Оглушенные музыкой, они подошли к стойке бара и заказали по кружке ледяного, золотистого сидра. Пейдж не могла прийти в себя. Никогда еще в жизни она не испытывала ничего подобного. Может, только в романах читала: танец тел, танец чувств. Но чтобы такое было в реальности, чтобы она… Пейдж ужаснулась, ощутив предательский огонь на щеках. И чтобы Клэй ничего не заподозрил, отвлекла его банальным вопросом:

— А такое здесь часто бывает?

Рэйнольдс отпил глоток сидра.

— Да нет, но время от времени местные клубы устраивают подобные вечеринки.

Пейдж поправила волосы. Присутствие Клэя заставляет меня думать о том, достаточно ли привлекательно я выгляжу, подумала она. Нет, так дело не пойдет, слишком еще мало я с ним общалась. Слишком плохо знаю его. Но как же работа, Пейдж, чуть ли не наяву услышала она голос матери. А ведь правда…

— Вы думали о моей просьбе, мистер Рэйнольдс? — официально обратилась она к Клэю, явно не ожидавшему такого поворота в их диалоге. Даже в полумраке бара девушка заметила, как посуровели и потемнели его глаза.

— Я дал свой ответ в тот день, когда вы спросили…

Мужчина не успел договорить, как услышал над своим ухом бодрый голос.

— Привет, Клэй, а я как раз искал тебя. — Обернувшись, Рэйнольдс увидел похлопывающего его по плечу Рона Мерфи. — И вас, доктор Конрад, тоже. Как насчет того, чтобы вам обоим войти в комитет по организации празднования Дня независимости?

И Пейдж и Рэйнольдс вздохнули с облегчением. Неожиданное появление Рона Мерфи пришлось как нельзя кстати. Мужчины пожали друг другу руки.

— А чем, собственно, занимается этот комитет? — поинтересовался Клэй.

— Ну как чем? — Рон, как мальчишка, выпятил грудь и приосанился. — Мы своего рода ангелы-хранители праздника. Соглашайтесь… Придите хотя бы на собрание. Неужели не интересно?

— Почему же, — возразил, улыбаясь, Рэйнольдс. — Приду обязательно. Если нужна помощь, помогу. В прошлом году День независимости прошел на «ура».

— А как же, — с гордостью подтвердил Рон. — И в этот раз не хуже будет. А вы что скажете, доктор Конрад?

Лицо девушки не выражало ни малейшего энтузиазма.

— Не уверена, будет ли у меня свободное время.

— Как знаете, — разочарованно вздохнул Мерфи, а Клэй посмотрел на нее изучающе. И Пейдж сдалась.

— Но на собрание я все же приду, — пообещала она.

— Сколько еще вы собираетесь оставаться в Лэнгли? — просто чтобы не молчать, спросил ее Клэй, когда Рон покинул их.

— Думаю, месяца два — до окончательного выздоровления Дока.

— А что потом? — снова равнодушно спросил мужчина.

— Возможно, снова уеду в Африку.

Музыканты вновь заиграли, молодежь поспешила на площадку.

— Потанцуем еще? — вяло предложил Рэйнольдс.

— Да нет, наверное, — без сожаления ответила Пейдж. — Нам с Доком пора домой.

Ну и слава Богу, с облегчением подумал Рэйнольдс. Ее присутствие вызывало в нем какое-то беспокойство, похожее на страх, словно что-то настоящее, живое вдруг зашевелилось в его опустошенной душе.

— Скажите Доку, что я поработаю на его участке во вторник вместо среды.

Пейдж улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.

— Спасибо за танец, вы удивительный партнер, — сказала она и пожала его руку.

— А вы способная ученица, — ответил Клэй.

— До вторника, — бросила девушка, уже пробираясь сквозь толпу.

Вечером во вторник Клэй закрыл магазин и направился в офис, где увидел свою сестру Триш, которая сосредоточенно смотрела на экран компьютера. Почувствовав на себе взгляд, девушка повернулась на крутящемся стуле, приветливо улыбнулась ему.

— Твои дела идут в гору, объем продаж резко подскочил, — многозначительным тоном произнесла она. — От всей души поздравляю, но не пойму, как тебе это удается.

— Мой секрет — неформальный подход к делу, — ответил Клэй. — Я не просто владелец магазина, а мастер. Профессионально разбираюсь в том, что продаю, с удовольствием дам совет клиенту, любого могу увлечь своим ремеслом…

— Ты бы мог шагнуть и выше, сделать головокружительную карьеру…

— Опять ты за свое, Триш, — прервал ее Рэйнольдс. — Когда же ты поймешь, что я счастлив и тут и ничего не хочу менять.

Клэй любил сестру. Именно она после случившейся трагедии помогла ему вновь обрести себя. Мать, конечно, тоже старалась, но Триш сделала самое главное: она воскресила в нем веру в себя, желание жить.

— Лучше расскажи, как твоя работа? — переменил он тему разговора.

— Ты имеешь в виду, как идут дела у отца, не так ли? — усмехнулась проницательная Триш.

— Разве? — рассмеялся Рэйнольдс.

— Я тебя слишком хорошо знаю, — довольно заключила она. — А отец, — в ее тоне звучала грусть, — все еще надеется, что ты вернешься в его бизнес.

— Это нереально, — печально ответил Клэй. — Я уже не тот, каким был десять лет назад. Прошлое уже никогда не повторится.

— Но ты же знаешь отца. Его мир целиком и полностью подчинен логике, пользе, выгоде. Он считает, что зря потратил деньги на твое образование, что только те мужчины достойны уважения, которые носят деловые костюмы и рубашки с воротничками, сверкающими, словно снег под лучами солнца. Провал же в твоей памяти — это, по его мнению, просто досадное недоразумение, от которого ты скоро избавишься… А скажи, — Триш вдруг нахмурилась, — тебя в глубине души не раздражает, что я работаю на отца, а ты…

— Ты работаешь не на отца, а по призванию, — ответил Клэй. — Ты талантливый бухгалтер, обожаешь цифры, относишься к ним так, словно они твои дети. А вот то, что ты во всем подчиняешься отцу, мне не по душе. Но ведь это твое личное дело.

— А разве так уж это плохо прислушиваться к своим близким? Вспомни, как отец ненавидел твои занятия альпинизмом, но тем не менее уважал твою страсть к высоте. Потом случилось то, о чем он предупреждал. — Триш разволновалась и уже была не рада, что затеяла этот разговор.

— Да брось, сестричка. — Он погладил ее по голове. — Давай лучше поговорим о приятном. О том, например, что я хочу предложить тебе покататься верхом.

— Согласна. Но при одном условии.

— Интересно?

— Если в субботу едем на лошадях, то в воскресенье — к родителям на барбекю…

— Запрещенный прием, сестра, — сурово перебил Клэй. — Ты делаешь мне больно. Знаешь ведь, что это невозможно. — И, не прощаясь с ней, вышел из офиса.

Пейдж припарковала машину, достала из багажника черную сумку с медицинскими принадлежностями. Приятная усталость и чувство выполненного долга в этот день наполняли ее уверенностью в себе и любовью к жизни. Запрокинув голову, она посмотрела на небо, потом на окрестные домики и сады и, улыбнувшись своему отражению в стекле машины, зашагала к дому папаши Дока. Ее внимание привлек белый «блейзер». Где-то она уже видела этот автомобиль.

Ну конечно, возле дома Рэйнольдса, вспомнила девушка. Под ложечкой засосало, как перед экзаменом в медицинском колледже. Вокруг было тихо, ни звука, ни дуновения. Пейдж зашла в дом.

— Док?

Ответа не последовало.

Миновав лабиринт комнат, Пейдж обнаружила Дока и Клэя на заднем дворе.

— Здравствуй, милая, — поприветствовал ее старик. Как обычно, он сидел в кресле, прикрыв ноги клетчатым пледом. — Копаемся тут в инструментах.

— Да уж вижу, — улыбнулась девушка, краем глаза наблюдая, как Клэй поднимается с колен, чтобы тоже поздороваться с ней.

— Устали за день? — спросил он, оглядывая ее с ног до головы.

— День как день, — ответила Пейдж. — Много случаев простуды. Ранняя весна — коварное время, а люди, чуть выглянуло солнце, спешат на озера.

— Тебя послушать — прямо старая ворчунья, — засмеялся Док.

— Доктор Конрад, — неожиданно для самого себя предложил Клэй. — А хотите тоже махнем на озеро, чтобы не отстать от других? Возьмем лодку…

Вдвоем на лодке… Сердце девушки учащенно забилось, и, прежде чем подумать как следует, она ответила: