Когда официантка принесла заказ, Наташа наклонила голову, словно разглядывала кусочки маринованного крокодила и салат из авокадо. Но на самом деле ей не давал покоя этот вопрос.

Тома спрашивать бесполезно. Если ее подозрение подтвердится, то Том является частью заговора, и вряд ли он признает это. Наверняка постарается как-нибудь выкрутиться.

Если это действительно так.

Но это невозможно! Чарли не может быть таким жестоким по отношению к своей единственной дочери! Специально сочинить такой возмутительный сценарий, безжалостно бросая ее на съедение голодному волку, точнее, ее бывшему жениху, что, несомненно, еще хуже.

Наташе и так было неприятно узнать, что ее отец, заболев, обратился за помощью к Тому Скэнлону. Если предположить, что он на самом деле заболел…

Подозрительно и то, что Том сразу же согласился.

Она сдвинула брови, почти не замечая вкус крокодильего мяса и ароматной приправы. Еще одна ужасающая мысль пришла ей в голову. Возможно, это нелепое стечение обстоятельств целиком и полностью является задумкой Тома Скэнлона! Неужели именно он предложил ее отцу, когда они остались одни в картинной галерее, чтобы тот симулировал болезнь?

Наташа едва не подавилась кусочком мяса. Схватив салфетку, она прокашлялась, а затем тщательно вытерла губы. Должно быть, вино ударило ей в голову. Это предположение слишком нелепо. Она же видела отца. Он казался действительно больным, едва находя в себе силы поднять голову. Неужели Чарли такой хороший актер? Невероятно!

Она раздраженно пожала плечами. Если Том Скэнлон подстрекал ее отца к обману…

— Тебе не понравилось мясо крокодила? — ласково спросил Том. Выражение его лица оставалось спокойным и невозмутимым.

— Понравилось.

«Мне просто не нравятся мои мысли». Следует ли ей разоблачить и обвинить Тома… бросить ему в лицо, что она не верит в то, что ее отец на самом деле болен?

Это бы прозвучало слишком жестоко. Том наверняка принял бы ее за истеричку, которая забивает себе голову всякой ерундой.

А если она вдруг ошибается? Тогда просто выставит себя полной дурой.

Кроме того, глупо начинать перепалку в ресторане. Ведь она так решительно настроена сохранять спокойствие.

Нет… Она подождет до тех пор, пока у нее не появится возможность поговорить с отцом. Она спросит обо всем его, а не Тома Скэнлона. Она не отстанет от Чарли до тех пор, пока тот не расскажет ей правду. И только тогда она примет решение, как поступать дальше.

— Нам лучше разработать план действий на завтра, — заявила Наташа. — Прежде всего, мне хотелось бы поехать к скале Ноурланджи. И пораньше. До того, как туда отправятся туристические автобусы. Тебе приходилось бывать там раньше?

— Да, много раз. — Том откинулся на спинку стула и принялся рассказывать ей об огромной скале, о древних наскальных рисунках аборигенов, привлекающих туристов со всего мира.

Наташа не меняла тему разговора до конца ужина. Отказавшись от десерта, она порылась в кошельке. Во время ужина она старательно запоминала цены всех блюд, которые заказывала, включая и бокал вина. Подсчитав все в уме, она положила на стол несколько банкнот.

— Это моя плата за ужин плюс чаевые. Расплатись, пожалуйста, — попросила она Тома, вставая. — Мне необходимо выспаться. Я так устала, что просто с ног валюсь. Встретимся в семь утра в холле. — Нужно будет встать пораньше, чтобы успеть выпить сок и перекусить, решила она.

Когда Наташа уже отходила от стола, ей вслед раздалось:

— Спокойной ночи, Наташа.

Услышав его слова, она споткнулась. По всему ее телу пробежала легкая дрожь.

Спокойная ночь? Спать спокойно и крепко, в то время как Том Скэнлон спит в соседнем номере? И знать, что он будет рядом следующие четырнадцать дней? С тех пор, как он вернулся в ее жизнь, о спокойном сне можно было лишь мечтать.

«Кого ты обманываешь, Наташа Бил? Ты полтора года ни разу не спала спокойно — с тех пор, как Том Скэнлон ушел из твоей жизни».

Легкий туман поднимался над кустами, в то время, как они ехали к скале Ноурланджи. Эвкалиптовые деревья буквально звенели разнообразными трелями птиц: от нежных мелодий до тяжелых пронзительных криков. Наташа уверенно сидела рядом с Томом, высоко подняв голову. Ее настроение значительно улучшилось после на удивление крепкого сна.

Сегодня она наконец-то примется за работу и сосредоточится только на ней. Уже готовы камера, альбом и необходимые для рисования принадлежности: кисти, набор акварельных красок и папка с бумагой для акварели. Она с нетерпением ждала, когда сможет начать.

Если она будет думать только о достопримечательностях вокруг и живописных пейзажах, которые собирается запечатлеть, и перестанет забивать голову мыслями о бывшем женихе, то с достоинством преодолеет это суровое испытание. Нужно всего-навсего перестать видеть в нем своего бывшего жениха. И уж тем более, прекратить восхищаться его физическим преображением.

Девушка слегка вздрогнула. Снова она думает об этом! Какая же она дура! Наташа злобно покосилась на Тома. Но неожиданно ее внимание привлекло пробегавшее мимо животное.

— Смотри, там кенгуру! — закричала она, довольная, что хоть что-то внесло разнообразие в монотонный пейзаж, состоящий только из кустов, покрытых легким туманом.

— Такие крупные кенгуру обычно обитают на холмах. — Том уменьшил скорость микроавтобуса, в то время как животное поскакало дальше и скрылось в кустах. — В сухой скалистой местности, в которую мы направляемся, их полно.

Они разговаривали об особенностях климата в здешних местах до тех пор, пока Том не нашел под скалой Ноурланджи местечко в тени для парковки автомобиля.

Таинственные песчаные стены огромной скалы возвышались над ними. Ее неровные очертания четко выделялись на фоне чистого голубого неба.

— Не забудь бутылку с водой, — напомнил Том, когда Наташа взяла камеру, краски и альбом. — И панаму. — Он окинул одобряющим взглядом ее широкую зеленую рубашку, потрепанные шорты и походные ботинки. — Возможно, тебе понадобится средство для защиты от насекомых. — Его взгляд остановился на голых ногах Наташи. По всему ее телу тут же пробежала легкая дрожь. — Здесь очень назойливые комары.

Она покорно сделала все, что он велел, а затем натянула бейсболку, чтобы защитить лицо от солнечных лучей.

— Прежде всего, мне бы хотелось подняться и посмотреть на наскальные рисунки, — сообщила она деловым тоном. — А потом осмотреть окрестности. Я сделаю несколько снимков скалы крупным планом, а затем снова спущусь, чтобы запечатлеть скалу на расстоянии, а также набросаю пару рисунков. — Эти наброски, фотографии и записи помогут при работе над картинами дома, решила Наташа.

Она быстро зашагала вперед в надежде, что Том решит остаться рядом со своим автобусом в тени или будет заниматься своими делами. Но не тут-то было. Всю дорогу он неотступно следовал за ней. Или, скорее, вел ее. Казалось, он знает скалу Ноурланджи как свои пять пальцев и может рассказать историю каждого наскального рисунка, словно родился в этих краях.

Хотя это было далеко не так. Том родился и вырос на берегу Южного Уэльса, в промышленном городе Ньюкасл. Но он никогда не любил свой родной город и всегда стремился к жизни в провинции. Как только он закончил учебу, то сразу же уехал из Ньюкасла и стал работать в Квинсленде на скотоводческой ферме. Там-то и началась жизнь, полная приключений.

Наташа понятия не имела, какой работой занимался Том в Сиднее, и не собиралась спрашивать его об этом. Но, очевидно, он быстро устал от городской жизни, раз больше года назад занялся туристическим бизнесом здесь, в парке «Какаду».

Наверняка он сбежал от своей девушки в Сиднее. Снова сбежал от обязательств. «Из этого ничего не вышло», — беспечно объяснил он. Без малейшего признака боли, сожаления или сочувствия к женщине, которую он бросил.

От злости она стиснула зубы.

«Из этого ничего не вышло»… Какая удобная, короткая фраза. Какой легкий выход. Интересно, произнес ли он эту самую фразу своей девушке полтора года назад, объясняя расставание с невестой? «Наташа ушла из моей жизни… Из этого ничего не получилось…»