"Заинтересовались, кажется... А что, играя этими двумя цифрами можно не допустить к выборам противников или даже столкнуть их лбами. Например, кандидат А, не прожил в своём округе трёх лет, но прожил их в соседнем, где также хочет боллотироваться кандидат Б. И вот уже кандидат А начинает поддерживать альтернативные выборы, надеясь на победу. А таких случаев может быть сколько угодно, аппарат сейчас перетряхивают часто, боясь кумовства".
-Мне нравится мысль об отзыве,- вступает молчавший до этого Киров.- повышается ответственность депутатов.
"Кажется они всё же сейчас думают о первом предложении и уж, конечно, не о себе... В Москве и Ленинграде у них серьёзных соперников нет".
Конец вечера прошёл без деловых разговоров, Сталин угощал вином, присланным ему с Кавказа (какая-то кислятина больше смахивающая на виноградный сок), расспрашивал о моей работе, рассказывал о смешных случаях во время своего путешествия по Европе в 1912-ом году. Прощаясь, как радушный хозяин, сам помогал мне надеть шинель. Похоже смотрины у Сталина прошли не плохо...
Ленинград, улица Мира 17,
КУрсы Командного Состава ПВО,
23 февраля 1935 г. 10:15
"Последние десять метров до двери пролетаю как на крыльях. Соскучился по настоящей работе, по своим: Оле, Павлу, ребятам из лаборатории. Павла и Москвина увидел издалека на плацу, идёт торжественное построение, зачитывают приказ наркома".
Толкаю дверь в особый отдел и она на удивление легко подаётся. Оля, грациозно склонившаяся над стоящим на полу фикусом и поливающая его из заварочного чайника, радостно поворачивается, но вспыхнувшая на её лице улыбка быстро гаснет.
-Не тот,- констатирую я очевидное.- что ж суду всё ясно, ну, давай, облегчи свою душу, дочь моя.
"Дочь криво улыбается. Молчит. В глаза не смотрит. С плаца доносится троекратное ура... Пожалуйста, чистый эксперимент- любовь с сознанием не передаётся. Интересно, что со мной не так? Высокий, красивый, с орденом. Хотя я, ведь, тоже это почувствовал, вернее, перестал чувствовать, так что нечего строить из себя оскорблённую в лучших чувствах невинность".
-И как далеко это у вас зашло?- забрасываю я наживку, и Оля прямо-таки задыхается от возмущения.- Понятно, а то уж я думал у меня кальция в организме не хватает.
Легко уклоняюсь от тряпки с висящей на стене доски, но она находит себе другую жертву в лице (буквально!) вошедшего в комнату Павла.
-У нас это,- он недоумённо растирает мел по щеке.- щас заседание у начальника...
"Уже докладывает о своих передвижениях, ну-ну... подхожу к столу и отворачиваюсь, чтобы не было видно моей реакции на их воркование. Открываю новую толстую книгу, появившуюся на столе за время моего отсутствия. "Научные работники Ленинграда. 1934 г.". Ценная вещь! Адрес, телефон и место работы".
-Паш, тебя начальство не ждёт?- напоминаю не оборачиваясь.
-А... Точно! Бегу!- хлопает дверь.
Маню Олю в коридор, после того как у нас установили телефон, мы все неслужебные разговоры ведём снаружи.
-Ну и как ты собираешься из этой ситуации выбираться?- сажусь на широкий подооконник.- Ехал я тут в одном купе с начальником НТО...
-Это где картотеки?- оживляется Оля.
-Да,- продолжаю приглушённым голосом.- так вот, у них большая реорганизация помноженная на нехватку людей, и похоже, что, по крайней мере, до 36-го года они смогут обслуживать только самые срочные запросы. Времени у нас не так уж и много...
-У меня есть план,... но нужен труп, желательно полуразложившийся...- будничным тоном сообщила моя милая помощница.- женский, где-нибудь подальше, на периферии, но чтоб был не местный. Труп далеко не повезут, похоронят на местном кладбище. По машиному паспорту сделают запрос в Загорск, затем в Ленинград. После этого её карточку отправят в архив. Что скажешь?
"Бр-р-р, представил себе картину".
-Скажи, а вариант мирной жизни с любимым человеком ты даже не рассматриваешь?- Неожиданно мне в голову приходит совсем простая мысль. Оля ошеломлённо смотрела на меня.- Подготовишь до лета себе замену, посетишь если нужно несколько наших клиентов с новой порцией информации когда я уйду, и выходи замуж, учись, учи. По любому проживёшь свою жизнь полезнее, чем эта, приговорённая своими дружками к смерти, уголовница. Всю жизнь, ведь, провела на войне, поживи здесь в нормальной стране, с нормальными людьми, за всех за нас. К тому же, в том мире мы продолжаем воевать...
Неожиданно она всхлипнула и встала рядом справа, глядя вниз в окно.
"Что это она, не замечалось этого за ней раньше... Неужели и правда не думала об этом? Похоже, что так".
-Ты погиб там 25-го ноября, когда мы возвращались домой.- Оля поднимает на меня полные слёз глаза.- Меня спасая.
"Да что ж за напасть за такая, самые героические страницы своей истории я не помню... Хотя, что это, собственно, меняет. Парень-то этот молодой чем виноват, что я его жизни лишаю"?
Привычным движением откидываю назад голову и растопыренными пальцами массажирую голову.
-Стой,- властные нотки опять возвращаются в её голос.- ну и как ты собрался возвращать ему сознание?
Вопросительно смотрю на Олю, которая пытливым взглядом исследует мой шрам.
-У тебя пуля сожгла три тактильные площадки из десяти необходимых,- почти весело сообщает мне она.- видишь даже волосы здесь не растут.
-Ты уверена?
-Конечно уверена,- её тон не оставлял никаких сомнений.- это же я на тебе эксперименты ставила. Помнишь?
Из ступора меня выводит телефонный звонок, донёсшийся из-за закрытой двери кабинета.
-Чаганов слушает.
-С приездом Алексей,- сразу узнаю голос начальника отдела кадров и ясно представляю как он сейчас пытается прикрыть свою явно проступающую лысину длинными височными прядями, глядя в стеклянную дверь книжного шкафа, и невольно улыбаюсь.- ты наверно в курсе наших изменений (скашиваю вопросительный взгляд на стоящую рядом Олю и прикрываю левой рукой микрофон , она делает знак... потом,... не важно)... Товарищ Заковский сегодня подписал приказ о назначении тебя начальником отделения: девятая категория- три шпалы, оклад 450 рублей (толчок в бок). Получаешь также ставку помощника отделения (седьмая категория). Зайди распишись в приказе...
-Спасибо, Иван Иваныч.- Бросаю трубку на рычаг, возвращаемся на исходную в коридоре.
-Смотри, всё равно Заковского назначили. Глубока колея истории,- Оля согласно кивает.- и ведёт она в нужном нам направлении. Начинаю искать себе помощника... тебе в ученики.
Ленинград, проспект К.Либкнехта (Петроградка) 22/24,
25 февраля 1935 г. 18:00
'Не спеша иду по Петроградке в направлении Тучкова моста не обращая внимания на поднявшуяся метель и пощипывающий уши мороз. Какое-то опустошение на душе, всё, некуда больше спешить. Умер Чаганов. Точно. Сегодня утром повинуясь минутному порыву пытался перезагрузить сознание, но ничего не вышло. Права была Оля. Проклятая пуля. Хотя причём тут пуля, всё из-за меня. Да из-за меня и что, уверен- сам Алексей поступил бы точно также. Абы да кабы, история не знает сослагательного наклонения. Или знает? Я- сослагательное наклонение истории. Или я слишком слаб чтобы дать истории новое наклонение? Закончится мой бегунок и дальше что? В прошлой жизни у меня никаких особых способностей к науке не обнаружилось, да и к руководству людьми. Ну и что, а мой опыт уже ничего не значит? А инсайдерская информация? Главное у меня есть молодость, здоровье и желание работать. Надо жить полной жизнью'!
'Выхожу из просторного лифта на четвёртом этаже доходного дома. А не плохо живёт старший лаборант Центральной Радио Лаборатории без высшего образования. Слава богу сейчас наука ещё не полностью обюрократилась и людей ещё ценят за их ум. Так, полуоткрытая дубовая дверь налево квартира 22, о-го... вот это толщина у двери, сантиметров двенадцать точно. Сколько же такая дверь весит? Амбразура в ней прикрыта металической шторкой с выпуклой надписью- 'Для писемъ'. Лестничная клетка в сине-бело-голубых тонах, чугунные перила украшены коваными венками... Ряд табличек с именами жильцов и указанием сколько раз звонить (квартира, всё-таки коммунальная). Лосев О.В.- три раза'.