Теперь он возвышался над подошедшей к нему Мей, подавляя ее своей могучей статью. Молодая женщина почувствовала, что задыхается в атмосфере напряженности, окутывающей незнакомца. Он словно давал понять, что ему не терпится избавиться от надоедливой гостьи и заняться вещами более важными. Починкой парового котла, например, или изоляцией труб… Касательно подробностей ремонта и технического обеспечения Мей пребывала в блаженном неведении и потому перешла прямо к делу.

— Я приехала повидаться с отцом, — коротко сообщила она, и при мысли о близкой встрече лицо ее озарилось радостью.

Все страхи мгновенно развеялись, и Мей просияла торжествующей улыбкой. Вот он, счастливый миг, которого она ждала всю жизнь!

Незнакомец резко выдохнул, лоб его прорезала резкая складка, словно вдруг подтвердились самые худшие его подозрения.

— С… отцом? — зловеще произнес он.

— С Николасом Фоссеттом, — невозмутимо подтвердила Мей.

— С Ником! — потрясенно повторил незнакомец.

Даже сквозь оливковый загар видно было, как он побледнел — точно смертный приговор услышал! И Мей немедленно преисполнилась к нему жалости. Думая о том, что лишь какие-нибудь секунды отделяют ее от долгожданной встречи с отцом, молодая женщина широко улыбнулась.

— Ага! Славный сюрприз для всей округи, верно? Многие рты пооткрывают от изумления, это уж как пить дать! А для меня-то какая неожиданность! Я и не думала, что у отца такой роскошный дом! Мне всегда представлялся маленький коттедж, увитый розами, и папа в потертых вельветовых брюках с заплатками на коленях. А это… дворец, да и только!

— Вы находите?

Взгляд незнакомца излучал такое презрение, что Мей на мгновение смешалась. Но запугать молодую женщину было не так-то просто.

— Еще как нахожу! А вы, небось, сгораете от любопытства, гадая, откуда я взялась? Я его давно пропавшая дочка из Квебека, — объяснила Мей. — Вам конечно же нужны доказательства. И это вполне понятно и объяснимо. Нельзя же впускать в дом кого попало! Где-то тут было его письмо…

Мей лихорадочно исследовала содержимое сумочки и торжествующе извлекла на свет смятый листок.

— Тут местами пятна, потому что я над ним разревелась, — торопливо пояснила она. — И на сгибах бумага рвется, потому что…

— Продолжать не нужно, — сухо прервал ее Энтони.

Он бросил на гостью непроницаемый взгляд из-под темных бровей, затем включил лампочку над входом и склонился над письмом, разбирая первые строчки. Переминаясь с ноги на ногу, Мей с трудом сдерживала желание заорать во весь голос: «Да впустите же меня немедленно!» — и довольствовалась тем, что искоса наблюдала за незнакомцем, упражняясь в самоконтроле.

К своему удивлению, она обнаружила, что волосы у него роскошные — густые, шелковистые, на свету отливающие золотом. Ее длинные темные ресницы затрепетали; сама того не сознавая, Мей чисто по-женски восхищалась мужественной статью незнакомца, резкими, выразительными чертами лица, широкими плечами и узкими, мускулистыми бедрами. Но мгновение спустя глаза ее изумленно расширились — на черном свитере белели молочные пятна!

Размышляя над этой загадкой, Мей вдруг почувствовала, как по спине ее снова пробежал холодок. Это незнакомец вновь обратил на нее изучающий, едва ли не рентгеновский взгляд. Она подняла глаза — и вздрогнула. На лице мужчины читалось неприкрытое отвращение.

— Ник написал письмо полгода назад, — с ледяной вежливостью уточнил собеседник.

— А то я не знаю! Я тотчас же ответила…

— Да ну?

— Ну да! — Мей вспыхнула. — Естественно, ответила! — И тут же нахмурилась, осознав, что означает недоверие, отчетливо прозвучавшее в словах незнакомца. — Вы хотите сказать, что отец не получил моих писем? — потрясенно спросила она.

— Именно.

Досадуя на отрывистую немногословность собеседника, Мей закусила губу. Морщинка, прорезавшая ее лоб, обозначилась четче.

— Это невозможно. Я писала несколько раз и дважды звонила, — с достоинством сообщила она.

— Если это правда… заметьте, я говорю «если», — холодно ответил Энтони, — тогда зачем вы приехали?

Карие глаза Мей изумленно расширились.

— Как это зачем? Затем, что я хочу с ним увидеться, конечно! Что-то здесь не сходится. Я посылала письмо за письмом. Не может быть, чтобы все они затерялись.

— Согласен. А поскольку Ник не получал от вас никаких писем, значит, вы лжете. Думаю, вам лучше уехать.

В бессильной ярости Мей сжала кулаки. Губы ее задрожали, глаза защипало. Неужели здесь и закончатся ее поиски? До цели совсем близко — и в то же время так далеко!..

— Пока не повидаюсь с отцом, я и шагу отсюда не сделаю! Я в самом деле писала! — отчаянно настаивала она. — С письмами что-то случилось. Может, индекс неправильный. Дважды я говорила по телефону с какой-то женщиной. Не приснилось же мне это! Я попросила позвать к телефону Николаса Фоссетта, объяснила, кто я такая, а она сказала, что мистер Фоссетт не желает меня видеть…

— Ну что ж, последнее замечание, по крайней мере, соответствует истине, — издевательски протянул незнакомец. — Вот и отправляйтесь к себе домой.

Он развернулся на каблуках и собирался уже было скрыться в доме. Но Мей метнулась вперед и заблокировала дверь своим телом. Волкодав яростно залаял, острые зубы щелкнули у самого ее бедра.

— Уй! — испуганно вскрикнула молодая женщина. — Да уберите вашу собаку!

— Фу! — крикнул Энтони псу.

Волкодав послушно сел. А Мей осталась на захваченных позициях. Испепеляя противника взглядом, она потерла ушибленное плечо, отлично понимая, что ее намеренно пытаются запугать.

— Ну, и к чему эта детская выходка? — раздраженно осведомился он, затем на мгновение голос его смягчился: — Сильно ушиблись?

— Пустяки, — отмахнулась Мей. — Но я просто не могу допустить, чтобы вы захлопнули дверь перед самым моим носом. Чтобы повидаться с отцом, я преодолела путь в полматерика. Неужто он и нескольких минут уделить мне не может?

— Не может.

Мей умоляюще заломила руки.

— Всего несколько минуточек, не больше. Я не стану долго ему досаждать, но… Вы должны впустить меня! — горячо настаивала она. — Пожалуйста! Вы понятия не имеете, каково это не знать собственного отца! Мне необходимо его увидеть, хотя бы один-единственный раз перед тем, как распрощаться навеки! Разве я многого прошу? Просто посмотреть, какой он, услышать его голос… — Ее собственный голос подозрительно дрогнул. — У меня… у меня даже фотографии его нет! Позвольте мне увезти с собою хотя бы память о нем, если он и впрямь меня прогонит, — глухо добавила Мей. — Вообразите, как вы сами чувствовали бы себя на моем месте.

— Черт, — хрипло выругался мужчина и надолго замолчал, словно вступив в неравную борьбу с самим собою. Затаив дыхание, Мей ждала: ох, хоть бы этот тип смягчился, хоть бы сжалился над нею! — Пожалуй, вам лучше войти в дом, — наконец неохотно проворчал Энтони, к глубокому облегчению гостьи.

И не успела Мей собраться с мыслями, как он мимо нее шагнул в освещенную прихожую. Пес вбежал следом. Молодая женщина смотрела им вслед, недоумевая все больше. Нет, этот человек не слуга и слугою быть никак не может. Все его существо излучает спокойную, несокрушимую властность. Ох, как не хочется иметь с ним никакого дела!

Но все свидетельствовало о том, что грозный незнакомец близко знает ее отца. Возможно, его враждебность объясняется тем, что он помнит, как расстроился и опечалился Николас Фоссетт, не дождавшись от дочери ответа.

Возможно, есть и другая причина. Что, если именно этот тип отговорил отца от намерения воссоединиться с дочерью? Если так, то нужно убедить его: она, Мей, не представляет для него ни малейшей опасности.

Мей слабо улыбнулась. Опасность, как же! Да этот человек не испугался бы и дьявола, явившегося к нему с воскресным визитом!

И тут Мей осенило. Письмо с уведомлением о вручении, уж оно-то точно дошло! Вот теперь этому типу придется волей-неволей раскрыть карты!

Она метнулась через отделанную темным дубом прихожую и ухватила незнакомца за плечо — на удивление твердое и мускулистое. Тот ощутимо напрягся, словно, позволив себе эту маленькую фамильярность, гостья нарушила некую раз и навсегда установленную границу. Потрясенная холодной враждебностью, Мей поспешно отдернула руку.