Отец постоял еще некоторое время перед дверью, которую ни он, ни дочь так и не открыли. Он прекрасно понимал, что никаких дел у Мэри нет. Это отговорка, чтобы его не видеть. Для Николаса чувства дочери к нему не остались незамеченными. Зная, что во всем виноват только он сам, Картер не мог решиться начать разговор. Он всю жизнь любил свою дочь, но сумеет ли она понять, почему он ушел из семьи? Не добавит ли его рассказ чувства горечи в душу Мэри? Сегодня он так счастлив! Он увидел дочь после четырнадцати лет разлуки, увидел взрослого, самостоятельного человека, очень красивую девушку с чертами лица его собственной матери. Он всегда представлял ее только такой. Выключив телевизор, Николас отправился спать. Дочь он увидит завтра. Может быть, завтра и состоится этот трудный разговор.

Мэри достала косметичку. Надо привести лицо в порядок, чтобы отец не догадался о ее слезах. Она решила спустя некоторое время выйти к отцу. В конце концов, изменить уже ничего нельзя, и стоит ли трепать себе нервы тенями прошлого, подумала девушка.

Возле телевизора отца не было. Мэри села в кресло и задумалась о завтрашнем дне. Вернее, о психологической атмосфере, которую она всегда старалась создать сама. Так легче работать. Мэри не была азартным человеком, но пари, заключенное с Джорджем, напоминало ей о темпе, в котором она должна будет работать. Девушка взяла со столика будильник и отправилась в свою комнату. Завтра надо быть отдохнувшей. Однако нервное напряжение не проходило: Мэри не могла заснуть, как ни пыталась. Она слышала шаги отца, шедшего на кухню, звуки воды, наливаемой в стакан. Может быть, ему плохо? — подумала девушка. Не следует ли выйти к нему? Но ведь жил же он без меня до этого дня! Только перед самым рассветом Мэри забылась тревожным, нервным сном.

Николасу тоже не спалось. Он думал о приближающейся операции, о судьбе дочери, обо всем, что произошло с ним в последние годы. Опять завыло сердце, и он отправился на кухню выпить лекарства. Осторожно пройдя мимо комнаты, где поселилась дочь, Николас старался затаить дыхание, словно оно могло нарушить сон его Мэри. Стыд за свой поступок не давал ему покоя. Совсем иначе бы он прожил свою жизнь, если бы можно было ее повторить. Будь проклят тот день, когда я впервые не послушал жену и не сделал так, как она советовала, подумал больной пожилой человек.

Наступило утро. Мэри проснулась разбитой после тяжелого и короткого сна. Надо было собираться к Соудекам. Немного болела голова. Девушка заставила себя собраться, сделать обычную утреннюю зарядку. К упражнениям на каждый день она в этот раз добавила те, которые помогали снять головную боль. После прохладного душа Мэри была уже в форме; она еще раз тщательно оглядела себя в зеркале и вышла из комнаты. Из кухни доносился приятный аромат кофе.

— Доброе утро, отец, — сказала Мэри, входя в кухню.

— Доброе, Мэри, — грустно ответил отец.

— Я уезжаю к Соудекам. Не могу точно сказать, во сколько вернусь. У меня много работы, так что ты меня не жди.

— А чашку кофе?

— Спасибо, но я утром обычно ничего не ем, — сказала девушка.

— Ну тогда пока, — через силу улыбнулся отец.

Мэри вышла из дома, села в машину и отправилась в ресторан. На стоянке возле него не было ни одного автомобиля. Интересно, подумала девушка, какая машина у Джорджа. Странно, что меня задевают такие пустяки. Она действительно удивлялась себе: не в ее принципах было уделять внимание молодым людям. В жизни Мэри бывали встречи, ухаживания, признания в любви. Но как только девушка чувствовала серьезность отношения к ней, она либо своим поведением давала понять, что ухаживания ей неприятны, либо просто уезжала в другое место. Опыт жизни родителей всегда был перед ее глазами. Вера в искренность поступков мужчин была потеряна навсегда, полагала Мэри. Они всегда хотят только одного, говорила ей часто мать, — подчинить женщину себе, овладеть ею и бросить.

Мэри взяла сумочку, вышла из автомобиля и направилась к дверям ресторана. У входа стоял охранник. Девушка поздоровалась с ним и направилась к двери. В этот момент прозвучал вопрос:

— Кто вы? В ресторане еще никого нет, а без хозяина я пустить вас в здание не имею права. — Мужчина внимательно разглядывал Мэри.

— Я — родственница Соудеков. Разбираюсь в документации. Разве вам ничего не говорили, не предупреждали обо мне? — спросила в замешательстве девушка.

— Нет. Никто ничего мне не говорил. Я пропущу вас, но с условием, что вы будете неотлучно находиться на своем рабочем месте. Вы не должны заходить на кухню и в зал. — С этими словами охранник впустил Мэри в помещение, закрыл входную дверь и проводил девушку до комнаты, где ей предстояло работать. Ну и дела! — думала Мэри, шагая за охранником. Ну и отношение! Держи себя в руках. Нечего обращать внимание на всякую ерунду.

Вчера, когда Хэлен показывала ей комнату, где находились документы, у нее не было времени разглядеть обстановку. Дело в том, что в этой комнате играла ее маленькая Лили, когда матери было очень некогда. Сейчас у Мэри была возможность без посторонних и их иронии разглядеть игрушки девочки. Детская радость и непосредственность светились в глазах девушки, живое любопытство ребенка, увлеченного любимым делом. В детстве Мэри очень любила играть в дочки-матери. Судя по количеству кукол, шестилетняя Лили — тоже. Девушка осторожно перебирала кукол, придумывая им имена и бережно возвращая на место. Вся ее досада растаяла, и Мэри приступила к работе. Ей предстояло изучить расходы последних месяцев, проанализировать финансовое положение ресторана, решить задачи оптимизации и выдать рекомендации с обоснованием тех или иных затрат.

…Джордж проснулся раньше обычного. Боль в шейных позвонках была такой сильной, что невозможно было лежать. Он встал и посмотрел на будильник. До подъема оставался еще час. Джордж открыл аптечку, достал две таблетки аспирина, таблетку анальгетика, принял их и осторожно лег. Он знал, что надо протерпеть примерно минут двадцать и боль пройдет. Спать ему расхотелось, хотя резкая боль уже утихла. Джордж лежал и думал о животрепещущих вопросах — о том, что дела в ресторане идут все хуже и хуже, хотя он старался все делать как можно лучше, не позволяя себе отдохнуть хотя бы несколько дней. Джо очень любил ресторанное дело и кулинарию, но невозможно было совмещать поварское дело с работой менеджера. Видимо, придется брать еще кого-то себе в помощники.

Вчера, когда Мэри уехала, Хэлен рассказала Джорджу о причинах, приведших девушку в их края. Он и не подозревал, что у Мэри здесь живет отец, не знал также и того, что Николас был сослуживцем Стива. У Джо была удивительная способность все выслушивать и тут же забывать, поэтому он мало знал о жизни, считая все ерундой. Глазным увлечением его с ранних лет была кулинария. В детстве Джорджа часто находили на кухне, куда он сбегал от детских игр и забав. Немногословность поваров и внимание, с которым они готовили блюда, ни на что постороннее не реагируя, Джордж усвоил очень быстро.

Сначала он просто подражал им, а потом эти качества стали основой его натуры. Хэлен часто журила его за невнимание, желала своему любимому брату счастья и надеялась, что наступят времена, когда у Джо не будет такой нечеловеческой нагрузки. Но сам он не думал об этом, рассчитывая всегда только на себя.

Прошел час; отогнав невеселые мысли, Джордж встал и начал собираться на работу.

На стоянке уже стоял чей-то автомобиль, хотя всегда первой машиной, появляющейся перед рестораном, был «понтиак» Джо. Отметив про себя этот факт, но не придавая ему значения, он припарковал машину и вошел в здание. Охранник рассказал ему о приходе Мэри. Чувство неловкости и стыда за свое вчерашнее поведение охватило Джорджа. Он быстро вошел в комнату, где находилась девушка, и приветливо сказал:

— Доброе утро, Мэри! Я прошу прощения за свое скверное поведение вчера и надеюсь на вашу снисходительность.

— Здравствуйте, Джордж! Когда я работаю, то не обращаю внимания на свои женские капризы. Я на вас не сержусь, — с открытой улыбкой ответила девушка.