— Почему ты так очаровала меня? — задумчиво спросил Пол, на этот раз с серьезным выражением лица.

Прежде чем она сумела найти ответ, раздался звонок в дверь. Пол и глазом не моргнул. Он сидел, уставившись на нее.

— Ты не собираешься открыть? — несколько неуверенно спросила Элин.

Он улыбнулся:

— Сегодня для всего остального мира я официально мертв.

Она ощутила теплое удовлетворение. Он не хочет видеть никого, кроме нее.

— Ты кого-то ждал?

— Никого.

Новый звонок — резкий и нетерпеливый.

— Пожалуй, нужно ответить.

Пол вздохнул:

— Только для того, чтобы доставить тебе удовольствие!

Он отодвинул стул и встал. Когда Пол надел халат и небрежно завязал его, Элин восхитилась его красотой. Какое ей дело, сколько женщин делили с ним постель? Сейчас он принадлежит ей, только ей! А того, кто неожиданно посетил его, Пол не примет. Раздался еще один звонок, и он открыл дверь.

— Доброе утро, — беззаботно произнес Пол. — Или день?

— Мистер Дуглас…

У Элин внутри все оборвалось. Она услышала голос матери — бархатный голос, которым мать неизбежно пользовалась при выражении сдержанного неудовольствия.

— Простите, что прерываю ваш… ваш…

— Завтрак, — услужливо подсказал Пол.

Элин ясно представила, что подумала мать при виде Пола в неплотно подпоясанном халате. А каково ей будет увидеть совершенно обнаженную дочь?

— Я Лаура Грейст, мать Элин.

— Разумеется. Жаклин мне много рассказывала о вас, Лаура. Рад, наконец, познакомиться с вами!

Элин чуть не задохнулась. Непочтительные манеры Пола не оставили камня на камне от высокомерного достоинства матери.

— Мистер Дуглас…

— Пожалуйста, называйте меня Полом. Практически я могу считаться членом вашей семьи!

— Мистер Дуглас… — Голос матери был ледяным. — Я все утро пыталась связаться с моей дочерью Элин. Ее нет дома, и…

— Правильно! Она у меня, мы завтракаем. Фактически уже приступили к кофе. Хотите присоединиться к нам? Немного поболтаем, а потом приступим к серьезному разговору.

Элин чуть не умерла на месте. Ей в голову ударил адреналин, душа ушла в пятки. Она бросилась в спальню за халатом. Как смеет Пол быть столь несдержанным? Как он может так возмутительно разговаривать с ее матерью?

— Элин… у вас?

Элин представила себе шоковое состояние матери. Если она войдет, ей ничего не останется, как только все отрицать.

— Разумеется, у меня. А где же ей быть? — Пол нахмурился, словно мать Элин не понимала самых простых вещей. — Проходите, Лаура! Ваша дочь в полной безопасности.

— В безопасности?! — раздался сердитый пронзительный крик.

— Я ни за что в мире не обижу ее, — серьезно заявил Пол. — Вы проходите или нет, Лаура? Мне как-то неудобно разговаривать с вами в дверях в халате. Хотя, если подумать, Элин, возможно, предпочла бы поговорить с вами в своем! — Он высунул голову из двери и широко улыбнулся ей. — А, я вижу, ты уже одета! Не стесняйся мамы. В конце концов, она же тебя родила!

— Я пройду! — решительно заявила мать.

— Добро пожаловать, — широко распахивая дверь, пригласил Пол.

Элин напряглась, хотя понимала, что он прав и ей нечего ни стыдиться, ни стесняться. Но ей не хотелось причинять боль матери или даже просто обижать ее. Лаура Грейст прошла и резко остановилась, когда увидела дочь сидящей за столом.

Элин попыталась миролюбиво улыбнуться:

— Здравствуй, мама!

Возмущенный взгляд матери стал еще более возмущенным, скользнув по шелковому халату, под которым, очевидно, ничего не было, кроме наготы.

— Вот как! До чего дошло! Ты позволила этому человеку обольстить тебя!

В душе у Элин все забурлило. Ну почему мать всегда ошибается? Почему всегда осуждает ее, даже не попробовав встать на ее место?

— Это не так, мама, — медленно произнесла она. — Я тоже имею право голоса. Фактически Пол научил меня многим хорошим вещам, и я ему очень благодарна.

Такой ответ, по-видимому, окончательно потряс Лауру Грейст. Она ожесточилась.

— Эли, сколько раз тебе говорить, что мне не нужна твоя благодарность? — со страдальческим выражением лица спросил Пол. — Что подумает твоя мама, если ты заговоришь о благодарности? Это я должен благодарить вас, Лаура, за то, что вы произвели на свет такую чудесную женщину, как ваша дочь. Роберту здорово повезло с женой! Пожалуйста, располагайтесь как дома! — Он придвинул ей кресло, приглашая сесть за стол вместе с ними.

Лаура Грейст посмотрела на него как на сумасшедшего, слегка покачала головой и снова уставилась на дочь.

— Он вскружил тебе голову, Эли! — с осуждением произнесла она. — Утром я не поверила Линде, когда она рассказала, что ты выкинула вчера вечером. Тебя растили не Для того, чтобы ты вела себя так грубо! Но теперь я этому верю. Я могу поверить всему!

«А разве я в этом сомневаюсь? — цинично спросила себя Элин. — Разве родители не всегда верили всем рассказам Линды? Впрочем, сейчас это не имеет значения. Значение имеет только Пол! В любом случае отвечать матери бесполезно». И Элин придержала язык.

— Великолепно! — произнес Пол. — Ужасно иметь такую закрытую душу, Лаура. Вы должны открыть ее всем испытаниям жизни. А теперь сядьте. Я принесу вам чашечку кофе. Какой предпочитаете?

— Не нужен мне ваш кофе! — огрызнулась она. — Мне нужно поговорить с дочерью. Если не возражаете.

— Ни в коем случае. Эли, мама хочет с тобой поговорить. Но прежде чем вы начнете, Лаура, позвольте предупредить вас, что я не потерплю никаких ссылок на слова и поступки Линды! Эли уже достаточно настрадалась из-за нее. Насколько я понимаю, Линда пользовалась всем вашим вниманием, а также всем, что она могла отнять у Элин. Даже ее мужчинами. Линду следовало бы отшлепать, а вместо этого вы с отцом поощряли в ней алчность и эгоизм. Я чуть не сделал это за вас, когда она попробовала соблазнить меня!

Элин с удивленным вздохом перевела взгляд с совершенно шокированной матери на невинно улыбающегося Пола.

— Боюсь, это правда, Эли. Линда не понимает, что такое верность. Когда я сказал ей, что ты еще не выбросила меня, она была недовольна и наговорила мне грубостей. Я спровадил ее, бросив вслед парочку крепких словечек! — Он повернулся к Лауре: — Возможно, ваша дочь и выглядит взрослой, но ведет себя как избалованный ребенок, у которого хватает ума притворяться невинным младенцем. Вам с Робертом предстоит немало поработать с ней. За Линдой нужно очень внимательно следить, и начинать это следует немедленно! — Голос его приобрел жесткость. — А теперь, Лаура, если вы хотите поговорить с Эли, пожалуйста, но запомните, что вы говорите с дочерью, которую почти потеряли из-за вашего невнимания. Если вы будете неосторожны, то потеряете ее совсем, потому что я не потерплю, чтобы вы или кто-то другой несправедливо обращался с ней!

Для Лауры Грейст это было слишком. Она не могла слушать отповедь Пола. Она была так потрясена, что по ее дрожащему лицу покатились слезы.

— Элин! Это неправда! Я действительно никогда не понимала тебя и не знала, как с тобой обращаться! Ты всегда была такой замкнутой, такой упрямой! Но ты моя дочь, и я люблю тебя и желаю тебе только лучшего! Этот человек сделает тебя несчастной! — Она бросила на Пола взгляд, полный ненависти, и продолжила: — Я не хотела, чтобы ты уходила из дому, и ты это знаешь! А твой отец… он до сих пор переживает твой уход! Пожалуйста, вернись домой!

Элин глубоко вздохнула и помотала головой:

— Я не хочу уходить отсюда, мама! Мне очень жаль, что ты меня не понимаешь, но мне так лучше. Я знаю, тебе тяжело принять это, но поверь, я это делаю не для того, чтобы причинить боль тебе или папе! Больше всего на свете мне хочется остаться с Полом, и, пока я ему нужна, я останусь с ним!

— Элин! — Лаура не могла продолжать. Слезы катились по ее щекам, и в безмолвном горе она только качала головой.

Элин встала, инстинктивно желая утешить мать, но годы сдержанности задушили ее порыв. Дочерью, которую они обнимали и целовали, была Линда. Элин не могла состязаться с сестрой за родительскую любовь и сейчас не смогла переступить через себя. Она лишь неуклюже и беспомощно взмахнула руками: