— Может быть, у него и так хватает работы.

— Это точно. И проекты он делает только грандиозные. Не думаю, правда, что он заполучает их одним только тяжелым и напряженным трудом. — В голосе Розенталя явственно сквозила горечь.

— Что-то я вас не понимаю.

Розенталь потер ладонями колени.

— Вы здесь человек новый, а я живу в этом городе уже несколько лет и столько же состою в архитектурном клубе. Ведь вам еще не приходилось конкурировать с Уинчестером?

— Нет. — Бет в основном занималась проектированием загородных домов для частных лиц.

— Так я и думал. Вы просто не знаете, какой он пронырливый и коварный.

Понятия «пронырливый и коварный» никак не ассоциировались с Нэшем Уинчестером.

— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду.

Розенталь заерзал на стуле.

— Когда Уинчестер переехал сюда, он пригласил меня на обед. Не только меня, всех здешних архитекторов.

— И что же в этом плохого? Наверное, хотел поближе узнать коллег.

Розенталь фыркнул.

— Вот именно! Он собирает сведения о коллегах. Пытается разузнать как можно больше, чтобы потом использовать информацию против конкурента.

— Хотите сказать, Уинчестер занимается шантажом? — Голос у Бет чуть заметно дрогнул.

— Не то чтобы шантажом… Но если узнает какую-либо пикантную подробность из личной жизни, не приминет поставить в известность клиента. Может статься, именно так он и перехватил у меня несколько крупных проектов. В прошлом у меня были проблемы: я любил выпить. Думаю, Уинчестер оповестил заказчиков о моей слабости, и я остался ни с чем.

Бет не могла, не хотела в это верить.

— Вряд ли он узнал о вашей слабости за тем обедом. Если только вы сами не разоткровенничались.

— Конечно нет. Но я слышал, что он пользуется услугами частного детектива.

У Бет давно сложилось предубеждение против частных детективов. Того типа, которого наняла бывшая жена Джона Уинстона, интересовало одно: как получить деньги за добытые фотографии. Истина ему была не нужна.

— И кто же вам это сказал?

Розенталь нетерпеливо махнул рукой.

— Вы не верите слухам. Это хорошо. Но дыма без огня не бывает. Я слышал, например, что когда Уинчестер добивался заказа на тот знаменитый парк аттракционов, он разузнал все о своих конкурентах.

— Но это вовсе не значит, что он использовал полученные сведения против кого-то.

— Не будьте наивной, мисс Террелл. Он стал таким знаменитым отнюдь не случайно.

Глаза Розенталя сверкнули злобой, и Бет насторожилась.

— Он талантливый архитектор.

— Да. Но не он один.

— Зачем вы все это мне говорите?

— Просто хочу вас предостеречь. Вы с Уинчестером, похоже, приятельствуете. Во всяком случае, я заметил, что он проявляет к вам интерес. И хотя вы действительно привлекательная женщина, его внимание к вам может быть вызвано совсем другими причинами.

— Все же не понимаю, зачем вы все это рассказываете?

— Скажем так: если заказ Осгуда не достанется мне, тогда пусть он не достанется и Уинчестеру.

Розенталь поднялся и, помахав Бет рукой, направился к группе мужчин, которые оживленно что-то обсуждали.

Бет задумалась, глядя в свой бокал. «Не будьте наивной, мисс Террелл», — сказал Розенталь. Неужели она снова попалась? Неужели Нэш не такой, каким кажется? Не была ли его откровенность просто уловкой, чтобы побольше узнать? Вдруг отыщется нечто такое, что можно использовать против нее? И самый важный вопрос: тот поцелуй — настоящий или нет?

Промучившись неделю, Бет решила, что Нэш Уинчестер — герой не ее романа. А раз так, то нечего и переживать по поводу его методов. Во всяком случае, до тех пор пока он не раскопает тот скандал с Джоном и не попробует его использовать, чтобы дискредитировать Бет в глазах Осгуда. Может быть, стоит самой все рассказать Осгуду?

Чтобы как-то отвлечься от навязчивых мыслей, Бет решила перекрасить гостиную. Ее давно раздражал цвет стен, и она решила сделать их светло-желтыми, а потолок голубым, как небо, и с белыми облаками. Тогда в холодную погоду здесь будет гораздо уютнее.

Сдвинув мебель в центр комнаты и накрыв ее, она взялась сначала за потолок, потом перешла к стенам. Часа через три у нее страшно разболелась голова. Бет, однако, мужественно терпела, решив довести дело до конца. День уже близился к вечеру, и карабкаться вверх-вниз по стремянке становилось все труднее. Ее уже буквально тошнило от головной боли.

Неожиданно раздался звонок. Кое-как добравшись до двери, Бет распахнула ее. На пороге стоял Нэш. В черной рубашке и джинсовых шортах.

— Можно?

При одном взгляде на него она вспомнила жаркие губы и крепкие объятия. Сердце у Бет забилось, голова закружилась. С трудом взяв себя в руки, она вспомнила про свой наряд: линялую красную майку и заляпанные краской оранжевые шорты — и сдернула с головы косынку.

— Ко мне войти страшно. У меня там такое…

— Ты забыла свои заколки. — Он протянул руку и раскрыл ладонь.

Забирая гребешки, Бет коснулась его руки, и ее словно ударило током. Она вспомнила, как водила пальцем по его ладони, как гладила его по лицу.

— Бет, что с тобой? Такая жарища, а у тебя руки, как ледышки!

Она потерла лоб.

— Голова болит и немножко кружится. Может, начинается грипп.

Нэш принюхался, сморщив нос.

— А что ты делаешь?

Бет кинула взгляд на свой измазанный краской наряд.

— А ты как думаешь?

Он взял ее за руку и вытащил на крыльцо.

— Сядь на ступеньку и глубоко дыши. Какая у тебя краска?

Она осторожно подняла голову.

— Не знаю. Купила на распродаже. А что?

— Скорее всего, ты отравилась. Или у тебя аллергия на эту краску.

— У меня все окна открыты.

— Тебе больше нельзя туда заходить.

Его взгляд буквально пригвоздил Бет к месту, но дух противоречия был сильнее, и она с трудом, но поднялась на ноги.

— Я сама решу.

— Бет, послушайся разумного совета. Или ты хочешь, чтобы тебе стало совсем плохо?

— Естественно, не хочу. Но мне надо закончить стену.

— Если я ее докрашу, ты согласишься посидеть здесь и подышать воздухом?

— Но ты же весь измажешься!

— А если я не такой неряха, как ты? — Заметив яростный взгляд, Нэш поспешно добавил: — Я пошутил. Вот видишь, ты надышалась парами так, что потеряла чувство юмора. Это уже серьезно.

Сейчас он выглядел таким самоуверенным и, надо признать, неотразимым.

— С чего это вдруг ты будешь красить мою стену?

— Потому что тебе нужна помощь. И если я не докрашу твою последнюю стену, ты будешь доделывать ее сама.

— Но у тебя, наверное, есть и другие дела.

— Конечно, но это не займет много времени.

— Я заплачу.

— О Господи, Бет!

— Называй цену, иначе я не согласна.

В его глазах вспыхнули веселые огоньки.

— Ну хорошо. Когда закончу, скажу, сколько стоит мой труд. Договорились?

У Бет так болела голова, что она ничего уже не соображала.

— Договорились.

Нэш взглянул под накинутые на мебель покрывала. Интересно, что стоит в комнате с желтыми стенами и голубым потолком, расписанным белыми облачками. Синее кресло. Диван с обивкой «под радугу», когда один цвет плавно переходит в другой. Внимание привлек предмет непонятной формы. Сняв ткань, он рассмеялся. Кресло-качалка! Все-таки что-то есть в Бет от ребенка. В этом они похожи.

Несмотря на свое решение выбросить Бет из головы и держаться подальше, Нэш постоянно думал о ней. И не просто думал. Его самого озадачивало то восторженное возбуждение, которое охватывало всякий раз, когда он ее вспоминал. Когда он нашел у себя в кармане гребешки с жемчугом, появился повод увидеться с ней еще раз. Просто зайти на минутку. Убедить себя в том, что вовсе не обязательно видеть ее и быть с ней рядом.

Через час Нэш отложил валик и вытер пот. Он закончил. У хозяйки не должно быть претензий. Теперь самое время поискать в холодильнике что-нибудь жидкое и холодное.