— Буду вам очень благодарен.

Дерин не сомневалась, что его смирение притворно, но до поры до времени решила не обращать на это внимания. Он шагнул вперед, как будто желая войти в кухню, но Дерин крепко держала дверь. Она покачала головой:

— Вам пока нельзя войти. Я не одета.

— О, извините, — выразительно ухмыльнулся он, и Дерин была твердо уверена в том, что он наверняка видел, как легко она одета, когда заглянул в окно. Он устроился на широкой каменной ступени у порога и посмотрел на нее снизу вверх, довольно лукаво подмигнув. — Я посижу здесь, пока вы не разрешите мне войти. Идет?

Дерин кивнула, закрывая дверь. Она поняла, что теперь он каждое утро будет приходить за горячей водой для мытья и сидеть у нее на пороге. Одному богу известно, как она теперь будет мыться. Ей и так приходилось нелегко: она стояла в старой цинковой ванне и обливалась водой из пары чайников. Теперь за дверью на пороге будет сидеть Доминик Грегори и ждать, пока его впустят. Ей предстоит привыкнуть уже не к довольно примитивному новшеству, а к настоящему мучению. Она вздохнула, отправляясь на помощь кипящему чайнику. Ей придется что-нибудь организовать, чтобы хоть немного облегчить себе жизнь, и пусть он об этом думает что хочет.

Она вспомнила, что, кажется, где-то в саду есть напорная труба и кран. Возможно, когда-то ими пользовались, чтобы поливать сад. Конечно, вода будет холодной, но в такую теплую погоду ему это не принесет вреда. Если чуть-чуть повезет, может, он из-за этого поскорее отсюда уедет, а она проведет оставшееся время в спокойной обстановке.

Она не стала выливать остатки чая, подошла к двери на лестницу и крикнула ему:

— Ладно. Теперь можете входить.

Он неожиданно вошел с черного входа, так что она едва успела скрыться в спальне. Она услышала его тихий смешок, когда ее босые ноги поспешно зашлепали по прохладному красному кафелю. Ее мир и спокойствие бесследно исчезнут, если этот несносный человек останется здесь, и, возможно, она совсем не сможет работать.

О завтраке пока и речи быть не могло, а ее пустой желудок довольно громко выразил свое недовольство.

Дерин решила, что двадцати минут на бритье и ванну ему более чем достаточно. Она осторожно на цыпочках спустилась на пару ступенек и прислушалась. Снизу не доносилось никаких звуков, она стала спускаться дальше, чтобы нагреть воды. В эти выходные она планировала принять какую-никакую ванну, а для этого нужно вдвое больше воды, чем обычно, значит, придется два раза налить до краев каждый чайник. А потом можно будет немножко расслабиться в почти роскошной ванне. Не важно, что это всего лишь старая цинковая лохань и что ей придется скорее сидеть, чем лежать, да еще прижав колени к подбородку.

Она наполнила чайники и помешала кочергой угли. Огонь в печке сегодня утром разгорался довольно плохо. Наливая воду в чайники, она заметила, что ее гость допил чай, который она оставила в кружке, и очень аккуратно вымыл за собой посуду.

Несколько минут спустя Дерин была занята: наливала ванну. Поэтому она не услышала, как открылась дверь. Только ее легко одетое тело почувствовало, что ветерок стал немного прохладнее, и потом она заметила длинную полоску солнечного луча, которая внезапно появилась на кафельном полу. Она поспешно обернулась, все еще держа в руке второй чайник, и встретилась глазами с удивленным взглядом Доминика, от которого не укрылась ни малейшая деталь ее легкого костюма. Глаз отводить от нее он явно не собирался.

— Убирайтесь! — заорала она, замахиваясь чайником, как будто сейчас его бросит. Но, к ее смятению, он просто засмеялся. Его смех был легким и раскованным. Она одарила непрошеного гостя негодующим взглядом.

— Извините, — сказал он, придя в себя и перестав смеяться. — Но хорошо, что я не появился здесь немного позже, верно? Я, конечно, имею в виду, хорошо с вашей точки зрения.

— Немедленно убирайтесь! — бушевала Дерин. — Вы не имеете права здесь находиться. Неужели я не могу даже спокойно принять ванну?

— Конечно, можете, — согласился он, любезно оставаясь за дверью. — Но меня очень интересует жизнь моей соседки.

— Так вы уйдете или нет?

— Если вы настаиваете, — вежливо сказал он. — Но скажите мне, когда будет завтрак? Я умираю с голоду.

— Тогда поезжайте и найдите себе гостиницу, — злобно отпарировала Дерин. — Я не собираюсь ради вашего удобства менять свой распорядок дня!

Он снова засмеялся, и она с грохотом бухнула на плиту металлический чайник.

— Странно, что у вас, оказывается, есть распорядок дня, — заметил он. — Вы же воплощаете богемный, артистический тип, не так ли?

— Спасибо за то, что вы меня повысили в собственном мнении. Вчера вы сочли, что я хиппи, — саркастически сказала она. — А теперь, ради всего святого, прошу вас, уходите. Я хочу все-таки принять ванну, пока вода не остыла.

— Ладно, — согласился он, все еще посмеиваясь. — Я вернусь примерно через четверть часа и чем-нибудь позавтракаю.

Дерин не ответила. Она дождалась, пока затихнут его шаги, потом подбежала к двери и заперла ее па засов, а на окнах задернула шторы из тонкого хлопка. Чего доброго, он, когда вернется, просто войдет, не постучавшись, хотя пятнадцати минут ей должно, как обычно, хватить на ванну и одевание.

Но он вернулся не через четверть часа, как предупредил, а немного позже. Когда он пришел, она уже хлопотала у плиты. На этот раз он к тому же постучал в дверь. Ей очень захотелось не ответить на его стук и притвориться, что она ничего не слышала. Но вдруг он снова войдет, не дожидаясь разрешения? Тогда ей не удастся добиться своего.

Она ответила на стук, и он вошел, с удовольствием принюхиваясь к аромату пищи. Во взгляде его снова появилось одобрение. Ему явно понравился ее короткий халат красного, зеленого и желтого цветов — на виду оставалась большая часть ее стройных загорелых ног.

— Вы что, никогда не носите обувь? — поинтересовался он, когда она подавала на стол бекон и яйца. Услышав это, она вспыхнула и, отвернувшись от плиты, рассерженно взглянула на него.

— Только в случае необходимости, — с вызовом ответила она.

— Какое-то, без сомнения, первобытное побуждение, — заметил он, рассматривая ее так, словно она была каким-то интересным и малоизученным существом. Его взгляд все еще оставался восхищенным или, по крайней мере, положительно оценивающим ее халат. — Кого вы собой представляете сегодня утром? Поющую райскую птичку, которая совсем не похожа на вчерашнего зеленого какаду?

Дерин держала в руке сковородку с тем же угрожающим видом, с каким немного раньше — чайник, взгляд ее горел негодованием.

— Если вам не нравится, как я одеваюсь, вас не заставляют на меня смотреть. Могу вам напомнить, что именно вам пришло в голову питаться здесь и именно вам пришло в голову, чтобы я для вас готовила. Вас не заставляют здесь оставаться. Вообще-то мне было бы гораздо приятнее, если бы вы ушли.

— О, я не жалуюсь, — заверил ее он, ухмыляясь в ответ с таким дружеским видом, что ей стало немного не по себе, особенно если учесть, что они вместе завтракали.

— Просто критикуете меня!

Он сел за вычищенный деревянный стол, на который она поставила столовые приборы, но не постелила скатерть, и посмотрел на тарелку с едой, поставленную перед ним Дерин.

— И не критикую вас, — убежденно возразил он. — Просто проявляю к вам интерес, вот и все.

— Ах вот как? — Дерин швырнула на противоположный конец стола собственную тарелку с едой. — А мне-то показалось, что, по вашему мнению, это я проявляю к вам интерес… или еще что-нибудь нелестное для меня.

Он замер, не успев поднести ко рту вилку. Она не была уверена, серьезно ли он говорит.

— Вы очень красивы, — тихо произнес он. — Не могу понять, почему вам хочется быть такой маленькой цыганкой. Все же… — он пожал плечами, — наверное, нельзя получить все. — Дерин не соблаговолила ответить, и он некоторое время не отрывался от еды, явно получая удовольствие. Потом вдруг поднял глаза и улыбнулся. — Вы сегодня работаете?