— Бренна, Мэрилин — моя…

— Благодарю вас. Я бы с удовольствием, но опаздываю, — отозвалась Мэрилин с обезоруживающей улыбкой. — Я и не знала, что Спенсер умеет печь булочки.

Проклятье! Бренна совершенно не желала испытывать симпатию к этой женщине.

— Вы же знаете Валентино, — сказала она. — От него можно ждать чего угодно.

— Правда? А вы давно знакомы?

— Прекрати! — зарычал Спенсер.

Бренна не могла понять, к кому он обращается, но Мэрилин опередила ее:

— Джейн еще пожалеет, что не поехала со мной.

Блондинка сказала Бренне:

— Мне очень неприятно, что приходится убегать, едва познакомившись, но Спенсер прав. Я должна забрать свои вещи. — И добавила, не поворачивая головы к Спенсеру: — Тебе, наверное, неудобно нести коробку в машину?

— Я притащу коробку, — прорычал он. — Дай только обуться.

— Туфли в спальне, — подсказала Бренна.

Спенсер пробормотал что-то себе под нос и отошел.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — осведомилась Бренна.

Мэрилин покачала головой.

— С одной коробочкой Спенсер управится. Вы извините нас, если мы вас оставим на пару минут?

— Разумеется.

Спенсер тут же вернулся. Он успел сунуть босые ноги в кроссовки, надеть чистую синюю майку. В руках у него была коробка с игрушками и прозрачная рубашка, которую он тут же сунул Мэрилин.

— Бренна, я сейчас вернусь. Послушай, она не…

— Иди своей дорогой.

Валентино ждет разочарование, если он считает, что может возвратиться к ней, разделавшись со своей прежней любовницей.

Бренна опустила телефонную трубку на рычаг. Дед, наверное, коротает время с приятелями в гольф-клубе. Бренна втиснулась в белые леггинсы и вызвала такси. Затем она отчистила, насколько это было возможно, туфли и спустилась по лестнице.

Спенсер, стоя спиной к двери, о чем-то беседовал с Мэрилин. Та также не смотрела в сторону Бренны. Оба разглядывали нечто на заднем сиденье сверкающего красного «лексуса». Бренна надеялась, что Спенсер переживает сейчас неприятные минуты, объясняя ее присутствие в его квартире. Никто не заметил, как она выскользнула из дома и скрылась за углом.

Как могла она допустить такую глупость? Он одинок, привлекателен, несомненно, обеспечен. Естественно, у него есть женщины. Возможно, десятки женщин. В том числе и она…

Бренна поежилась. Нужно быть форменной дурой, чтобы оказаться в его постели. Тьфу, да они и до постели-то не дошли! Какого дьявола она дала себе волю с абсолютно незнакомым человеком? Который к тому же вознамерился завладеть картиной деда.

Но этого не случится. В борьбе за картину она во что бы то ни стало возьмет верх над Спенсером. Ее дедушке светит тюрьма.

В ожидании такси Бренна размышляла: хватит ли у Спенсера безрассудства, чтобы еще раз проникнуть в поместье?

А что, если он первым доберется до картины?

Что ж, Бренна снова выкрадет ее.

Водитель такси окинул ее подозрительным взглядом, но, когда она назвала адрес деда, возражений с его стороны не последовало. Более того, он согласился подождать, пока она сбегает в дом за деньгами; к плате за проезд она прибавила весомые чаевые.

Едва она оказалась у себя, раздался телефонный звонок.

— Бренна, почему ты сбежала? — громыхал в трубке Спенсер.

— У тебя в квартире стало слишком тесно.

— Это моя сестра.

— Правда? Я видела фотографии твоих сестер. Ни одна из них не тянет на роскошную блондинку.

— Мэрилин выкрасила волосы.

— Перед тем как заехать за своими секс-игрушками? — издевательски уточнила Бренна.

— Именно!

— Спенсер, ты отвратителен.

— Послушай, мои сестры отправляются в гости к подруге и хотят сделать ей сюрприз. Вся эта дребедень — просто шуточный подарок.

— И сестры твои отвратительны.

— Бренна, у обеих есть дети. Естественно, они не хотели, чтобы обнаружить дома нечто подобное, и потому попросили меня подержать коробку у себя. Честное слово. Скажи спасибо, что ты не видела, какой торт лежал в машине у Мэрилин. Не думаю, что где-нибудь в промышленных масштабах выпекают торты, в точности воспроизводящие анатомические формы.

— Спенсер…

— Бренна, послушай, я понимаю, что мне нужно было вас познакомить, но я попросту растерялся, потому что Мэрилин явилась совершенно неожиданно. А язвительность — ее вторая натура, и я боялся того, что она может сказануть. Бренна, давай начнем заново. Прошу тебя!

А если он говорит правду и та женщина — сестра, а не любовница? Бренна тщетно пыталась вспомнить лица его сестер на фотографиях. Когда она рассматривала снимки, ее внимание было приковано вовсе не к ним. Да какая разница, сестра ему эта блондинка или нет? Ей это безразлично.

— Бренна, мы забываем о главном.

— О картине моего дедушки?

Пауза.

— Ты согласна, что в нашем распоряжении меньше двух суток? В понедельник приедут оценщики, — напомнил Спенсер.

Бренна крепче сжала трубку.

— Мне бы не хотелось нечаянно нарваться на тебя в спальне Хэддена. Поэтому я предлагаю объединить усилия.

— Мне казалось, ты собирался посетить поместье в одиночестве.

— Я передумал. Давай сначала добудем картину, а потом продолжим спор о том, чья она.

— Нам обоим известно, чья она.

— Бренна!

Спенсер прав. Самое важное — завладеть картиной до появления экспертов. Вдвоем они смогут гораздо быстрее обыскать усадьбу.

— Какие у тебя планы? — спросила она.

— Сколько продлится сборище ДФЗ?

— Представления не имею. Но я уверена, что безопаснее пойти туда сегодня вечером, когда в доме не будет никого, кроме экономки и ее мужа. А если, на наше счастье, они уйдут куда-нибудь, скажем в кино, то весь дом будет в нашем распоряжении.

— А если не уйдут? — спросил Спенсер.

— Тогда нам придется вести себя очень тихо.

— Я заеду за тобой в шесть. По дороге купим что-нибудь перекусить.

— Зачем?

Теперь он не скрывал раздражения:

— Затем, что в тюрьме отвратительно кормят. В случае неудачи нас ждет тамошний ужин.

— Спенсер, это не смешно.

— Сам знаю. — Он долго молчал, а затем добавил изменившимся голосом: — Мэрилин забыла наручники.

Бренна закашлялась.

— Мне нужно принять душ. Какой дьявол потянул ее за язык?

— Ты совсем недавно это делала, — заметил Спенсер. — Но я воображаю тебя в душе. Тебе бы понравилось мыться прикованной наручниками к крану?

— Что-о?

— Бренна, я почти вижу тебя. Ты мокрая, и я тебя намыливаю.

— Спенсер!

Она уже теряла голову от возбуждения.

— Приезжай, и мы попробуем! А хочешь, прицепи к крану меня.

Вставшая перед глазами картина волновала ее.

— Ты извращенец, — прошептала она.

— Сама виновата. У меня не было фантазий такого рода до знакомства с тобой.

Бренна ощутила, что ее пальцы, сжимающие телефонную трубку, стали влажными.

— Тебе не стоило уделять так много внимания эротической живописи.

Хриплый смех Спенсера пронизал ее с головы до пят.

— Она навела меня на кое-какие мысли, — сообщил он. — Одну из них мы уже воплотили.

— Не хочу об этом говорить.

— Говорить я тоже не хочу, а повторить не отказался бы. Ты видела скульптуры в ванной Хэддена?

Она видела те скульптуры.

— Женщин такие вещи не возбуждают, — солгала она сквозь зубы.

— Ты не просто женщина, Бренна, — промурлыкал Спенсер. — Тебе все понравилось. — Будь он проклят!

— Я видел, какими глазами ты смотрела на картины. Хочешь как-нибудь попробовать одну из этих поз?

Да.

— Спенсер, я прощаюсь.

Следует немедленно повесить трубку, иначе воображение погубит ее.

— Хорошо. Увидимся в шесть. Между прочим, я предпочитаю черный атлас и кружева.

Да когда же это кончится! В шкафу у Бренны целый ворох черного кружевного белья.

— Во сне, Гриффен.

— В мечтах, — мягко поправил он и положил трубку.