крутятся шестеренки в его мозгу.

И испытывала всепоглощающее стремление сбить с него спесь. Если он воображает, будто Клэр даст ему свой адрес и согласится увидеться с ним в Австралии…

— Мне необходимо срочно вернуться домой, — сухо сказала она. — И когда я вернусь, у меня не будет свободного времени.

— Э… семейные проблемы? Кто-то болен? — отважился спросить он.

— Это моя… — Клэр осеклась и снова нахмурилась. Ее сестре не понравилось бы, что ее личные дела обсуждаются с абсолютно незнакомым человеком. Очень сильно не понравилось бы.

Бедная Салли не хотела говорить о своих семейных делах даже с ней— своей родной сестрой. Месяцами она отрицала, что у нее вообщеимеются какие-то проблемы, придумывала всевозможные оправдания безобразному, дикому поведению своего мужа. До тех пор, пока стало совсем невозможно ни прятать, ни терпеть их. Но к тому времени Клэр была уже на другом конце света — работала в Лондоне — и могла помочь сестре только деньгами, урывая от своей зарплаты. Этого хватало лишь на то, чтобы не отключили свет и телефон. Ну и, конечно, моральной поддержкой.

— Вы не возражаете, если мы поговорим о чем-нибудь другом? — «Или вообще не будем разговаривать», — сообщил ему ее ледяной взгляд.

— Конечно, конечно, — тут же ответил он. — Вы будете искать новую работу, когда вернетесь домой? Как вы сказали… работу бухгалтера? Вы не можете вернуться в свою прежнюю фирму?

Клэр вздохнула.

— Нет.

Найджел сделал ее возвращение невозможным. Хоть он и работал в Лондоне, но, так как был одним из партнеров в солидной международной фирме, мог время от времени посещать мельбурнское отделение. Его даже могли бы перевести туда на короткий срок, как ее перевели в Лондон. Но она не продержалась в лондонском отделении запланированных шести месяцев… благодаря Найджелу.

— Я еще не знаю, чем займусь, — довольно резко ответила Клэр.

Ей трудно будет найти работу в какой-нибудь крупной мельбурнской фирме. Особенно если Найджел решит отомстить и пустит слушок о том, что она ненадежна… Он способен на это. Тем более, что считает себя пострадавшей стороной, совершенно забыв о том, что это он был неверен ей.

«Та девушка ничего для меня не значила» — такую он выбрал линию защиты. Впрочем, Клэр было совершенно ясно, что и она, его невеста, ничего для него не значит.