Либ перевела взгляд на Люка. Он сидел напротив, наблюдая за ней, пока официант убирал со стола пустые тарелки из-под салата. Либ с улыбкой подумала, что сегодня он выглядит ничуть не хуже, чем вчера.

На лице Люка тоже играла улыбка. Он сидел, лениво развалившись на стуле и, казалось, был доволен жизнью. Но это впечатление было обманчивым, в его взгляде чувствовалась напряженная сосредоточенность. Быстро глянув на убирающего последнюю тарелку официанта, он вдруг слегка наклонился вперед и игриво поинтересовался:

— Кто наградил тебя таким именем, Либерти?

Либ провела пальчиком по запотевшему стакану с холодной водой.

— Это имя… своего рода рок, — призналась она. — Видишь ли, мои родители были не совсем обычные люди.

Люк посмотрел на нее с большим интересом:

— Они были страстными поклонниками Джона Уэйна *? Или, может быть, им нравился Джимми Стюарт **?

Либ рассмеялась:

— Как в фильме «Человек, который убил Либерти Баланс»? Нет, меня назвали не в честь киногангстера, а в честь города.

Люк приподнял бровь:

— Как это?

— Да, город Либерти в штате Джорджия. Согласно семейной легенде, меня там зачали.

Люк понимающе кивнул и отпил немного пива. В фиалковых глазах Либ загорелись веселые искорки, а щеки раскраснелись.

— Слава Богу, мои родители не выбрали для ночлега город Зебулон, — хихикнула она.

Люк прищурился.

— Ну не знаю, по-моему, Зебулон подходит тебе не хуже, чем Либерти.

Либ кинула в него булочку.

— Добрый ты…

— У тебя есть братья или сестры? — продолжал Люк, поймав булочку и откусывая от нее.

— Трое — два брата и одна сестра.

— Сгораю от желания узнать их имена.

— Калифорния, Рейн и Фридом.

— Полагаю, их пол я должен угадать сам? — забавлялся Люк, отправляя в рот последний кусочек булочки.

— Фридом — моя сестра. Сводная.

— Старшая или младшая?

— Младшая. Я самая старшая в семье.

Люк слушал, слегка подавшись вперед, словно подробности о ее семье были самым захватывающим рассказом, который он слышал когда-либо в жизни.

— Калифорния Джонс, н-да… почти «кузен Индианы». Бедный мальчик, его, наверное, ужасно дразнили в детстве.

— Кэл мой самый любимый брат. Не поверишь, но он работает егерем в национальном заповеднике где-то во Флориде. Только его фамилия Родригес. Фамилию Джонс в семье ношу только я. Хотя нет, я и Дрю.

— Дрю? — Люк поднял бровь.

— Мой отец.

— Значит, твои родители в разводе, — предположил Люк. Либ снова принялась рисовать пальчиком узоры на запотевшем стакане.

— Не совсем, — вздохнула Либ. Она посмотрела на Люка — тот был явно озадачен и ждал объяснений. — Кларисса — моя мама — не признавала брак. Она… э-э… видишь ли, хиппи.

Либ напряженно ждала реакции Люка, но он не проронил ни слова.

Либ заерзала на стуле.

— Ну?

— Что «ну»?

— Все еще хочешь, чтобы тебя видели со мной на людях?

Вопрос прозвучал шутливо, но ее взгляд сохранял серьёзность. Она ждала ответа.

— А почему нет? — Люк взял ее руку в свою. Ее улыбка угасла, когда она заметила их сцепившиеся пальцы. Она отстранилась, и Люк прочел беззащитность в ее глазах. Она казалась такой юной и напуганной. Но чего же она боялась?

«Меня, — вдруг пронеслось у Люка в голове. — Она боится оттолкнуть меня тем, что рассказала».

Люк не выпускал ее руки, пока не почувствовал, что она успокоилась. Ее пальцы были почти такими же длинными, как у него, но на его широкой ладони казались очень тонкими.

— Родителей не выбирают, Либ, — мягко произнес Люк.

— Но…

— Они выбрали свой путь, — продолжил Люк. — А ты должна выбрать свой. Вот и все, что я хочу сказать.

Слегка поглаживая руку Либ, Люк взглянул ей в глаза, которые были полны слез.

Либ высвободила руку, чтобы утереть глаза.

— Это всего лишь свидание из жалости, — сказала она с тенью улыбки. — Ты должен быть предельно вежлив и холоден, чтобы я, не дай Бог, не… — Она, смутившись, отвела взгляд.

— Что?

Либ поглядела на салфетку, лежащую у нее на коленях, и, встряхнув головой, рассмеялась. Ни за что на свете она не должна влюбиться в Люка Фултона. Об этом даже не может быть и речи.

Но почему нет?

Либ снова посмотрела на сидящего напротив мужчину. Он терпеливо ждал. Черный локон упал ему на лоб, и он легким движением пальцев откинул его назад. Да, он красив, он заставляет ее чувствовать что-то особенное. Он добр и щедр. Он понимает ее с полуслова.

Тогда, что же удерживает ее?

Возможно, то, что, несмотря на все его добрые слова, он никогда не станет воспринимать ее всерьез. Он старше, и к тому же больше всего на свете любит свою землю. И наконец, ее смущает его репутация донжуана.

— Так что? — снова спросил Люк.

— Ты не должен вести себя так, чтобы мне захотелось снова тебя увидеть, — мягко ответила Либ.

Люк был безумно благодарен официанту, который в эту минуту подошел к столу. У него действительно нет времени снова с ней встречаться. И если все же когда-нибудь…

Глядя на Либ, Люк вдруг понял, что время работает не на него. Если он подождет два месяца, пока завершит свои дела, может оказаться слишком поздно.

Люк посмотрел на жареного цыпленка у себя в тарелке и отложил вилку.

— Знаешь, Либ, я тут все думал о доме мисс Харлоу, ну в смысле о твоем доме.

Либ молчала, ожидая продолжения.

— У меня есть немного денег. — Люк слегка улыбнулся. — И я был бы не прочь вложить их в ремонт твоего дома. Мы бы смогли выручить большую сумму от его продажи и стать партнерами… — Недоверие в глазах Либ заставило его замолчать. — Тебе не нравится эта идея?

Либ покачала головой:

— Ты очень щедр.

— Но?

— У меня нет намерения продавать дом.

Заметив скептицизм в его глазах, она улыбнулась. Скоро он убедится, что она говорит правду.

— Ты можешь дать мне эти деньги взаймы? — поинтересовалась Либ. — Как только получу страховку, выплачу все с процентами.

Люк произвел в уме несложные подсчеты. Доходы по некоторым вложениям и принесут ему… пятьдесят тысяч долларов, которые он вполне может вывести из оборота.

— Я могу дать тебе тридцать.

Либ поперхнулась.

— Тысяч? — Она покачала головой. — От страховой компании я получу не больше десяти, в лучшем случае пятнадцать. Я не смогу выплатить остальную сумму.

— Если ты передумаешь и решишь продавать свой дом, — не унимался Люк, — то сможешь отдать мне процент с прибыли.

— Я знаю, ты мне не веришь, — вздохнула Либ, — но я действительно не собираюсь его продавать.

Люк улыбнулся:

— Ну, тогда мы можем составить долгосрочный низкопроцентный график выплаты.

— Низкопроцентный? — удивилась Либ. — Я не хочу использовать твою доброту, ведь тебе это будет невыгодно.

Люк отодвинул тарелку.

— Еще, как выгодно, — увещевал он ее. — Если ты продашь дом и уедешь, я останусь при деньгах. Но даже если ты не уедешь, мне выгоднее отдать деньги тебе, чем положить их в банк.

— Так-так, Люк Фултон. Сколько лет, сколько зим, — прервал их чей-то голос.

Первое, на что обратила внимание Либ, были бриллианты. Они блестели в ушах, на шеи и запястьях изящной блондинки, но на ее пальцах ничего не было.

Либ взглянула на Люка — выражение его лица было непроницаемым. На короткое мгновение, прежде чем повернуться к изящной блондинке, он посмотрел Либ в глаза.

— Стейси, — холодно произнес Люк, готовый уже подняться.

— Сиди, сиди, — ласково произнесла женщина, положив Люку холеную ручку с превосходным маникюром на плечо. — Как у тебя дела?

Люк повел плечом, чтобы сбросить задержавшуюся руку.

— Прекрасно, — ответил Люк, отметив, что не помнит фамилии Стейси. Он представил женщин друг другу.

Блондинка бросила на него злобный взгляд, но это его нисколько не смутило.

— Прошло уже почти пять лет, — пожал Люк плечами.

— Не уверена, что ты вообще когда-либо знал мою фамилию, — надула губки Стейси.